Письмо
Маленькая комнатка за ночь выстыла. Трещина на стекле окошка обросла роскошной бородой инея. В выбитую филенку двери немилосердно дуло. Не помогала и засунутая в дыру старая подушка. Вылезать из под теплой груды тряпья решительно не хотелось.
Ванька лежал и мечтал. Он водил грязным пальцем по выцветшим узорам обоев и представлял себя дома. Мама печет пироги. По квартире витает сладкий сытный дух. А сам Ванька нежится в тепле белоснежной постели.
В коридоре заскрипел пол. Ванька тут же натянул на голову старую промасленную фуфайку. Только настороженный глаз следил через дырку за дверью. Та скрипнула и распахнулась. На пороге выросла мешковатая фигура Ирки-козы.
- Ванька, вставай! В «Пентагоне» жратву выбросили. Торопится надо, а то разгребут все.
Груда тряпья зашевелилась. Как ни неохота покидать теплое место, но возможность поживиться в мусорных бачках супермаркета с прозваньем «Пентагон» - повод серьезный. Ванька, тоненький пацан лет восьми, в куртке с наполовину оторванным рукавом, в мешковатых штанах и стоптанных кроссовках торопливо выпутывался из вороха старья.
Ирка-коза уселась на единственный колченогий стул и уставилась заплывшими с перепоя синяками глаз на мальчонку.
- Чего возишься?
- Шапка куда-то… А, вот она! – Ванька натянул на встопорщенные колом волосы старенькую вязаную шапку. – Пошли!
Он бодро вылетел в коридор и с топотом сбежал по лестнице. Ирка, девица неопределенно-засаленного возраста с насквозь пропитушной багровой мордой, двинулась следом.
Возвращались они не спеша. Ирка с трудом волокла заполненные просроченной снедью пакеты, вокруг прыгал Ванька с обновками в узелке на плечах. Какая-то добрая душа подбросила к мусорным бачкам целую гору поношенных вещей.
Ирка остановилась перевести дух.
- Слышь, Вань, у тебя денег не осталось, а то сушняк мучит?
- Теть Ир, ты ж сама вчера остатние тратила. Забыла?
- Ну да, ну да! Точно. Эх, как выпить охота… Вань, ты сгоняй к ларькам, а? Может, не допил кто? Ну, ты знаешь? А я здесь отдохну чуток. Ты, это, узелок-то скинь.
- Ладно, теть Ир, сгоняю!
У ларьков на вокзале было оживленно. Народ праздновал вчера католическое рождество. Потому сегодня с утра усиленно опохмелялся. Да и суббота! Грех не отметить.
Ванька привычным взглядом наметил жертву. Мужичок успел прилично наклюкаться и задремывал на скамейке. Между растопыренных ног торчала непочатая двухлитровка пива. Мальчонка почти подобрался к вожделенному Иркой напитку, когда возле киосков затормозил фургончик-газелька. Может и не отвлекло бы это Ваньку, если бы только не яркий рисунок с надписью на борту!
Под намалеванной фигурой Деда Мороза с елкой и мешком подарков алело: «Доставка новогодних писем на родину Деда Мороза».
В Ванькиной памяти снова всплыли пироги, вкусный запах дома и мама. Лицо он помнил смутно, больше именно запах. Родной-родной! А еще – последние мамины слова: «Спи, сынок! Завтра напишем письмо дедушке Морозу». Не написали. Маму ночью увезли. А потом… Потом – детский приют, издевательства старших. Эх!
Ванька шмыгнул простуженным носом. Ладно, не за этим он сюда шел! Мальчишка выждал удобный момент, схватил бутылку и дал стрекача. Только пятки засверкали. А главное – никто сзади не кричал. Значит, все тип-топ прошло!
Когда вернулись, то первым делом затопили печку. Та сначала отчаянно дымила, потом прочихалась. В топке ровно загудело. От железных боков поперло теплом.
В комнатке заброшенного барака стало почти по домашнему уютно. Ирка принялась примерять обновки. Больше всего ей понравились сапоги с острыми длинными носами и высоченными каблуками. Она прошлась по комнате, виляя расползшимися бедрами.
- Не, Вань! Вот, смотри, что творят! Почти новые вещи выкинули. Ну и что, что не по последней моде? Ну, ты скажи – мне идет?
- Теть Ир, отстань, а? Я письмо хочу написать. Дедушке Морозу. Мы с мамой хотели. Давным-давно еще.
- Написали?
- Не, умерла мама. Ифакт какой-то.
- Инфаркт?
- Вроде.
- Ну, пиши. А я пока – разберу пакеты. Так, что у нас тут?
Ванька пристроил на колени кусок фанеры и старательно пыхтел над письмом. Ирка-коза сортировала содержимое пакетов. В старой самодельной буржуйке исправно гудело пламя.
Ранние зимние сумерки подкрались незаметно. Ирка, как всегда, собралась на посиделки к подружкам. Ванька давно закончил с письмом и теперь гладил конверт с простым адресом: «Деду Морозу»
- Вань, тебе подарки дарили?
- Конечно! Даже в детском доме. Только отбирали.
- Вань, а хочешь, я тебе тоже подарю? Ты Алку знаешь?
- Прыгалку?
- Угу! Ейный ухажер фейерверк купил. А я на банку пива сменяла. Держи! Это тебе к Новому Году. От меня.
- Спасибо, теть Ир! Прикольный подарок!
- Ну, ты тут осторожней без меня. Я утром приду. За печкой следи.
Ирка прибежала намного раньше. Еще и девяти вечера не было, когда в окошке привокзальной ночлежки забагровело недалекое зарево и тишину разорвал вой пожарной сирены.
- Только бы не Ванька! Только бы… - твердила задыхаясь от бега Ирка.
Когда она прибежала, над почернелым остовом барака стлался парок. Толпа зевак опасливо жалась поодаль. Некоторые уже начали расходится. Только один размахивал руками и что-то громогласно разглагольствовал. Ирка протиснулась ближе.
- Смотрю, мальчонка банку какую-то поставил и спичками ширкать начал. Я к нему! Но не успел. Шандарахнуло – будь здоров! По крыше сразу огоньки побежали. Крыша-то старая, рубероидная.
- А мальчишка? – выкрикнула Ирка.
- Мальчишка? Упал. Ему почти голову снесло. Вон, видишь, «скорая»?
У Ирки подкосились ноги, и она осела в грязную мешанину снега.
- Ты чего бабенку пугаешь? Живой он! – донеслось из толпы.
- Да я своими глазами… - начал оправдываться «очевидец», но Ирка не слушала.
Она успела к «скорой» вовремя.
- Вы кто будете пострадавшему? Впрочем, некогда разбираться! Лезьте в машину. Что ж вы, мамаша, за парнишкой не уследили?
От воя сирены машины шарахались на обочину. Внутри «скорой» Ирка держала маленькую грязную ручонку и тихонько плакала. Залитая кровью Ванькина голова безжизненно моталась по изголовью носилок.
Но он очнулся все-таки. Уже в приемном покое приоткрыл щелку глаза, сунул руку за пазуху и достал письмо.
- Мама, - шепот разорвал окровавленную корку губ, - я написал письмо…
Его увозили по коридору, а Ирка плакала и прижимала к покрасневшим глазам вместо платка конверт с простым адресом.