Venetzia! Август 19th, 2005, 9:50 am
ЗАПАДНЯ
Низкорослые существа с вытянутыми морщинистыми шеями и жабьей кожей знали наш язык и проблемы.
В очередной раз, прилетев на Землю, мусарцы подробно рассказали о своей планете, показали ролики: мусарцы работают, мусарцы отдыхают, мусарцы в космосе, мусарцы ставят «Лебединое озеро»…
Они вербовали землян для службы на их планете, плотные слои атмосферы которой, были истощены. Крупные метеориты и даже космический мусор не сгорали в них. Мусарцы показали кадры кинохроники с многочисленными жертвами. Планете были нужны крепкие молодые люди для строительства и восстановления зданий и сооружений, разрушенных бедствиями. Наши земляне, нет, не расчувствовались, просто захотели заработать побольше космической валюты на всю оставшуюся жизнь; согласились, подписали контракт на пять земных лет.
Их было много, тех, кто дал согласие лететь в далекую галактику, на планету Мусару, о которой человечество практически ничего не знало. Посланные экспедиции возвращались с пухлыми отчетами: удивительно мягкий климат, гостеприимные обитатели, высокоразвитая цивилизация. А в средствах массовой информации сообщалось другое: сырой холодный климат, безнравственное общество. В среде астронавтов планета Мусара пользовалась дурной славой.
Среди контрактников был красивый, с заразительной улыбкой, подтянутый и широкоплечий Максим. Он многих подкупал своим обаянием. Его жена Лида, была серой мышкой - бесцветная и тихая тень мужа. Иногда казалось, что ее не существует в природе. Все ее игнорировали, в то время как Максим всегда был в центре внимания, душой любой компании. Он медленно хмелел, знал много тостов и баек, исполнял на гитаре песни собственного сочинения. Максим был высококлассным архитектором.
И никто не догадывался, что Лида – то без чего не было бы Максима. Он жил ради нее, и для нее пошел служить мусарцам.
- Накопим деньжат, Лидуся, и я тебе такую жизнь подарю! Райскую, - сказал он, нежно обняв жену, и устремил взор в свои мечты.
В серых Лидиных глазах загорелся огонек, она поцеловала мужа в нос:
- Не надо мне другой жизни. Я благодарна судьбе, что моя жизнь – это ты.
Летели под веселые песни и шутки, представляли свое возвращение на Землю. Некоторые грустили, думали о близких и родных людях, оставшихся на голубой планете Земля.
Мусара походила на огромную земную саванну: красно-бурая почва, пальмы, половодье рек…
- Мы рады встретить вас на нашей планете, - сказал, встретивший контрактников мусарец с желеобразным телом, - и, следуя традиции - отдавать гостям все самое лучшее, дарим вам на весь срок пребывания старые жилища наших предков, - с гордостью за свой народ заявил он.
Контрактников ввезли в поселок, который напоминал карантинную зону. Мусарцы в нем не жили. Здесь не было даже магазинов. Всем прибывшим сообщили, что продукты будут доставляться к их домам в шесть часов утра по вторникам и четвергам. А чтобы приобрести промышленные вещи, нужно оформить заявку в бюро покупок.
Максиму и Лиде выделили низкий коттедж с прогнившим полом и трубами. «Ничего, отремонтируем и проживем как-нибудь пять лет. Да, Лидусь?» - ободрительно сказал Максим, разглядывая засохшее бардовое пятно на плинтусе.
Внутри коттедж был мрачным и неуютным: массивная мебель тридцатых годов двадцатого века, пыльные искусственные фикусы, в углах паутина с засохшими червями. Лиде почему-то показалось, что в нем до их приезда жила семейка алкоголиков. Стены будто бы впитали в себя пьяную ругань, злобу, горечь жизни, которую пытались запить, и которая травила души, губила жизни. «Нет, не будем мы здесь счастливы», - подумала Лида и испугалась. Впервые за три года супружеской жизни она вдруг ощутила некую опасность. Лида не могла понять, что собой представляет то страшное, что неминуемо произойдет, но она знала – Максим всегда будет рядом.
Поползли тоскливые дни с желанием уснуть, и как можно дольше не видеть этого опостылевшего мира.
Максим приходил со службы помертвевшим, все больше замыкался в себе, ни о чем не говорил. Было видно, что он недоволен. Лида не раз приставала к нему с расспросами, но Максим отворачивался. Она чувствовала, что он хотел рассказать о своих проблемах, но не решался. «Все хорошо», - натужно улыбаясь, говорил он, и шел спать.
Однажды пришли гости. Лида, как хорошая хозяйка накрыла стол, достала из шкафа, давно не звеневшую гитару.
Сели. Выпили за здоровье хозяев. Но чувствовалась напряженность, юмор казался неестественным, а смех искусственным. Пришедшие дамы не спешили уединяться для разговоров на обычные женские темы. Мужчины были скованы.
- Максим, - Лида протянула мужу музыкальный инструмент, чтобы разрядить давящее, мешающее движениям НЕЧТО, царившее в их гостиной.
Он принял гитару – брым… брынь… - настроил, и вдруг струны взвыли, как от боли, дека хрустнула в напряженных руках Максима:
- Не могу!
- Нам пора, - встала из-за стола молодая женщина, кажется - Вия.
- Было весело и мило, - сказал сопровождавший ее мужчина, и пара быстро зашагала к двери.
Потом поторопились уйти остальные гости.
Что-то не так…
Лида жила в тесном мирке домашней хозяйки. Она не умела находить подруг с легкостью, свойственной только молодым женщинам. Вся ее жизнь – уборка, приготовление еды из недорогих продуктов и цветник, который она разбила в саду.
Единственная отрада - живые растения – астры, розы и мальвы. Они любили здешнюю почву, вытягивались до невероятных размеров, раскрывали бархатные бутоны, рождали семена. Лида часто останавливалась возле мальв – они пахли Землей. Изредка, долго приноравливаясь, в розовые колокольчики заползал какой-то жук, похожий на земного шмеля. Такая мелочь! А Лиду это радовало.
Однажды в гости зашла дочь соседей, двадцатилетняя девушка. Эля, так звали ее, в первый же день знакомства похвасталась любовными связями.
Она была натуральной блондинкой, с перехваченными на затылке детской заколкой волосами, оттопыренными ушами; когда она говорила, на неровных зубах и сжатых в трубочку губах появлялась пузыристая пена. Эля любила denzo: «Обожаю, этот запах свежести», - говорила она, и тыльной стороной ладони вытирала влагу, временами выступившую из носа.
Лиду мутило от аромата, исходившего от девушки. После ухода соседки, она долго проветривала комнату.
Однажды Лида предложила девушке прочесть любовный роман. Через месяц проявила любопытство:
- Как роман? Понравился? – спросила Лида.
- Да! Я никогда раньше столько не читала! Я девять глав прочла, - похвасталась девушка.
- …?
- Главы-то большие. По шесть листов каждая!
Вскоре появление в их доме Эли стало угнетать. Лиде казалось, что эта земная девушка с выцветшими ресницами над пустыми глазами отнимает энергию. После бесед на кухне ни о чем, пустом и бессмысленном, Лида долго восстанавливалась. Положительных эмоций почти не было. И даже природа не радовала женщину и не успокаивала, не дарила умиротворения. Все казалось раскаленным от недомолвок и тайн: небо за бирюзовыми тучами; огромные черные валуны, которые стояли повсюду, смотрелись надгробными плитами. Телевидение, вещавшее всего один канал для переселенцев раздражало: мусарские мужчины учат готовить наших женщин блюда из обычных продуктов – сечки и гречки; новости: мэр встречает жену, мэр кормит птиц, мэр высаживает дерево… и реклама, одна сплошная реклама экзотических островов.
Вскоре Лиду пригласили вести концерт, посвященный межпланетному празднику Жизни. В той земной жизни (да, так они теперь все называли свое прошлое), она служила в театре.
Репетиции шли полным ходом. Танцы не ставили, так как они каким-то образом задевали «лучшие чувства» мусарцев и считались аморальными. Песни – вот чего хотели от землян мусарцы. Де не какие-нибудь современные песни должны были звучать на празднике, а народные: протяжные, выворачивающие из души тоску, и веселые, с которыми земляне, что называется, шли в отрыв.
Генеральная репетиция была оценена лично начальником участка - тощим, потным мусарцем с зеленой проседью волос на голове, напоминавшей сморщенный футбольный мяч. Им же была утверждена программа вечера, куда было приглашена телевизионная группа с Земли.
В земной жизни Лида любила приподнятый настрой, деловую обстановку, царившую на репетициях. Здесь же, на местной сцене, она чувствовала нечто недосказанное, утаенное от нее. И ей почему-то было всех жаль, даже группу девушек с нелепыми улыбками, выводивших: «Ай, ты, степь широ-о-о-кая…»
Лида поняла, что готовящийся праздник Жизни не для землян, подписавших контракт, он для тех, кто здесь живет, жил и будет жить на этой планете, в своем доме, растить не чужих детей.
Она сблизилась с Вией. Вия была раскрепощенной женщиной, обладала колоритной внешностью… А самое главное, что еще было в ней – эмоции. Вия была самой живой и обаятельной из всех переселенцев. Может быть из-за того, что являлась любовницей начальника участка?
Лида сторонилась этой женщины, но какая-то немыслимая сила вновь и вновь притягивала ее к беззаботной, рыжеволосой красавице Вие.
Праздник Жизни больше походил на день смерти. Контрактники сидели, за уставленными экзотическими блюдами, столами. Лица тусклые. Смотрели только вперед. Лида уже привыкла видеть эти, лишенные жизни физиономии и ей казалось, что и она сама уже невольно надела маску траура.
Было душно и противно. Хотелось бежать сломя голову подальше от этой, похожей на эшафот, сцены.
В зал с автоматом Калашникова ворвалась Вия - Женщина с безумными глазами выпустила длинную очередь в сторону столов, где отмечали праздник Жизни, вечно голодные мусарцы. Ее волосы при свете праздничной иллюминации, языками пламени сползали на плечи. Ривь-ривь-ривь – это стонали от боли раненые хозяева планеты.
- Сдали нервы, - без эмоций, сухо прокомментировал Максим появление Вии и с апатией стал ковырять вилкой в неизвестном произведении кулинарного искусства, утыканном иглами дикобраза.
Лида застыла. Перед глазами все искривилось; размывшись, поплыли контуры предметов.
Она открыла глаза – туман, гул, потом шум ливня перешел в звук, капающей из крана воды. Постепенно обозначились люстра, Максим…
- Максим, - прошептала она сухими губами.
- Я здесь.
Что это? - По шершавому небритому лицу покатилась скупая мужская слеза!
Лида привстала. Она в коттедже: диван, гостиная и белое концертное платье, измазанное желтой слизью - кровью муссарцев.
- Что случилось? – обеспокоено спросила она.
- Все нормально, - улыбнулся Максим, подмигнув, - ты просто потеряла сознание.
«Неискренняя улыбка, - заметила про себя Лида, - что-то действительно произошло…»
Она встала. Тревога камнем застряла в груди. В ушах на мгновенье зашумело, но Лида направилась в ванную комнату. Осторожно, неуверенной походкой на слабых ногах, она достигла двери. Включив душ, Лида позволила себе расплакаться, брезгливо отшвырнуть в сторону ненавистное концертное платье и даже плюнуть на него…
Стоя под колючей от холода струей, она пришла в себя.
Максим сидел на том же месте. Беспомощно опустив руки, он низко наклонил голову. Лида подошла к нему, взяла широкую мужскую ладонь.
Максим не реагировал на прикосновения. Когда Лида собралась уходить, он поднял голову:
- Нас приговорили к расстрелу…
- Что?! – Лида поняла по глазам мужа, что это правда. – За что?
- За Вию, - сказал он, - ведь она была твоей подругой, да и я с ней работал.
- Но… Позволь… Максим, с какой стати?.. Да, мы общались, но редко…- к Лиде подбиралась истерика.
- Пойми… У них свои законы, законы военного времени, если хочешь. И мы - подписавшие контракт, им подчиняемся.
- Но… Есть же суд?! – дрожащими губами возразила Лида.
- Есть, но не для нас. Мусарцы правят этим миром и в их воле решать судьбы.
- Максим, ты шутишь, да? – Лида с надеждой посмотрела в любимые глаза.
- Нет, - серьезно ответил Максим.
Вскоре и сама Лида знала точно – расстрел будет. В их коттедже появился неопрятного вида пучеглазый мусарец:
- У нас цивилизованное общество, - сказал он, без приглашения войдя в дом, - поэтому вам разрешено последнее желание. Сигарета? Вино? Может быть нечто другое? – слащаво ухмыльнулся мусарец, - Женщины? – спросил он и криво посмотрел на Максима.
- Да пошел ты к чертям собачьим!!! – выпалил Максим.
- Вас расстреляют на рассвете, - причмокивая, сказал мусарец, - как и полагается в таких случаях.
Развернувшись на кривеньких ножках, мусарец вышел.
Тишина. В кухне загудел допотопный холодильный агрегат. Лида присела напротив мужа.
- Прости, - прошептал он.
- Не надо…
- Дорогая, я тебе не рассказывал о своей работе, - Максим замолчал, - о работе на урановых рудниках.
- Почему? – после долгой паузы спросила она.
- Не хотел. Лида, это тяжело… У них все зиждиться на страхе. Думаешь, мы первые? Нет. Законы здесь варварские. У меня на глазах расстреляли семью Джека, негра с Аляски. Детей забрали в приют, сообщив крохам, что родители погибли при пожаре
- Дикость какая!
- Дикость? Хуже! Они готовят из детей рабов. Мне об этом рассказала Вия. У нее отняли дочь.
- Но Вия же была любовницей начальника?.. – растерялась Лида.
- Мусарцы подбирают себе женщин с третьей группой крови. Они нутром чувствуют именно эту группу. Будучи в отчаянии, Вия согласилась, надеялась на спасение дочери. Это оказалось невозможным. Те, кто были в постели с мусарцами обречены. Через неделю мы бы похоронили Вию… опухшее тело с бурыми вкраплениями.
- А родственники? Что сказали бы им?
- Наивная ты моя, глупышка, - вздохнул Максим, - отсюда не возвращаются.
- Но через пять лет…
- Через пять лет мусарское правительство отправит свои соболезнования на Землю: «При подлете к такой-то планете, корабль с землянами столкнулся с метеоритом. Скорбим вместе с вами». Не жильцы мы все. Подозреваю, что и наше правительство в сговоре с мусарцами. Отправляя народ на верную гибель, наши решают проблему перенаселения Земли.
В мягком желтом освещении ночи, Максим и Лида просидели до утра. Молчали. Говорить было не о чем. Они все знали о себе и о будущем, которое у них отнимут.
Утро. Настал час выходить. Недоумение испарилось, оставив после себя желание быстрее покончить с жизнью.
Лида вдруг остановилась у двери. Коленки мелко дрожали.
- Не паникуй.... Что ты, детка? – Максим прикоснулся холодными руками к ее щекам. Ей вдруг стало легко. Покой и умиротворение исходили от любимых рук.
Лица… Их было много. Уже такие привычные, раздавленные чувством страха и беспомощностью. В первых рядах стояла соседка Эля. И в ее тупых глазах застыла пустота. Эля еще будет жить, трепаться с новой соседкой, брызгать при разговоре слюной в лицо собеседника. Лида подумала о ней: «Эле проще – она не способна понимать и знать…»
- Ваше последнее желание? – раздалось откуда-то сверху.
- Плюнуть в твою морду! – заявил Максим и рассмеялся.
- Отклоняется, но учтено.
- Ваше последнее желание?- настал черед Лиды.
- Эля, поливай, пожалуйста, цветы, - ровно и спокойно сказала она мягким голосом.
- Принято и учтено.
Лида и Максим не знали, откуда, с какой стороны придет смерть. Из толпы ли будут стрелять или из космоса – неизвестно, но это уже не пугало.
- Приговор привести в исполнение, - пронесся над толпой механический голос и начался отсчет, - шесть, пять, четыре…
Максим посмотрел на туманное небо, холодное и чужое: «Господи, есть ли ты над ЭТИМ миром?!», а Лида представила цветы и Элю.
…Короткое слово «ПЛИ».