просто мария Март 29th, 2010, 4:07 pm
Велосипед
Всех убежденных чайлдфри Люда искренне считала врушками и лицемерками. Видела она, какими глазами те, кто строчит в своих ЖЖ и на соответствующих форумах - "ненавижу, когда с беременностью носятся, как с писаной торбой", "это ужасно, когда дети мечутся между вешалок с одеждой", "просто кошмар, если в кинозале окажется хотя бы один ребенок" - потихоньку, когда никто не замечает, искоса или чуть-чуть приподняв дорогущие солнечные очки, следят за розовощекими карапузами. Или как "свободные от детей" холеные бизнес-леди в стильных брючных костюмах, одной рукой прижимая к себе кожаную папку с непросмотренными бумагами, другой - к уху мобильник последней модели, отрывистым шепотом бросая в него: я сейчас занята, не могу говорить, перезвоню позже, тихо, как мышки, пугливо озираясь по сторонам, как бы кто не увидел, крадутся по коридорам центров планирования семьи. Что делать, если даже в современном урбанизированном обществе главным предназначением женщины до сих пор считается не пост генерального директора в международной фирме, не количество изданных книг и полученных за олимпийские рекорды медалей, а пахнущий молочком и манной кашкой малыш, тихо посапывающий на руках. А ты, как ни крутись, ну не можешь стать матерью, и врачи помочь бессильны, на все вопросы они лишь уныло пожимают плечами: да у вас вроде бы все в порядке+
Люда и сама к тридцати годам сильно устав от бестактных вопросов родственников - когда потомством обзаводиться планируете? смотрите, как бы потом поздно не было! - начинала нести что-то про "сначала надо пожить для себя, посмотреть мир, заложить основу для продолжения рода, сделать карьеру". Хотя умом-то понимала: ну какая у нее, журналистки, может быть карьера, затмевающая семью? Ну доросла она до спецкора, через несколько лет, если повезет, станет начальником отдела, потом может быть, заместителем редактора. А даже если и самим редактором? Бесконечный страх опоздать, упустить то, что уже дали конкуренты, непрерывная текучка кадров, когда "старенькие" в сердцах швыряют заявление на стол, а "новенькие" месяцами не могут понять, куда они попали; отчеты перед акционерами - разве это даст то ощущение бесконечного счастья от того, что твои коленки обнимают перепачканные маленькие ручонки, а ты стоишь и боишься пошевельнуться, чтобы не спугнуть этот чудный детский запах, кажущийся слаще самых элитных французских духов.
Вот поэтому-то Люда и согласилась вести рубрику, где предполагалось печатать фотографии ребятишек, которых можно усыновить. Совсем не ее тема, но так хотелось хоть чуть-чуть, хоть одним глазком заглянуть в этот такой странный, но такой желанный малышовый мир.
- Я справлюсь, обязательно справлюсь, - почти умоляла она редактора, опешившего от того, что одна из лучших его журналисток просится на совсем не интересное, какое-то механическое задание, на которое впору студента-стажера отправлять.
И точно - справилась. На фотографиях Люды все "приемыши", как окрестили их в редакции, выглядели нереально красивыми.
- Ой, прям настоящий ангелочек! - умилялась техничка, сама воспитавшая троих детей, а теперь нянчившая внуков, разглядывая снимок очаровательного карапуза в джинсовом комбинезоне. - И за что же мамашка-то такого бросила?
- А за то, что у него врожденное косоглазие, - просветила умилившуюся женщину Люда.
- Где?! - совсем по-деревенски всплеснула руками та.
- Да здесь не заметно, я его специально так фотографировала, - улыбнулась Люда, вспомнив, как легко было работать с этим карапузом, как радостно он улыбался незнакомой тетеньке, протягивая ей своего любимого зайца. - Пусть их будущие родители сразу видят в них только хорошее. Зачем на людей сразу кучу проблем вываливать?
Наверное, это было не честно. Впечатлятся люди этой практические лубочной картинкой, придут посмотреть на избранника, а там вместо розовощекого ангелочка - перемазанный картофельным пюре разбойник с кучей труднопроизносимых диагнозов в анамнезе и плохой наследственностью. Но, с другой стороны, будете ли вы, к примеру, на первом собеседовании при приеме на работу рассказывать, что от усталости можете упасть в обморок, что воспитывала вас одна бабушка, и на самом деле вы ненавидите вставать в семь утра? Конечно же, нет. Так зачем же этих беззащитных малышей показывать не с лучшей стороны?
Этой, в принципе, вполне логичной теорией Люда оправдывала свою хитрость. Сама же очень волновалась:
- Ну пожалуйста, пожалуйста, - просила она не понятно кого, - пусть возьмут хотя бы одного!
Взяли не одного. А почти всех, даже, казалось бы, самых безнадежных.
- Ничего, мы справимся, - твердили в этих случаях приемные родители, на которых воспитатели по долгу службы вываливали суровую правду. - Мы как его глаза увидели, сразу поняли - это наш сынок!
- А может быть и нам кого-нибудь из них усыновить? - в один из вечеров огорошил вопросом Люду муж, вот уже второй час слушавший о том, каких замечательных детишек фотографировала сегодня его жена: Леночке всего два годика, а она уже знает всю Агнию Барто, а трехлетний Славик умеет собирать из конструктора не только то, что нарисовано в инструкции, но и то, что приходит ему в голову.
- Усыновить? - замерла она на полуслове.
Усыновить - значит не просто взять ребенка из детского дома. Это значит, признать его своим, дать ему свое имя и что бы ни случилось, любить таким, какой он есть. А сможет ли она, увидев очередную двойку в дневнике, сдержаться и не проорать оскорбительное: "Это все гены твои!"? Сможет ли вынести бесконечные болячки и капризы, ни разу не подумав: а вот не были бы твои родители алкоголиками, не бегали бы мы сейчас по врачам? Сможет ли она счастливо целовать пухленькие, в перетяжках руки и мягкие пяточки, зная, что по ним течет не ее, а чужая, кровь?
- Нет, Паш, извини, - каким-то механическим голосом, произнесла в ответ Люда. - Я не могу.
И тут же засуетилась - поставила подогреваться чайник, досыпала в вазочку шоколадных конфет. Она бы и сейчас и дрова пилить согласилась, лишь бы не встречаться взглядом с мужем: да, ей было безумно стыдно за то, что она, молодая, крепкая женщина не может подарить ему наследника.
Сначала они это и за проблему не считали: подумаешь, всего-то год женаты! Потом решили съездить к морю: говорят, пропитанный солнцем и соленой водой организм очень восприимчив к беременности. Еще через год Люда нашла хорошего врача.
- Будто бы на вторую работу устроилась, - смеялась она, промокая платочком слезы: это так, это у меня от широкой улыбки.
Затем настал черед бабок-знахарок.
- Я, конечно, милая, тебя полечу, - раскладывала у нее на животе какие-то цветные камешки, наверное, пятая по счету ведунья. - Но дело не в этом. Детишек заслужить надо. Детишки - это твоя плоть и кровь, а значит, твое бессмертие. Оно абы кому не дается. Сделай добро, кинь его в воду и оно к тебе сторицей вернется.
- Да разве ж я не делаю! - хотела вскрикнуть Люда, но отчего-то не смогла, поэтому продолжила разговаривать лишь сама с собой. - Вот, котенка бездомного пригрели. Вырос в Бегемота настоящего, урчит от радости, аж захлебывается. Подружкам с детишками сидеть помогаю. Одежду свою разонравившуюся нуждающимся отдаю. Однажды даже бабушку чужую, первый раз на улице видела, от сердечного приступа спасла: сбегала в аптеку за лекарством, родственникам ее позвонила. Что же еще нужно?!
- Нам очень нужен велосипед! - как-то очень даже сурово, как обычно произносят давно заготовленные и не один десяток раз проговоренные про себя фразы, потребовала заведующая детским домом. И тут же осеклась, напугавшись, что ее могут не правильно понять. - Любой, пусть совсем старенький. Не для себя. Просто у нас есть такой хороший мальчик, Алешенька. Нет-нет, усыновлять его не надо, - сбилась она, увидев в глазах Люды немой вопрос, - для него уже нашлись родители, через два месяца его заберут в Канаду. Ему там точно будет лучше: у мальчика врожденное недоразвитие ноги, и здесь, чтобы ему помочь, нужно очень много денег. Мама у него давно лишена родительских прав, папа так и остался неизвестен, так что семья ему тут вряд ли чем поможет. А там, говорят, есть возможность Алешеньку в прямом смысле на ноги поставить. Но дело все вот в чем... Через у мальчика день рождения. И у него мечта - прокатиться на велосипеде. Конечно, с его ногой какое катание, так, видимость одна. Но мы очень бы хотели, чтобы о родине и о его первом, пусть и не настоящем, но все доме, у мальчика остались только лучшие воспоминания. Помогите нам осуществить ему его мечту! Может быть, кто-нибудь из читателей подарит или хотя бы на время даст ему велосипед?
Вместо одного велосипеда на день рождения Алеша получил пять: новеньких, разноцветных, завораживающе поблескивающих матовыми спицами. А детских дом - несколько упаковок памперсов, цветных карандашей и фломастеров, игрушки и даже музыкальный горшок в виде собачки. Уж Люда расстаралась: историю брошенного мальчика расписала так, что даже нелюдимый, пропахший табачным дымом сисадмин, специально несколько часов томился в коридоре, чтобы украдкой сунуть ей в ладошку потную пятисотку: "Ну ты там купи ему от меня что-нибудь. Я сам не очень понимаю, что таким маленьким нужно".
Сотрудников детского дома этот ворох подарков впечатлил.
- Ой, да что же мы со всем этим делать будем! - заохали, засуетились они. - Мы же только велосипед просили, а тут столько всего!
- А давайте, - вдруг осенило самую молодую воспитательницу, - устроим Алеше настоящий день рождения. Такой, какой бы у него дома был. Соберем в актовом зале всех детишек, устроим конкурсы, пусть они эти карандашами и рисуют, торт испечем. Со свечками! - мечтательно закатила глаза она.
Фруктовый торт с пятью яркими огонечками, как и положено, вносили в темную комнату.
- Как на Лешины именины испекли мы каравай, - по команде воспитательницы, вразнобой, но очень старательно загорланили малыши, восхищенно разглядывая доселе неведомое чудо.
- А теперь, Леша, дуй и загадывай желание, - попросила та самая воспитательница - инициатор праздника.
Юбиляр приосанился, набрал полные щеки воздуха и выдохнул:
- Хочу ве-ло-си-пед!
На секунду в комнате стало совсем темно: Леше сразу удалось погасить все свечки. Затем вспыхнул яркий свет и раздался грохот: оттолкнув маленький стульчик, именинник неловко, опираясь на костыль, побежал к трехколесному чуду, которое уже успели внести воспитатели. Ничуть не смущаясь, мальчик взгромоздился на сиденье и сумел проехать те несколько метров, которые были не заняты праздничными столами.
Люда отвернулась к окну: зачем портить людям праздник своими слезами? И пожалела, что не взяла с собой платок: по щекам и подбородку соленые капли пришлось размазывать ладошками. В голову лезли многочисленные телевизионные сюжеты о замученных приемными родителями детишках, о малышах, вывезенных за границу "на органы".
- Нет, - успокаивала она себя, еле-еле сдерживая рыдания. - У нашего маленького велосипедиста все будет хорошо!
Алешу она увидела еще один раз, когда за ним приехала его новая мама. Малыш так спокойно сидел у нее на коленях, что Люде впервые за эти дни стало легко и радостно на душе.
- Мадам Мари благодарит вас за то, что вы сделали для мальчика, - легонько тронула ее за рукав переводчица. - Она говорит, что вы им теперь не чужая, и она обязательно будет писать вам о состоянии Алеши.
Не особо на это рассчитывая, Люда, скорее из вежливости, отдала переводчице свою визитку. И добавила, что благодарить ее особо не за что, это ее работа. Но всегда будет рада узнать, как у них дела.
Письмо от Мари пришло через три месяца. Она писала, что Алешу очень удачно прооперировали в местной клинике и ему уже не нужен костыль. Еще две операции и мальчик навсегда забудет, как тяжело ему когда-то было ходить. Но уже сейчас Алеша неплохо стоит на коньках и даже пытается играть в хоккей, в чем можно убедиться, посмотрев на приложенные фотографии.
- Бредит она там, что ли? Или я совсем уже английский забыла? - озадачилась Люда, вспомнив, с каким трудом мальчику удалось тогда дойти до велосипеда. - Какой может быть хоккей?
Но на фотографиях действительно был Алеша: подросший, окрепший, в хоккейной майке какого-то знаменитого клуба, на коньках, с клюшкой, на которой болтался синий шлем.
- Вот это да! - не поверила своим глазам Люда и принялась дальше листать письмо: вдруг найдется еще что-то столь впечатляющее.
А там Мари, словно предчувствуя, что Люда и фотографиям не особо поверит, приглашала ее в гости:
- Мы всегда будем рады видеть у себя ту, кто хоть на миг сделал Алешу счастливой.
- А что, может и правда в Канаду рвануть? - задумалась Люда. - Я там никогда не была, да и вообще... Одно плохо: туда ни на чем, кроме самолета, не доберешься.
Самолеты Люда жутко ненавидела. При посадке ей там становилось так плохо, что потом еще два дня они приходила в себя. Вот и сейчас, от одних только воспоминаний к горлу подступила тошнота.
- Ага, впечатлилась! - сама себя отругала Люда, стараясь глубоко дышать. Вроде бы помогло.
Но на следующий день утром ей опять стало дурно.
- Одно хорошо, теперь я точно знаю, что это не игры моего разума, - вытирая испарину со лба, успокаивала она перепуганного мужа. - Вирус, наверное, какой-то подхватила.
Но и вирус был какой-то странный: ни температуры, ни озноба, ни кашля, лишь тошнота и головокружение.
- А может... - что "может" Люда не то что произнести, даже подумать побоялась. Зря. Тест уверенно показал две розовеньких полоски.
- Особо пока ни на что не рассчитывайте, - настраивала ее хмурая докторша районной женской консультации. - Срок маленький, проблем куча...
А Люда слушала все эти страшилки и лишь глупо улыбалась ей в ответ. Это не объяснить, но она знала, что все у нее будет хорошо.