Гефест Май 22nd, 2008, 1:39 pm
Этот рассказ полон веселья и невинности, юности...Казалось бы реальность...а вокруг все так загадочно. Любовь, русские народные песни....Вся связано между собой, как легкое кружево....
Мавка.
Бабка Смородина в вышитой сорочке наливала мне медовуху и приговаривала:
- В лес на реку сам не ходи. На реке в такую ночь Мавки шутят. Любят парней щекотать, а потом и утопить. Леля, богиня Любви, пошутить может. На Купала открываются Небесные врата и все воспевания легко летят в вирий к Богам…
Я, улыбаясь, благодарил старушку и за отменную медовуху и за советы. Вокруг водили хороводы, пели песни и славили всех богов. Костер полыхал, как диковинный живой цветок. Он дышал: то вспыхивая, то затихая. Искры от него, как огненные мошки взлетали в темное небо. Народ сжигал соломенные чучела, радуясь приходящему лету. Пары стали прыгать через костер. На Капище я приехал с братом и его женой, потому и ушел с кружкой медовухи на край поляны. Пил и любовался языческим праздником.
Мавка сидела на ветке ивы, над самой рекой, отражаясь в ней со звездами. Она смеялась и, болтая ножками в воде, обрызгивала меня. Я смотрел на нее, не отрываясь. И поймал себя на том, что у меня отвисла нижняя челюсть, то есть тот еще добрый молодец. Девица была абсолютно голой. Длинные зеленоватые волосы, спутавшись с ветками ивы, доставали до воды. У меня, наверное, был глупый вид. Сходил, как говориться, к реке звезды посчитать. Стою теперь со спущенными шортами перед красивой девкой. Эх! От реки потянуло прохладой. Ветерок принес с собой сладковатый аромат майского разнотравья и запах Купальского костра. Вдруг Мавка оказалась у меня за спиной. Тут понял я, что щекотки боюсь. Хохочу, как чокнутый и ничего сделать не могу.
Наконец-то извернулся, схватил за плечи и заглянул ей в глаза. Зеленые! Умереть бы в таких глазах!
- Ты откуда такая? – Я наконец-то отмер и заговорил.
А она хохочет. Потом запела:
Рано-раненько выйду я к реке,
Веретено в руки возьму, Доле помолюся.
Матушка родненькая, защитница миленькая,
Дай мне долю, добрую волю.
Пусть женой я буду любимой, хозяйкой хорошей,
Пусть дети здоровые растут, добро и счастье в семью прибывают.
Поет и кругом меня ходит. Я поймал ее за руку. А она вот уже на траву села, венок плетет и опять поет:
Пусть миленький меня любит, нежно пусть голубит.
Буду я женой верной, советчицею мудрою.
Богам Родным славу пою, дары Доле в Вирий посылаю.
Реченька-водиченька, отнеси веретено к Доле в горницу,
Пусть вспомнит меня девицу, как будет судьбу выплетать,
Возлюбленного на двор мой зазывать.
Одела мне венок на голову и поцеловала. Сплелись мы, как цветы в мавкином венке. Сминая телами траву, встречали Зарю. И когда ночной туман стал рассеиваться, мы лежали на мятой траве, глядя в небо, на котором по одной угасали звезды. Нежные пальцы Мавки, слегка меня касаясь, плавно двигались вдоль тела. Мелкая дрожь, как мини электрические разряды, бежала, догоняя ее пальцы, все это эхом раздавалось в моей голове, мысли разбегались, и я таял, как сладкая вата. Я есть и меня нет. Частички меня разлетелись по всему миру: к звездам, в густую траву и на дно реки.
Я лежал, глядя на звезды. Мавка трепала мне волосы и тихо говорила:
- Ты зачем на Ярилину плешь, на Лысую гору пришел? Зачем хороводы у Капища бросил?
- К тебе шел. Тебя искал.
- Пара, которая берется за руки и перепрыгивает через священный купальский костер, считается обрученной…
- Мавка, пошли к костру! Пошли со мной! Я тебя уже не отпущу. – Я шептал ей в лицо. В зеленых мавкиных глазах горел костер ярче, чем у Капища.
- Нельзя мне полюбить человека, - шептала Мавка. – Ой, пропаду я! Ой, пропаду!
Она закрывала лицо руками и слезы текли сквозь пальцы.
- Люби меня, Мавка, люби! – шептал я ей, целуя ее мокрые от слез пальцы.
- Купальськая Роса считается целебной и животворной, а травы, сорванные в эту ночь, имеют непостижимо большую колдовскую силу. В купальскую ночь Дажбог зажигает цветок папоротника и счастливая тот пара, которая увидит ее. Но зажигается тот цветок не столько в мире явном, сколько в душе человека, что назначение свое нашла, твердо на путь стала и к цели идет, не оборачиваясь. Пары, которые один путь на двух находят, душами соединяются.
- Мы найдем Свети-цвет и загадаем вместе быть! Никакие боги не посмеют! Слышишь?!
Она кивала мне, улыбаясь. Зеленые глаза ее от слез стали, как стекло в воде.
Я подхватил ее на руки и бегом бежал к Капищу. Костер уже затухал. Дальше по реке слышны были песни, смех и плеск воды. Я держал мою Мавку на руках и прыгнул с нею через костер.
- Милая! Мы найдем твой цветок! Найдем!
Мавка обнимала меня за шею своими холодными руками и вторила мне:
- Найдем, мой хороший. Конечно, найдем. О папоротнике рассказывают, что цветовая почка его разрывается с треском и распускается золотым цветком или красным, кровавым пламенем. Овладев им, все узнаешь — все будешь знать.
Я искал цветок, неся мою Мавку на руках. Ее тонкие руки все слабее обнимали меня. Бежал по лесу, иногда заглядывая любимой в глаза. Купальский огонь, который полыхал в них, стал угасать.
Я валился с ног, когда передо мной полыхнул кровавый огонь. В голове одна мысль: «Я нашел тебя – цветок папоротника».
Очнулся я ранним утром. Солнце уже поднялось, но тепло его только пробивалось сквозь густую листву. Я крепко прижимал к себе венок из цветов и несколько ивовых прутиков.
Таким героем, с венком в руках, я и пришел на двор к бабке Смородине. Мой рассказ о девушке всех развеселил. Хохотали надо мной.
- Может, ты выпил лишнего? Или медовуха хороша была, А не девка? – смеялся брат.
Хозяйка только качала головой, подавая нам на стол вареники, и приговаривала:
- Ох, и закрутила тебя Мавка!
Потом все позабыли об этой истории, а я уже третий год, как ищу мою Мавку. Каждый год на Купала я снова приезжаю к Капищу. Я иду к воде искать девушку с зелеными волосами.