Автор Февраль 3rd, 2006, 3:25 pm
Осколки волн
Этюдник клацнул защелками – в его недрах покоилось новое творение. Ритуальный морской пейзаж: темные изъеденные временем челюсти берега щерятся в бессильной угрозе, захлебываются приливом. Водяная гладь рассыпается вокруг клочками брызг, растекается вокруг камней причудливыми завитками, будто пролитые белила.
Мишель устало откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Лет шесть назад он уже делал эскиз в приглянувшейся ему бухточке. Но завершить именно эту картину так и не удалось – мучительно не хватало вдохновения, единожды пришедшего в облике собственной кузины.
В детстве они изредка пересекались во время каникул у тетки. Аккуратный беленький домик подмигивал Атлантическому океану синевой оконных ставней из-под плотной черной челки крыши. Дети щеголяли расцарапанными коленками и устраивали тайник в дупле на старой сосне. Спустя два десятка лет хозяйка домика заняла свое место на чистеньком симметричном кладбище созданном поклонниками Декарта, в несуразном сером склепе с решетчатой чугунной дверцей. Морской ветер задувал с побережья, порывисто шуршал по дорожкам, прячась за воротниками и в рукавах пронзительным обжигающим холодком.
Мишель и Анна настороженно вглядывались друг в друга еще издалека. Постепенно сближаясь, они с удивлением пытались распознать знакомые, размытые временем детские черты.
Рядом с молодой женщиной возвышалась высокая фигура со смутно знакомым острым профилем и едва заметными залысинами.
- Мой муж, Андре, мой кузен Мишель – на этом прохладном рукопожатии закончились церемонные приветствия. Один из мужчин довольно фамильярно ткнул другого кулаком в плечо. Его собеседник не остался в долгу и радостно огрел приятеля по спине.
- Энди, старый черт, вот не думал никогда, что тебе взбредет в голову стать моим родственником!
- Майк, чтоб тебе провалиться! И ты здесь!
Троица долго сидела в ближайшем бистро, приканчивая одну за другой бутылки пива. Они вспоминали студенческие глупости и делились последними сплетнями о друзьях. Мишель рассеянно наблюдая игру света на озорных темных завитушках обрамлявших голову Анны и утопая в приливе пьяной тоски, размышлял о том, что его приятелю невероятно повезло.
Сам он был давно женат на Мари, пухлой сентиментальной блондинке. Добрейшее создание, одинаково хорошо играющая роль покорной любовницы, заботливой хозяйки и понятливой подруги, она боготворила своего художника. Мишель благосклонно принимал ее любовь, не утруждая себя поисками «журавля в небе».
При одном взгляде на Анну невидимая ссадина заныла в душе, словно впившееся в ступню заноза. Затянулась она в одно мгновение - кузина искоса посмотрела на него, из глубины темных глаз заструился волшебным бальзамом испуг. Анна вздрогнула и, спохватившись, что невольно выдала себя, быстро отвернулась.
Ее муж Андре, едва отбыв траурную повинность, в тот же вечер вернулся в Париж обменявшись с приятелем – родственником крепким рукопожатием и дежурным «се ля ви, старик, ждем тебя с женой в гости». Жизнь преуспевающего бизнесмена не позволяла долго задерживаться в маленькой деревушке. Заняться хлопотами связанными с наследством предстояло его жене. Застыв на пороге дома, Анна неестественно долго смотрел вслед уехавшей машине, не смея встретиться взглядом с кузеном. Он неловко достал из кармана пачку сигарет, глухо спросил, не курит ли она и долго не мог сберечь от ветра гаснущий огонек.
Дружба домами оказалась нудной повинностью, которую милая Мари неукоснительно соблюдала, словно назло мужу. Андре оживлял бесконечные вечера за столом, отвлекая друга от убегающего взгляда Анны, вечно закутанной то в легкую шаль, то в цветастый платок.
«Кажется, дамы подружились» - с удивлением отметил Мишель.
Именно Мари поделилась с супругом известием о предстоящем «пополнении семьи» у приятелей. Припухшее лицо и розовые кроличьи глаза выдавали горькие рыдания. Лишь через полчаса Мишелю удалось постичь суть происшедшего, по третьему разу прослушав сбивчивый рассказ.
Несколько месяцев назад у Анны обнаружили небольшую и довольно банальную женскую опухоль. При вовремя поставленном диагнозе и назначенном курсе лечения, сгусток чуждых клеток представлял не большую опасность для жизни, нежели езда на машине, но…
- Как, она отказалась от лечения? Что за чушь! Не захотела прерывать беременность? Но, позвольте, это замаскированное самоубийство…ни один врач не допустит, не позволит… - от собственного бессильного шепота едва не лопались барабанные перепонки.
Теперь настал черед Мари успокаивать его, согласно кивать и гладить по щеке. Лепетать, что у врачей – сотни пациентов и они не ползают за ними на коленях, умоляя лечиться, даже если те не приходят на прием.
- Но Андре, он же был в курсе, как он мог…
Вместо ответа – мечтательный, готовый прорваться слезами взгляд. Мишель отворачивается - у Мари нет и никогда не будет детей.
- Она сказала мужу только вчера…
Неказистое существо, спрятанное от мира в женском чреве, за несколько месяцев повторяет своими формами биологическую историю всего рода. Безликий незнакомец, еще не ощутивший как воздух наполняет легкие. Следуя своей собственной логике и вопреки здравому смыслу, самка всеми силами старается сберечь детеныша, пусть еще и не появившегося на свет. Первобытный инстинкт, залог выживания, легко прорывается сквозь налет современности.
Мишель смиряется и на следующий день, сидя в знакомом баре, рассеянно смотрит через плечо пьяного друга. В нескольких метрах от их столика темно зеленый киоск будто раковина распахнул свои створки с яркими пятнами журнальных обложек.
- Она знала, понимаешь, знала, что больна…уверяла меня, что все идет как надо…а сама решила, что родит во что бы то ни стало, даже если обречена…я ненавижу, заранее ненавижу этого ребенка, он убьет ее появившись на свет! – срывается голос Андре, растворяясь в городском шуме. Толпа движется по тротуару тысячеликой лернейской гидрой.
Несколько месяцев пролетают в туманной дымке. Она окутывает город осенними дождями, бьет по лицу пощечиной случайного порыва ветра, пропитывает влагой стены домов, заполняет легкие раздирающим кашлем. Уносит в небытие Анну и подкидывает в почтовый ящик прощальное послание.
Листок жжет пальцы. Мишель пристально смотрит в сторону накрывающей на стол Мари. Печально позвякивают ножи и вилки, вечера мелькают, похожие один на другой как бесчисленный ряд неудачных набросков. Все чаще и чаще звонок в дверь обрывает тишину.
- Я обожаю, обожаю малютку Натали! Единственное, что у меня осталось в память об Анне, это моя дочь… – ссутулившиеся плечи и небритое исхудавшее лицо Андре вызывают у Мари приступы материнской жалости. Она в который раз подсовывает ему добавку, просительно смотрит на мужа.
«Где он, прежний Энди, довольный жизнью, который всего лишь полтора года назад с отсутствующим видом ковырял носком ботинка красный гравий кладбищенской дорожки ?»
На коленях Мари - пухлое лопочущее существо, загадочно сверкающее глазками-бусинками. Запои Андре чередуются с просветлениями, безуспешными попытками снова выплыть на поверхность и торжествующим самобичеванием нового погружения на дно. Ребенок веселится на руках у Мари, Мишель в сотый раз обзванивает многочисленных знакомых, просит, уговаривает, требует найти работу для друга. Обещает, ручается, клянется, украдкой поглядывая на дверь комнаты, где на его диване прикорнул незваный гость.
Андре частенько ночует у друзей, медленно возвращается к действительности. С головой уходит в новую работу, снова с интересом посматривает на незнакомых женщин. Жизнь размеренно перетекает в привычное русло, то слишком рано, то запоздало меняет времена года, тасует картинки телепередач. Год, два,…счет теряется.
Рядом с подъездом еле выделяется из темноты знакомая мужская фигура, мерцает огонек сигареты.
- У тебя весь день выключен телефон – пальцы Андре подрагивают, окурок летит в водосток. Мари испуганно стискивает локоть мужа.
- Что-то случилось?
- Натали…сегодня я был с ней у врача… – название болезни скрипом пилы режет слух. Предстоит долгое лечение, медики успокаивают, говорят, что надежда есть, если найдется подходящий донор костного мозга.
- Я не подхожу – нет требуемой совместимости. Оказывается, шанс найти среди родственников – приблизительно один из четырех.
Мишель испытывает смутную благодарность к незнакомому человеку, сжалившемуся над его другом. Врач тактично объяснил, что сам Андре на эту роль не подходит, не открывая отцу больной девочки истинной причины, которую без сомнения показали анализы.
- Очередь – на год, не меньше – голос отдается эхом, отскакивает от стен, умирает в пустоте улицы. – Не успеем…
От неловкого чувства вины за свое кажущееся благополучие у Мишеля перехватывает дыхание, словно от захлестнувшей его соленой морской волны. Больно колют под ребрами тысячи острых осколков, а перед глазами невольно вырисовывается женский силуэт на фоне волн.
- Я схожу, поговорю. У меня есть связи… - задумчиво бормочет Мишель. – Например та же Вики. Она замужем за… - он называет фамилию известного специалиста, автора нашумевшей книги и руководителя крупной клиники.
Серый человек сливающийся с полумраком покорно кивает головой и опирается на его плечо. Мари с другой стороны ласково поддерживает Андре под локоть, участливо шепчет бессмысленную обнадеживающую чепуху, которая может родиться лишь в женских устах.
Ночные кошмары принимают форму танцующих в хороводе человеческих хромосом. Длинноногие узенькие жгутики то разлетаются, то собираются вместе в удивительно симметричную картинку.
«Найти чужого человека с аналогичным набором – один шанс из миллиона. Сложатся, не сложатся…»
Ожидая результаты анализов в клинике, Мишель ловит удивленный взгляд бородатого доктора поверх очков.
- У вас прекрасная совместимость…вы близкие родственники?
Мишель кивает головой, показывает документы, пришедшиеся очень кстати - у них с Анной одна и та же фамилия. Он в который раз повторяет, что из этических соображений хотел бы оставить все в секрете. Врач понимающе поддакивает, обходится без лишних вопросов.
На следующий день в голосе Андре снова бурлит энергия. Он полон надежды - донор найден, жизнь продолжается, жизнь прекрасна, всем дан еще один шанс, Натали будет жить.
Мишель едва успевает заметить, что не сможет прийти в госпиталь сразу после операции, отговаривается не ко времени свалившейся срочной поездкой. Да, да, Мари услышит ту же «сказку». День на операцию, еще два – в больнице, три дня – на отдых. Врач обещал, что шрамов не будет, лишь маленькие царапины на бедре, не больше комариных укусов.
- Девочка обязательно должна провести у нас хоть месяц, подышать морским воздухом, она такая слабенькая – против уверений Мари невозможно устоять даже каменной глыбе. Андре для приличия отнекивается, потом удовлетворенно соглашается – в отсутствие дочки он наконец-то сможет разобраться в своих сильно запутавшихся отношениях с бывшей коллегой, приятной блондинкой с остренькими чертами лица и фигуркой манекенщицы.
Вода жадно лижет каменный барьер набережной, оставляя на его поверхности мокрые следы. Темные кудряшки выбиваются из-под шапочки, подпрыгивают в такт шагам под монотонный гул прибоя. Мишель отпускает руку Натали и останавливается. Вдали поблескивает островерхими бугорками обманчиво ровная поверхность моря. Волны, разбитые клыками камней на мелкие осколки – лишь одно из многих воспоминаний в измятой колоде памяти. Если вытаскивать наугад, последнее время все чаще выпадает одна и та же карта…
Через щель в занавесках сочится сумрак рассвета, выхватывает из мрака запрокинутое лицо Анны. В ее темных глазах вспыхивают фейерверком искорки страсти и распадаются, медленно угасают отсветами испуга.
- Почему мы так не вовремя разошлись? Почему не встретились раньше, хотя бы лет пять назад? Или в другой жизни?
Она испуганно прикладывает палец к его губам, лишая жизни готовые вырваться в ответ слова.
- Нет, нельзя, ни за что… Андре не переживет…
Обнимая - отталкивает, убегая – целует еще раз.
- Можно я у вас подольше побуду? Недолго, один день, капельку? – упрашивает Натали, вцепившись в его рукав. – Мишель, давай поиграем, как будто я потерялась и ты теперь мой папа?
Он опускает голову – от одного взгляда на плоское белесое небо над распластавшимися по ветру кронами высоких морских сосен начинают слепнуть глаза.
- Нет, надо теряться. У тебя очень хороший папа…
- Да, я его люблю…только он иногда скучный, а ты – нет.
- Хорошо, тогда я - твой лучший друг…но, чур, это будет наш секрет! Никому не говори, хорошо?
Девочка, включившись в игру, сосредоточенно кивает и прижимает палец к губам. Через секунду, повиснув на руке, принуждает его наклониться. Поднимается на цыпочки и шепчет на ухо:
- У нас с тобой есть секрет, да?
- И ты обещала его хранить! Ты умеешь держать обещания?
Натали кивает, надувает щеки и, подпрыгивая от сознания собственной важности, семенит рядом с Мишелем. Время от времени она дергает его за рукав, подмигивает и заговорщицки хихикает. Потом, забыв про все на свете, бросается собирать опавшие хвойные веточки с длинными редкими иголками, в восторге потрясает ими. Ветер бросает в воздух пригоршни песка, игриво обсыпает прохожих. Натали поднимает головку, вглядывается дяде в лицо.
- Почему у тебя глаза красные? – участливо спрашивает она.
- Песчинка попала, обычное дело - он вытаскивает из кармана платок и усмехается – карман тоже полон песка. – Ничего, пройдет и так…
Мишель открывает глаза. Рисунок по-прежнему сиротливо лежит посреди письменного стола. Легкое кружево пены поверх мутной воды забивается в миниатюрные шхеры, набухает толстыми сероватыми складками, издали напоминая чуть подтаявший весенний снег.
В ящике стола прячется плотный белый конверт – в нем прощальное письмо Анны и его собственное «послание в будущее». В случайном порыве он когда-то решил покаяться. Перед другом, перед Мари, перед дочкой…
Из-за приоткрытой двери манит запах горячей сдобы – жена несмело заглядывает в комнату – ей не терпится увидеть новое творение, но она боится побеспокоить.
- Я ваш с Натали любимый торт приготовила – негромко сообщает она. – Только что Андре звонил, спрашивал, можно ли девочке задержаться у нас еще на пару дней.
Тихий голос жены звенит хрустальными нотками – она стесняется неожиданно свалившегося на голову счастья, которое воплотилось в озорную кудрявую девчонку. Мари пристально смотрит на застывшее лицо мужа и беспокойно замирает в предчувствии недоброго.
- Что-то не так?
Мишель скользит взглядом по камину, где лениво догорает полено. Огонь, скрываясь внутри, время от времени грозно подмигивает тусклыми красными огоньками сквозь обуглившийся остов.
- Нет, все прекрасно. Наконец закончил картину – он подходит к жене и ласково кладет руку ей на плечо. – Иди вниз, я сейчас к вам спущусь.
Через несколько секунд язычки пламени радостно возродившись лижут бумагу. Потемневший конверт еще некоторое время сохраняет первоначальную форму. Мишель, приоткрыв створку, одним движением превращает его в пепел.