Воробей Июль 16th, 2016, 1:17 am
Часть 1.
Галя из первого подъезда бабкой считалась давно. Лет с пятидесяти. И не потому, что внуки пошли. Просто жизнь по ней прошлась такой бороной глубокой, что от той вспашки у неё как-то разом поседели волосы, выпали зубы, а шея раздулась до невероятных размеров от непонятной болезни щитовидной железы. Встречные отводили взгляд от этого её уродства и пытались сосредоточиться на прозрачно-голубых глазах.
Баба Галя была жуть какой неловкой. Всё падала, да о косяк дверной стукалась. Поговаривали, однако, что дело вовсе не в неловкости. А в детях. Дети её из детского возраста вышли лет уж двадцать как. Поумнели. Поняли, необязательно работать. Мать пенсию получает. Они ж ей не квартиранты - родная кровь. От просьб детних и ходила баба Галя с синяками. Христорадничала по соседям.
Весь подъезд знал, для кого и для чего баба Галя деньги по соседям просит. Только что всему подъеду, чем он-то лучше? Инвалидный подъезд – для инвалидов, значит, жильё выделяли. И пьют все безбожно. Ну не все. Наполовину. А вторая, благополучная половина, ту другую не замечает. Будто и нет её. Хорошо уже, что из пьющих не все буйные. На первом этаже притон. Да ещё на пятом. Про первый этаж, где безногий проживает, страсти рассказывали. Будто он мать свою голодом заморил. Только баба Галя точно знала. Хороший он мальчик, Игорёк. Ноги в Афганистане оставил. А без ног да на одну пенсию по инвалидности прожить тяжело. И Басю никто голодом не морил. Желудочная непроходимость у неё была. Так что ни при чём Игорёк. Он, единственный, бабу Галю когда-никогда деньгами выручал. У сына, Вити, как закипит внутри - совсем дурной делается. А выпьет - спит тихонько. Как ангел. Так день и два проспать может. Да разве детей выбирают? Бог даёт. Значит, заслужила. А Игорёк – и не пьёт вовсе. Редко когда. По праздникам. А что притон у него, так никто кроме пьяниц бездомных ему на помощь не торопится. Они хоть пьяницы, да с душой. И приберут, и в магазин ему сходят. Еду сготовят нехитрую. Чтоб он без них делал? Подумать страшно.
У бабы Гали в последнее время вовсе сил не стало вовсе. Только по перилам переползти с этажа на этаж. А в магазин и не помнит когда ходила.
Одна радость- новенькие въехали. Нежадные. Правда, они, единственные, не знали, на что баба Галя деньги просит. Особо баба Галя с хозяином ихним сошлась. Он как на баб Галин зоб глянет, да на руки иссохшие- всегда деньги даст. А она отдавала исправно. Переодолжит у Игорька если что, а Алексею Степанычу отдаст. Так по имени отчеству его и называла. Несмотря что в дети ей годился. А он и не знал, как её зовут.
Как-то раз, когда Витя-то особо бесновался, пришла к Игорю, денег чтоб одолжить. Денег у Игоря не оказалось. Пенсия инвалидная скоро, да нет её пока. Пожалел он бабу Галю. Налил ей пятьдесят граммов для упокоения. Помогло. Вот только к Алексею Степановичу уже с запахом пришла. А он - непьющий. Может и правда, у них денег на один только день оставалось. Что ж они ей разве эти деньги последние отдать должны были?
Эпилог
На следующее Алексей Степанович во дворе скорую встретил. Как бабу Галю в простыне выносили видел. Позже на чай знакомая зашла, рассказала, что Витька, сын, избил бабу Галю до самой до реанимации. И за что избил пояснила.
А вечером сидели рядышком Алексей Степанович и его жена. Сидели и думали каждый о своём. Она, по правде сказать, и не думала вовсе. Ревела только. А он всё крутил в своей голове, что вот ведь, хоть на день только и оставалось денег, а половиной обойтись можно было. Только он решил, что на водку. А между водкой и едой если выбирать, так еда важнее будет. Такая вот домашняя арифметика.
Часть 2
Баба Галя выжила после реанимации. Домой вернулась с большой дыркой в многострадальной голове. И сразу к нам. Потихоньку по стеночке добралась.
-Может сахар есть? Мне бы стаканчик. Пенсия скоро,- а из глаз капают слёзы, говорить мешают, она их рукой досадливо смахивает, а они снова набегают.
-Витя мой такой мальчик хороший был. По русскому вот учительницу до сих пор как встречаю, рассказывает, что он на каждом уроке руку тянул. Не было такого вопроса, чтоб не знал, - переводит дух после длинной речи, закашливается. Беззвучно отхлёбывает из чашки зелёный чай. Долго держится за больное щитовидкой горло, словно на ощупь ловит горячий глоток.
Через пару дней моя собака Бэль с тихим повизгиванием подходит к входной двери, царапает лапой. Требует, что б открыли. Никто не звонит. Приоткрываю дверь – опирается на палку баба Галя. Впускаю.
-Витя ночью мне страсть что сказывал, - пьёт чай, всхлипывает, - Светку, говорит, сеструху, убил. И в подробностях. А утром Светка заявилась пьянюткая, но живая. А он мне - убью и тебя и её. Боюсь. На улице ночевать придётся. Палкой вот стукнул – показывает свежий синяк на ноге.
Ваня, сын, встревает:
- А вы у нас ночуйте, баба Галя, пошлите телевизор со мной смотреть
Баба Галя совершенно у нас освоилась. Беспрепятственно проникает на любую интересную ей территорию. У неё теперь есть своё кресло в Ваниной комнате напротив телевизора. Хорошо знает, где на кухне стоит её лекарство от давления. Живёт у нас вторую неделю. Бэль принимает её за свою. И она сама, похоже, тоже верит, что она здесь надолго, если не навсегда. Поправляет сбившиеся коврики, присматривает себе работу по дому. Ни сын, ни дочь бабой Галей не интересуются.
Всё бы ничего, но одну её оставлять в доме нельзя. После реанимации совсем плохо с головой стало – забывается. Может из дома выйти, а дверь нараспашку оставить. И в дом впустить кого угодно может. Это у меня как раз отпуск, а потом что делать?
Пришлось бабе Гале уйти на свои метры. Правда, в тот же день попыталась она вернуться, да я не приняла. Завела домой, а Виктору пригрозила, если увижу синяки у бабы Гали – засажу его до конца жизни или в психушку упрячу. И никакое баб Галино заявление мне для этого не понадобится. Потому как у меня всё милицейское начальство в друзьях и близких родственниках. Он поверил. И баба Галя тоже. С этого дня жаловаться на сына она перестала. А на свои синяки говорила – сама упала. А я верила. Так легко верить в то, во что верить удобно.
Теперь баба Галя постоянно сидела на лавочке, подставив скупому осеннему солнцу больные коленки. Ни на кого больше не надеялась. Только темнела и сохла всё больше день ото дня. Похолодало.
Несколько дней бабы Гали на лавочке видно не было. К соседям с просьбой одолжить денег не приставала, глаза своим полуобморочным видом никому не мозолила. К нам не просилась. Муж мне потыкал:
-Видишь, без тебя разобрались. Родные люди. Сидит себе дома тихонько и не бегает по чужим квартирам.
А баба Галя умерла. Несколько дней как. И лежала у себя на кровати никем не востребованная. От свежей черепно-мозговой травмы умерла.
За неделю до смерти бабы Гали
Если собачий рай существует, то моя собака Бэль обязательно туда попадёт.
Мы на прогулке. Бэль возвращается к скамейке, становится на задние лапы, а передними обнимает бабу Галю. Вылизывает её провалившиеся, обведённые в чёрные круги глаза. Редкие волосы на не успевшей ещё обрасти после трепанации черепа голове, дырку, диаметром в жуткие пять сантиметров. Баба Галя в ответ тихонько всхлипывает и приговаривает:
-Бэлочка, мой самый хороший и единственный друг.
Бэль оборачивается и смотрит на меня просящее и жалостно.
-Баба Галя, пойдёмте к нам чай пить, - сдаюсь я.
Баба Галя перестаёт всхлипывать. Выдерживает паузу и уточняет:
-Зелёный?
-Зелёный, - улыбаюсь.
-Ну одну чашку. Раз зелёный. Витя купить обещал, да всё никак не купит, - поспешно семенит за нами.
Кажется вам и впрямь, истина - это важно, тысячи сломанных копий и обретённых врагов. Только любовь сильней истины вашей бумажной- радость прощать друзей до сорока сороков.