1.
«Я никогда не мечтала родиться блондинкой с пятым размером груди. Как и Ты, плоская еврейка, столь милая моему сердцу, не думала, что создатель вознаградит тебя черными глазами и скверным волчьим характером – всем тем, чему отдал предпочтение испортившийся вкус Георгия (мир его праху). Ну да ладно о генетике, за сорок с лишним лет она провела несколько страшных опытов, отдалив всех нас от двадцатилетнего совершенства.
Здравствуй!
Вот уж не думала, что буду писать тебе… ведь не хотела встречаться, слышать и видеть, а так же воочию убеждаться, что природа еще не выставила тебе ультиматум.
Так вот, милая моя, позволь мне сделать это.
Ты, Ведьма, увела моего мужа, и если отважишься забрать у меня еще и Его, я тебя убью. Я больше не позволю разрушать мою жизнь, твое существование невыносимо отравляет мое, и потому, поверь, я полна решимости положить этому конец.
Надеюсь, что мы поняли друг друга»
«Здравствуй, старая, одинокая и теперь уже во всех отношениях бывшая.
Не думала, что предложение продать Его, вызовет столь неадекватную реакцию. Ты хочешь уберечь то, что осталось от брака с Георгием, или просто досаждаешь мне? Первое я еще могу понять. Второе просто смешно.
Я не собираюсь ничего забирать. Просто продай Его мне.
Прощай, ставшая такой же плоской, как я, и теперь уже крашеная блондинка.
P.S.
Чуть не забыла. Не смей угрожать мне.»
«Нет. Он останется у меня.»
-Это все?
-Не имело смысла продолжать переписку.
Соболев провел полтора часа в грохочущем метро, заплатил из своего кармана за такси и двадцать минут ждал, когда охрана подъезда двенадцатиэтажного дома разберется с целью его визита, – и все это, чтобы встретиться с холодной, как лед, еврейкой, заселившейся на двух последних этажах. Сейчас она наслаждалась открывающимся с террасы видом и даже не смотрела в его сторону.
-Я возьму с собой эти бумаги?
-Сделайте одолжение. Ума не приложу, почему сохранила ее письма.
-Нина Альбертовна…
-Я не крала ее Мунка, - неожиданно перебила она следователя, сделав ударение на слове «ее». – И мне хотелось бы как можно скорее закончить наш разговор.
-Наберитесь терпения.
Она удивлено посмотрела в сторону следователя.
-Терпения? Зачем? Чтобы вы узнали обо мне то, что вам и так известно? Вы готовы впустую тратить время? В свои неполные сорок вы уже столь расточительны?
-Я просто очень любопытен, - вежливо улыбнулся Соболев. – И мне полных сорок три. Я трачу служебное время. Ваше общество доставляет мне истинное удовольствие, и я более чем уверен, что мы проведем время с пользой для следствия. Расскажите мне, как давно вы знакомы с Ольгой Викторовной Пироговой.
-Шестьдесят лет. Из них тридцать семь мы не общаемся. Последний наш разговор состоял из короткой переписки, которую вы держите в руках.
-По какой причине вы хотели купить у Пироговой картину?
Она пожала плечами.
-Просто хотела. Могу себе позволить.
-Просто потратить двенадцать миллионов долларов? – усмехнулся Соболев.
-У богатых свои причуды, - холодно парировала она.
-Насколько мне известно, вы не собираете коллекцию. И, насколько должно быть известно вам, покупка подобного полотна сопряжена с огромными дополнительными расходами и большим риском потерять картину, а, следовательно, и вложенные в нее деньги. За Мунком сегодня охотится пол мира.
-И остальной половине мира все это известно. – Она подставила лицо порыву ветра, закрыв глаза. – Я предлагала Ольге честную сделку. Она отказалась, и в результате потеряла деньги и картину, как вы изволили выразиться. Скажу вам честно, я предполагала подобный финал. Ольга всегда отличалась некой удивительной способностью добиваться всего, а затем все терять в один миг. Господи, все это было так предсказуемо.
-Что именно?
Она посмотрела на него так, будто увидела впервые.
-Что она расстанется с Мунком.
-И с Георгием?
-И с ним тоже. И параллель здесь может быть только одна. Как в первой потере, я имею ввиду Георгия, так и во второй, Ольга может винить только себя. Какой была нерасторопной кухаркой, такой и осталась. Я здесь ни при чем.
-И все же, как вы познакомились?
-Не помню. Честно. – Она начала рассказ как-то отстраненно, будто пересказывала неувлекательную киноленту. - Это было предопределено нашими родителями, которые вместе работали. Мой отец прикрывал со стороны Министерства завод ковровых изделий, на котором работал директором отец Ольги. Наши дачи находились в одном поселке, и так уж случилось, что наши матери родили нас в один год. Ольга старше меня на четыре месяца. Одна няня на двоих, одна школа, далее вуз…
-Где и возник Георгий?
Холодная улыбка тронула ее губы.
-Я первая познакомилась с ним. Сын дипломата, образован, с четкой жизненной целью, которую привили ему родители. Я представила его Ольге только тогда, когда была уверена в том, что мы поженимся. Однако, он передумал и выбрал кухарку…
2.
-Той зимой я носила красное. Именно той зимой, когда она вышла замуж за Георгия. Как дура, я бегала по магазинам с одеждой и перебирала все, что имело красный цвет. У меня случились нервный срыв, расстройство кошелька и еще одна болезнь, название которой никто не знает. Если бы в ту пору были мобильные телефоны, то я непременно носила бы модель красного цвета. Моя жизнь рухнула в тот день, и я не знала, что мне делать с ее остатком.
Второй раз болезнь, название которой так и не придумали, охватила меня, когда я получила известие, что Ольга родила девочку. Георгий был на седьмом небе от счастья. Известие о рождении дочери он получил в Норвегии, где в тот момент находился с деловым визитом. О радостном событии ему сообщили телефонным звонком прямо на переговорах, где за столом присутствовал эксцентричный норвежец Фред Ольсен, который был так тронут радостью Георгия, что решил сделать тому подарок – продать одну картину из своей коллекции. Так Георгий вернулся в Москву с картиной Мунка.
О рождении Анжелы мне рассказали наши общие знакомые. Этого не должно было произойти, Ольге не так давно исполнилось сорок два года и, что скрывать, известие о появлении ребенка оглушило меня. Так я заболела во второй раз, - повторила Нина Альбертовна с грустной улыбкой. – И опять бегала по магазинам с одеждой. И выбирала все, что имело синий цвет. В ту пору еще не было мобильной связи. А жаль.
Она замолчала.
-Теперь вам понятно, почему я хотела купить Мунка?
-Не совсем.
-Георгий переехал ко мне. Я не страдала от угрызений совести, что разбиваю семью. При разводе он оставил Ольге половину от своего состояния. Ему больше не нужна была кухарка, с которой он прожил тридцать пять лет. Я прожила вместе с ним два года, после чего инсульт догнал его на лыжной прогулке в горах Словакии и убил. Тогда уже была мобильная связь. Я купила себе черный телефон, того же цвета одежду, и привезла тело Георгия в Москву. Как вы думаете, это все же болезнь?
-Инсульт?
-Мои выходки с одеждой.
-Не думаю.
-И мне так кажется. Я так и не простила Ольге того, что она украла у меня эти годы. А я ведь предупреждала ее в канун свадьбы, что Георгий рано или поздно бросит ее. Именно после того разговора мы перестали общаться с Ольгой. Я прожила с Георгием всего два года, хотя мы должны были быть вместе на тридцать пять лет дольше. И сейчас я хотела забрать у нее Мунка, чтобы оставить ее одну. Совсем одну. И эта картина не должна принадлежать ей…
«А вот это уже болезнь», - думал Соболев, опускаясь в лифте и оживляя в памяти разговор.
Проводив следователя, Нина Альбертовна прошла в одну из комнат, температуру и влажность в которой круглые сутки поддерживала электронная система контроля климата. Тяжелые шторы нежно оливкового цвета преграждали путь солнечному свету. Посреди пустой комнаты стоял деревянный мольберт, с которого на нее смотрела девочка. За ее спиной протекала река, над синей гладью которой был распущен белый парус рыбацкой лодки.
3.
-Сначала я решила, что он шутит. Моя подруга готовилась к свадьбе, на которой я была в роли подружки невесты. И тут вдруг он делает мне предложение. Представляете мое состояние?
Соболев кивнул, хотя, конечно же, понятия не имел что может чувствовать женщина в подобных обстоятельствах.
-Георгий был настойчив, говорил, что совсем потерял голову, что свадьбы все равно не будет, даже если я откажу ему. И тогда мне показалось, что он не врет, что он влюблен в меня. А ведь знаете, это так и было. – Она с грустью улыбнулась. – Только годы изменили нас. Я родила ему дочь, а он ушел к этой… - Она кивнула в сторону писем на край журнального столика. – И умер.
Она вдруг заплакала.
-Прошу вас, не волнуйтесь так, - попросил Соболев, опасаясь, что игла от системы, к которой была подключена женщина, пробьет вену. – У меня остался только один вопрос…
-Я не препятствовала общению дочери с отцом, ведь ей было уже почти восемнадцать, а последний год она готовилась к свадьбе. Георгий принимал активное участие в приготовлениях, Роберт очень нравился ему, он всегда мечтал о таком зяте. - Она не услышала следователя, и тот не стал ее останавливать. – Умер Георгий, пропал Мунк, а вчера случилась эта ужасная катастрофа...
Она покачала головой, слезы прервали ее рассказ.
-Я позову доктора.
-Нет, не надо, - остановила она следователя. – Это мое обычное состояние в последние два дня. Я все время представляю, что потеряла дочь, а это выше моих сил. Доктор поставил капельницу с успокоительным и чем-то там для сосудов, но вы сами видите, как это все помогает. Вы хотели что-то спросить?
-Да. – Во время разговора Соболев никак не мог определить, насколько женщина адекватно воспринимает происходящее. Однако он не мог позволить себе терять время и ждать, когда доктора вернут ее к действительности. Мунк мог бесследно исчезнуть. - Вы говорили, что виделись в последний раз с Георгием почти год назад. Однако, я сегодня располагаю иной информацией…
-Я совсем забыла, - поспешила она перебить его. – Мы действительно виделись три месяца назад, когда подписывали в адвокатской конторе последние бумаги по разделу имущества. Тогда мы совсем не разговаривали. И я решила, что вам это не будет интересно.
-Только бумаги?
После короткой паузы, она ответила.
-Нет. Когда я села в машину, на заднем сидении лежала та самая картина. Рядом лежал конверт, в котором находилась нотариально оформленная дарственная и записка от Георгия, где он объяснял, что картина должна принадлежать мне. Так он считал. Но судьба распорядилась иначе. За последние три года она забрала у меня все, что я имела. Это разве справедливо? – последние слова она произнесла сквозь слезы. – И еще хуже, что все это коснулось моей девочки. Я даже не могу представить, как она там сейчас себя чувствует в больнице.
-С ней все в порядке, она находится в таких условиях, что лучше трудно себе представить. Ольга Викторовна, я хотел бы прочитать дарственную и записку.
-Все лежит вместе с завещанием у моего нотариуса.
-Возможно ли такое, что вы забыли мне еще что-нибудь рассказать? Поймите правильно, сейчас важна каждая мелочь.
-Я уже не представляю, что сейчас наиболее важно. Простите меня.
Соболев не стал продолжать разговор.
Когда следователь ушел, Ольга Викторовна отцепила от руки лейкопластырь и отсоединила от сгиба руки систему.
Прижав к месту прокола вату, она направилась к лежавшему на каминной полке мобильному телефону.
4.
-Я не верю в любовь с первого взгляда, - произнесла девушка после недолгого раздумья. Она посмотрела за окно больничной палаты, за которым с грохотом по проходящей в отдалении ветке железной дороги пролетела электричка. Вьющиеся волосы рассыпались по подушке. Природа наградила ее красивыми светлыми глазами, которые сейчас разливали слепую тоску. – Я не верю в судьбу и предначертанность встреч. И мои родители были тому живым опровержением. Однако с Робертом я забыла обо всем, о чем думала после того, как родители объявили мне о решении развестись. Через две недели после знакомства мы назначили срок свадьбы, она должна была состояться через год. Я считала, что года будет достаточно, чтобы время расставило все на свои места в наших отношениях. И Роберт был в курсе моих размышлений…И года действительно хватило.
-Я не думаю, что вам следует винить себя в чем-то. – Соболев сделал попытку успокоить девушку.
-Последние два дня я играю в одну игру. Постоянно. И игра носит название «а что было бы, если б…. тогда возможно…». Похоже на морской бой. Что было бы, если б выставленный мною срок был не год, а несколько месяцев. Тогда, возможно, я и Роберт сейчас находились в свадебном путешествии. Что было бы, если б я согласилась поехать поездом. Тогда б уж точно мы не попали бы в аварию. Что было бы, если б у меня не сработал инстинкт самосохранения перед автобусом, и я не вывернула бы руль. Была бы мертва я, а не бедный Роберт. Так можно играть бесконечно, - сделала она неутешительный вывод.
-Чем занимался Роберт?
-В России он наблюдал за строительством завода, стройку финансировал его отец - чех по национальности, который расширял производство тканей и решил наладить у нас семейный бизнес. В нашу последнюю поездку мы ездили на открытие предприятия.
-Он интересовался живописью?
Она покачала головой.
-Нет. Ни он, ни его отец. Роберт даже не знал, что у матери есть Мунк. Вы ведь это хотели спросить?
-Извините, но я должен узнать у Вас все подробности вашей первой встречи с Робертом.
-Мне захотелось пива, - она улыбнулась впервые за время разговора. – Дурацкая встреча. Я сидела в кафе, за мой столик пересел один из посетителей. Он представился как фотограф журнала Медведь, ему требовалась для съемок в роли второго плана такая девушка как я.
-Как вы?
-Да. С грудью пятого размера, блондинка и у которой нашлось бы завтра четыре часа свободного времени. И я, конечно же, отказала. Не очень вежливо. В этот момент появился Роберт, они оказались друзьями, мы разговорились…а потом фотограф ушел, и я осталась наедине с нелегкой задачей объяснить плохо владеющему русским чеху значение некоторых непристойных слов, которыми я ответила фотографу на его предложение. Минут десять мы посмеялись над случившимся. Он шутливо поинтересовался, может ли впредь рассчитывать на меня, как на переводчика, мы обменялись телефонами и разошлись. Он позвонил сразу же, в тот же вечер, и сказал, что так и не понял значение слов … - Одними губами она произнесла непристойное выражение. - Я обещала объяснить ему завтра.
-Этот фотограф…
-Он не имеет никакого отношения к краже картины. Я больше не встречала его. Мне кажется, что следует искать в другом месте.
-Подскажите где, - наступила очередь улыбаться Соболеву.
-Не знаю. Просто женская интуиция…
5.
-К роковым мужчинам я отношусь подозрительно, и вот почему мое мнение о твоей свадьбе с Робертом отрицательное. Да ты сама должна все понимать. Именно таким роковым парнем и был твой отец, когда я его встретила, - говорила Ольга Викторовна, слыша приближающиеся шаги дочери.
Анжела быстрым шагом вошла в гостиную и остановилась напротив сидящей в кресле матери. Их глаза встретились.
-Ты не должна была так поступать. Ты сейчас можешь все испортить, - произнесла Анжела, готовясь к очередной схватке. В последнее время мать совершала поступки не поддающиеся объяснению. Только вчера она была настроена более чем благодушно к визиту Роберта, а сегодня весь вечер держала себя с молодым человеком подчеркнуто холодно. А когда Роберт сделал за ужином официальное предложение, и вовсе заявила, что считает брак Анжелы преждевременным событием.
-Вы, конечно, взрослые люди и можете поступать, как захотите, но свое мнение я пока не изменю, - заявила она, поднялась из-за стола и погасила догорающие свечи.
Через десять минут Роберт покинул их дом, вежливо отказавшись от десерта.
-И? – спросила Анжела. - Как ты объяснишь все это?
Ольга Викторовна молча развернулась в сторону камина, в котором догорали поленья. Анжела обошла кресло, ее тень накрыла мать. Та подняла на дочь умоляющий взгляд.
-Как? – настойчиво повторила та.
Все изменилось в ту секунду, когда она увидела дочь вместе с молодым человеком и они поцеловали друг друга. Роберт вручил Ольге Викторовне букет и ослепительно улыбнулся, подписав тем самым свою досрочную отставку. Как объяснить, что она испытывала в те минуты, когда Роберт пытался на поломанном русском рассказать, как ему понравился их дом. Она действительно увидела в нем молодого Георгия, человека, который через тридцать лет после коротких и невразумительных объяснений оставит в ее душе незаживающую рану. И она не желала такой судьбы дочери.
И еще больше она не желала потерять ее и остаться одна с той пустотой, которая образовалась после ухода мужа.
Да, ее девочка слишком молода для брака. Еще несколько лет, и тогда посмотрим…
-Как ты могла так сделать? И что теперь прикажешь делать мне?
-Я ничего не могу с собой поделать, - только и смогла сказать в свое оправдание мать. Она потянулась за бокалом, над которым склонились почерневшие на незавершенном ужине свечи.
-Я завтра иду в гости к отцу. С Робертом. – Анжела забрала из рук матери бокал и поспешно выпила вино. – Помоги мне подобрать платье.
-Я не смогу, - без сил вздохнула Ольга Александровна. В висках застучало давно поджидавшее свой час давление.
-Сможешь. Ты должна это сделать.
6.
«Я некрасивая.»
-Это платье тебе не идет. Грудь висит, как у коровы. И зад, знаешь ли…
-Мама! – Анжела отвернулась от зеркала – Лучше на себя посмотри! Уж кто бы говорил про зад!
-Так сколько лет мне, а сколько тебе! – воскликнула мать. – Еще замуж собралась. Лишний раз не оторвешься от дивана, только книги и журналы в голове. Конечно, где ж так похудеешь!
Глаза Анжелы зло блеснули.
-Так что мне одеть?!
-Что хочешь! – обронила с показным безразличием мать и, махнув рукой, занялась тем, что начала пересматривать свой гардероб.
-Конечно, сама накупила себе целый шкаф, а чтобы дочь одеть!..
Мать усмехнулась.
-А то у тебя мало барахла. Половину три года не одевала, можно выкидывать.
-Только вместе с собой. – Анжела сняла платье. – Иногда мне кажется, что самое барахло в доме именно ты.
После часа словесной перепалки гардероб к завтрашнему визиту в новый дом отца был подобран. Стоя перед зеркалом и придирчиво осматривая себя, Анжела уже в который раз подумала:
«Я некрасивая».
Каким-то удивительным образом матери всегда удавалось вселить неуверенность в дочь. Одолевавшая родителя безысходность, словно зараза, распространялась по всему дому и пыталась овладеть душой молодой девушки. Но та понимала, что нельзя поддаваться. И чем сильнее мать впадала в депрессию, тем больше дочь убеждалась, что сделала правильный выбор.
Анжела разложила украшения и платье на кровати и еще раз взглянула на себя в зеркало.
«Я некрасивая.»
7.
«Я красивая».
-Милая, ты восхитительна! – шепнула на ухо Нина Альбертовна. – Я не могу дождаться, когда твой отец поведет тебя под венец.
-Как он? – спросила Анжела, наблюдая за тем, как отец, стоя на террасе, демонстрирует Роберту окрестности Москва-реки. Тот с удовольствием слушал и, кажется, компания отца его вполне устраивала. Что ж, в данную минуту, так и должно было быть.
Ведь им, двум женщинам, следовало так же побыть в уединении. И так считала не только Анжела, но и Нина Альбертовна, предложившая мужу занять на некоторое время молодого чеха и убедить того, что Москва обладает видами не хуже Пражских.
-Не могу уговорить его отправиться на лечение. Никак не может понять, что с сердцем не следует шутить.
-Возможно, мне стоит попробовать, - предложила Анжела, зная что ответить старая лиса. Ведь та любила сама управлять ситуацией и не допускала ни одной мысли, что кто-то может сделать за нее лучше. Что ж пусть так думает, решила Анжела, запив скромную улыбку глотком красного вина.
-Не стоит. Зачем в твоем возрасте брать такой грех. – Нина Альбертовна направилась в сторону кухни. - Помоги поставить на стол.
Декольте ее платья было слишком низким для ее лет.
-А как там мать?
-Хандрит. Впадает в депрессию. Пьет и ставит капельницы, думая, что сможет всем этим облегчить свои страдания. – Пройдя на кухню, Анжела взяла две салатницы и направилась вслед за декольте и шуршащим шелком обратно в гостиную. – Я иногда думаю, что вы именно этого и добивались.
-Она проиграла спор, только и всего. Георгий вернулся ко мне. Я всегда выигрываю. И твоей матери следовало бы привыкнуть к этому.
-И тридцать лет назад вы уговорили мою мать вскружить ему голову, чтобы поспорить?
-Нет, нет, нет, - поспешила она остановить Анжелу, обходя стол и любуясь доставленным из ресторана блюдом, на котором дымилась приготовленная по-чешски утка. – Салатницы непременно в центр, не раскидывай их по краям. Поспорить предложила твоя мать. Она сказала тогда, что мой план хорош, но то, что Георгий вернется ко мне, не сработает. Права оказалась я.
-Вы удивительно хитрая женщина.
-В данном случае нет. Просто мужчины очень предсказуемые существа. Вот, например Роберт. Он сделает все для тебя. Сегодня. И завтра. Но вот через три недели… - Она скептически пожала плечами. - Я бы уже не стала делать на него ставку, если бы вчера твоя мать дала согласие на его брак. Поэтому я сказала ей вести себя именно так, как она себя вела.
-Вы доконаете ее.
-Игра стоит свеч, согласись. Зато и через три недели Роберт сделает для тебя все.
Нина Альбертовна улыбнулась.
-Ты обворожительна, деточка. И Бог дал тебе умную головку. Думаю, в этом заслуга Роберта. Зови мальчиков, они заслужили еще и ужин. Тебе так не кажется?
«Я красивая», - подумала Анжела, смущенно отводя взгляд. Старая еврейка всегда вселяла в нее уверенность.
И Анжела в свою очередь не спешила разочаровывать ее…
8.
-Утром, тридцать первого декабря я подумала: а может быть запить горсть димедрола лимонной фантой и… - Нина Альбертовна сидела за столиком одного из кафе выходящих на площадь, ее рука сделала неопределенный жест в сторону безоблачного Пражского неба. – В тот день, проснувшись, мне показалось, что я совершила ошибку, выдав тебя замуж за Георгия. Что у нас ничего не получиться. Что я полная идиотка. И ты еще укатила в свадебное путешествие.
Ольга Викторовна, занимавшая место напротив, оторвалась от созерцания ожившей картинки Староместской площади и с удивлением посмотрела на подругу.
-Никогда не подумала бы, что ты способна на такое. Именно лимонной фантой?
-Да.
-И почему димедрол?
-Не могла тебе доставить удовольствие присутствовать на моих похоронах. Хотелось покончить с прошлым, а не с собой. И, слава Богу, что я не поддалась чувствам, - Нина Альбертовна вновь обратилась к небу, но теперь уже с полным благодарности взглядом. – А еще через день я окончательно поняла, что следует жить головой, а не порывами сердца. Впоследствии это уберегло нас от многих ошибок.
-Кто знал, что это получится у тебя только спустя тридцать пять лет. Я имею в виду покончить с прошлым, - мечтательно произнесла Ольга Александровна.
-Да, моя старушка. Но, согласись, нам пришлось немало постараться, чтобы поднять Роберта из небытия и сделать из него человека. И теперь мы можем начать новую жизнь. Мы богаты, и я ради этого опять сменила цвет!
Нина Альбертовна рассмеялась. Оказалось, белый цвет, присутствие которого в своем гардеробе она всегда опасалась, творил чудеса и сбросил с ее плеч десяток лет. И за это она опять пожелала отблагодарить Небеса. Жаль только, что новая модель белого мобильного телефона не могла обеспечить связь.
-Начать новую жизнь! – воскликнула Ольга Александровна. - Уйти на пенсию, - весело рассмеялась она…
До окончания регистрации пассажиров на рейс Москва-Прага оставалось десять минут, когда Анжела в сопровождении следователя вошла в здание аэропорта. Оформив билеты, она протянула руку Соболеву.
-Я благодарна Вам за конвой. До свидания.
-Не за что. До свидания, - попрощался Соболев. – Вы знаете, как связаться со мной, если что.
-Обязательно…
Картина Мунка исчезла, а вместе с отлетом этой девицы и последние шансы найти ее. Следствие, которое продолжалось полгода, зашло в тупик. Хоть ты отправляйся в Чехию, думал Соболев, вспоминая, что давно не был в отпуске.
-Начать новую жизнь! – воскликнула Ольга Александровна. - Уйти на пенсию, - весело рассмеялась она…
-Нет, нет, нет. – Нина Альбертовна покачала головой. Ты еще не догадалась, что мы делаем здесь, в Праге?
-Будем пить пиво.
-Нет, нет, нет…
Нина Альбертовна вдруг стала серьезной. На сей раз настал ее черед удивляться.
-Анжела ничего не сказала тебе?
-О чем?
-Ни о чем, а о ком. О Патрике Выжилке.
-Кто это?
-Отец Роберта. Он очень богат и очень стар. Почти как мы.
-Нет, нет, нет… Так вот зачем тебе понадобился Мунк! Я думала, что это будет последним взносом, и мы расстанемся подругами! Я не позволю тебе втянуть меня и мою дочь в новую авантюру. Достаточно…
-…Но это ее идея, скажи об этом ей…
Нина Альбертовна кивнула в сторону девушки, пересекающей площадь со стороны часовой башни. Анжела несла висящий на плече мольберт.
-Она придумала гениальный план. И позволь мне напомнить, сколько она пережила, после автокатастрофы. Смерть Роберта чуть было не разрушила то, что она с таким терпением возводила. Думаешь, ей было легко вновь придумать, как вывезти из страны картину? И после всего этого ты будешь расстраивать свою девочку?