Продолжение, однако. - Дан, проснись! – почувствовал: мать трясет его за плечо. – Вставай, Дан!
Приоткрыл глаза: темное ночное окошко, бревенчатые стены. В углу лучина на деревянной треноге - догорала, потрескивала. Огонь то спадал, то вспыхивал с новой силой. У дальней стены человек: высокий и плотный, в темном длинном плаще с капюшоном, скрывающем лицо. Такие плащи в моде у ночных грабителей, здесь: в пригороде Игл Клу. Гость из них?
- Дан, познакомься, - опустившись на табурет, продолжила мать, - это Шугги. Его прислал твой прадед, Карл Дунк. Помнишь, я тебе про него рассказывала?
Дан помнил: прадед жил где-то на севере, в безлюдном краю, «на краине», как говорила мать, на берегу океана, и туда нельзя было попасть. Но Шугги? Продрался сквозь бескрайные поля кисличника, при этом жив и не покалечен?! Получается так. Дан с уважением взглянул на гостя.
- Ты пойдешь с ним, оденешься и пойдешь. Сейчас, пока темно, пока все спят, и вас никто не заметит. Шугги знает проход.
Вот оно что! Дан сел в кровати. Ну и ночка! Сначала какой-то похожий на грабителя незнакомец, потом прадед, а теперь еще и ПРОХОД! Его искали десятки лет многие и многие. Гибли изъеденные кисличником, но пытались вновь, чтобы скрыться, спрятаться на краине от смертоносных растений и песка. Песка, который двигается на север, восток, запад, хороня под собою всё. Искали, стремясь опередить это движение, оторваться, выжить, спасти детей, дать им еду и тень, и свежий морской воздух - защиту от сводящей с ума жары. Опередить надолго ли? Дану так не думалось…
Ох уж это Второе солнце! Короткие, больше похожие на миг, ночи. Раскаленная земля не успевает остыть. А люди… только закрыл глаза – парит, просыпайся. Летом, так вообще день бесконечный! Марево, мечта о глотке воды, о стакане пусть кислого молока, о еде, куске хлеба от земли, покрытой по колени песком. А еще эти: тут, там, зеленые и робкие, будто в смущении, молодые побеги кисличника – прорезаются вновь после недавней зачистки. Здесь, под ногами - в Игл Клу. Сопротивляющемся, зажатом в бесконечное, в два человеческих роста, зелено-ядовитое кольцо. Прадед, краина, пойти, но как же… Он посмотрел на мать, на детскую кроватку в углу избы.
- Мы с Анни дождемся отца. Я чувствую: он вот-вот вернется. - Мать опустила темные уставшие глаза.
Вернется: уже почти год, как отец с артелью плотников ушел на запад, на заработки. И с тех пор…
- … Шугги проведет тебя, а следующей зимой - нас.
Вот только уверенности в голосе матери Дан не услышал.
- Анни еще очень маленькая, - продолжала мать, - путь долгий – не выдержит. – Отвернулась смахнула слезу.
В голосе матери Дан почувствовал сожаление или даже обреченность. Мелькнула глупая мысль: «Нет, - подумал, - ерунда какая-то: она посылает его к прадеду, чтобы он остался жив, а сама… Ведь кроме надежды на возвращение отца, у нее нет почти никаких шансов. А если он не вернется?»
- Я остаюсь с вами! – сказал твердо. – Уйду - кто будет работать на огороде? Отгребать песок, доставать, воровать воду, носить, поливать… Ты не сможешь! Вам нечего будет есть!
- Успокойся, Дан, - мать слегка улыбнулась. – Шугги принес еды: мука, картошка – нам с Анни на первое время хватит. А еще дед прислал нам… морские камушки. Посмотри! – протянула ладонь.
В тусклом свете лучины загадочно замерцал желтый, величиной с фасолину, прозрачный камень. Красивый – Дан таких еще не видел.
- Это очень ценные камни, мы сможем получить за них много еды. – Взгляд матери сделался спокойным и уверенным. - А через год Шугги, а, может, и ты, если захочешь, нас отсюда заберете.
- Я захочу! Не через год – раньше.
- Вот и хорошо, - мать улыбнулась. – И еще: дед Карл очень-очень хотел тебя видеть. Он, он когда-то был талантливым и известным ученым. Как лучше сказать?.. – мать призадумалась. – Дед Карл видит в тебе своего ученика, что ли. Хочет тебе что-то рассказать, показать. Что-то важное. Ведь так, Шугги? – она обернулась к гостю.
Тот молчаливо кивнул – капюшон качнулся.
- Короче, собирайся, сына, я тебе помогу, а за нас с Анни не беспокойся.
Мать поднялась с табурета и ласково потрепала Дана по жестким темным волосам.