Вспомнить всё
Быть может, мне это приснилось, привиделось, показалось…
Невозможно до такой степени ощущать себя несчастным и одновременно счастливым от осознания того, что все твои прошлые деяния ничего не стоили, зато впереди ожидают поистине великие дела. Что всё то, во что ты имел наглость верить, оказалось фальшивкой, подсунутой расторопными хитрецами и твоим собственным больным воображением, но теперь у тебя наконец-то открылись глаза. Что ты, скорее всего, умер, умер тихо и спокойно, не потревожив никого из своей старой жизни, и сейчас начинаешь новую.
Никогда, никогда ещё я не испытывал такого потрясения…
Наказание за мои грехи? Но слишком жестокое…
Награда за мои старания? Но слишком большая…
Каждая нота отдавалась в голове новым ударом, в животе похолодело, ноги стали ватными, и я не мог протянуть руку, чтобы выключить проклятую симфонию или хотя бы убавить громкость… Да мне бы и не дали.
Эта мелодия медленно убивала меня. Я сидел в кресле, запрокинув голову, и даже не смел пошевелиться. Закрыв глаза, я больше не плавал в темноте, как раньше… Скрипки без устали разрывали липкий туман, да так, что огненные полосы, оставленные смычком, вспыхивали под веками.
Внезапно я понял, что задыхаюсь, потому что сижу, затаив дыхание, и тут же глубоко вздохнул. Это резкое движение только всё ухудшило, ибо с выдохом было гораздо хуже… Я попытался открыть глаза, и слёзы неудержимо ручьями хлынули к подбородку.
Я оказался больше не в силах это выносить.
- Хотите что-нибудь сказать? – Она посмотрела на меня в упор, прекратив раскладывать папки на рабочем столе.
- Да, - выдавил я. – Чего вы добиваетесь?
- Вы сами знаете, мы ведь обсуждали…
«Отговорки опять…» - устало пронеслось в мозгу.
Я, сложив руки в замок, исподлобья смотрел на неё, полулежа на диване в её кабинете. Стройная брюнетка в белом халате мягко опустилась в кресло напротив. На вид я мог дать ей лет двадцать пять, не больше. Лицо молодой женщины выражало искреннюю заинтересованность в моём самочувствии, но я терпеть не мог наши милые беседы.
- Послушайте, - тихо произнёс я, глядя ей в глаза. – Вы же уверенно делаете из меня психопата. Зачем?
- Ничего подобного, - мягко возмутилась она и крутанулась в кресле, поворачиваясь к столу. Взяв блокнот и ручку, врач снова вернулась ко мне, приготовившись записывать.
- Вы же в курсе, что я не душевно больной, - уже более раздражённо произнёс я.
- Никто этого и не утверждает, - терпеливо произнесла доктор Чайкова.
Её фамилия в моём нынешнем состоянии напоминала мне Чайковского, да-да, того самого…
- Поймите, Игорь, вы здесь для того, чтобы мы смогли помочь вам справиться с вашей ситуацией, - разделяя слова, чётко произнесла она заученную фразу.
- С какой ситуацией, о чём вы? – почти выкрикнул я, приподнявшись на локте.
Доктор Чайкова взглянула на меня с едва прикрытой жалостью. Она была ещё достаточно молодым врачом, и, видимо, пока плохо умела скрывать свои эмоции. Я же в этом преуспел задолго до нашей первой встречи. Правда, благодаря почти ежедневной музыкальной терапии, которую мне прописали и которую я считал настоящей пыткой, удержать маску хладнокровия на лице становилось всё сложнее…
- Что вы ещё собираетесь со мной делать?
Она, как всегда, начала издалека, повторяя уже сказанное ею несколько дней назад.
- Как известно, воздействие музыки на психику человека может сподвигнуть его на непродуманные поступки, поднять до небес или заставить раскаяться. Она активирует мозговую деятельность и может быть направлена на самые больные участки тела и души… То есть в руках врачей это очередной метод лечения таких людей, как вы. Людей, которым не помогают обычные лекарства. Ваше восприятие музыки удивительно. Но наш психотерапевтический метод начнёт действовать только тогда, когда мы подберём для вас индивидуальную программу лечения. Пока что…
- Всё это давно ясно. Только почему я чувствую себя подопытным кроликом? – перебил её я.
«Возможно… потому что так и есть», - красноречиво говорил взгляд Чайковой, она кашлянула и что-то черканула в своём блокноте.
- Разве вы не должны прекратить терапию, если она не помогает? Вы испробовали уже столько способов… Я прослушал с десяток различных композиций… Бесполезно! Какое же это лечение, если…
- Если вы всё время реагируете одинаково? – Молодой доктор подняла голову.
Она хотела мне помочь. Но и сама прекрасно осознавала, что только топчется на месте… Да и зачем, зачем мне помогать? Я не понимаю, что происходит!..
- Я не должен быть здесь, - после минутного молчания подал голос я. - Меня ждёт моя диссертация и… я скоро женюсь! Почему вы не допускаете ко мне в палату мою девушку? Я даже не знаю, когда и сколько раз она уже приходила!..
- Вы не можете её увидеть, - осторожно сказала врач, заметив моё расстройство. – Вы должны понять, что таковы правила…
Но как же моя Верочка… Она скучает, волнуется и тоже наверняка не представляет, зачем меня здесь держат. Я ведь не забывал о ней ни на минуту. Любимая девушка – это единственное, что у меня осталось после того, как родители погибли от рук грабителей. Какие-то типы с ломом ворвались в квартиру, где мы жили и в тот вечер пили чай всей семьёй… Их было пятеро. Один из них ударом в висок свалил растерявшегося отца, второй потребовал у испуганной матери деньги и драгоценности… А моя Вера… Бледная, она прижалась к стене, боясь даже вскрикнуть. Я схватил горячий чайник с плиты, облил какого-то мерзавца кипятком… Два других толкнули мою невесту в коридор… Всё как в тумане… Дальше… что дальше? Не помню, а когда начинаю вспоминать – голова просто раскалывается!..
Очнувшись от печальных воспоминаний, я поймал себя на том, что мой взгляд устремлён в побеленный потолок. Я старался подавить собственные эмоции, рвущиеся наружу. Переведя взор на врача, я увидел, как она с сосредоточенным видом что-то быстро заносит в блокнот.
- На сегодня мы закончили, - произнесла доктор Чайкова, отрываясь от своих записей.
Женщина уже было встала с кресла, но я, повинуясь внутреннему порыву, схватил её за рукав. Она в испуге оглянулась на меня.
- Вы любите музыку? – быстро спросил я, отпуская белую ткань медицинского халата.
Зачем я это сделал? А, какая разница…
- Да, очень люблю, - Врач присела обратно, внимательно всматриваясь в моё лицо. – Классическую.
- Она, очевидно, занимает много места в вашей жизни, раз вы решили провести эксперимент на мне? – усмехнулся я.
- Видите ли, я тоже пишу диссертацию, - улыбнулась мой врач. – И я была очень удивлена вашей реакцией на мою любимую Симфонию № 5… Её я вам и поставила первой.
- Кто композитор? – зачем-то поинтересовался я. Название показалось безумно знакомым…
- Бетховен.
…Ещё в коридоре я услышал эту мелодию. Мелодию, которую мне доводилось слышать не раз. Я очень любил её, божественную, красивую, лёгкую…
Навстречу мне из своей комнаты выбежала Вера в моей белой футболке и обтягивающих шортах. Она радостно чмокнула меня в нос и помогла снять пальто. Моя невеста сама была музыкой, чистой и яркой, вдохновляющей и возвышающей.
- Наконец-то дома! Ты сегодня поздно, - заметила она, подходя к вешалке с моим пальто. – Я успела соскучиться и два раза подогревала ужин.
- В институте было совещание, меня вызывали к ректору. А ты снова включила Бетховена? - улыбнулся я ей. – Нашу Симфонию № 5?
- Если бы не Бетховен, мы бы не познакомились. Тогда, в парке… играла именно эта Симфония… - Вера обняла меня за шею. – Ты ведь не забыл?
- Как я могу забыть, если ты мне этого никогда не позволишь, - засмеялся я.
Она хитро прищурилась, словно проверяя мою готовность отдаться ей в руки полностью.
Несмотря на то, что лицо Веры было всего в нескольких сантиметрах от моего, её черты расплывались перед глазами, и я тряхнул головой.
- Ты так устал… У тебя утомлённый вид. Ты в порядке? Игорь? – обеспокоенно спрашивала она…
- Вы в порядке? Игорь? – Надо мной склонилась доктор Чайкова. В её взоре читались участие и некоторая растерянность.
- Голова болит, - процедил я сквозь зубы, схватившись за лоб.
- Это пройдёт, - Она лучисто улыбнулась и присела рядом. Я от неожиданности невольно отодвинулся в сторону.
Врач положила свою прохладную ладонь поверх моей руки, продолжая тепло смотреть на меня.
- У вас обязательно всё будет хорошо. Я знаю. Вам просто нужно отпустить прошлое, начать жить своей жизнью…
- Но я…
Я совсем не понимал, о чём она. Кто из нас здесь более сумасшедший? И что всё-таки происходит…
Доктор Чайкова погладила меня по щеке, и я вздрогнула. Такое родное прикосновение…
В отдалении играла Симфония № 5, кто-то словно увеличил громкость, а я будто видел нас обоих со стороны… Мы замерли, ловили момент, не двигались, в молчании смотрели друг на друга. Я – удивлённо, она – ласково. Это был наш миг, это была наша музыка.
Последние яркие вспышки, и звуки стали стихать…
…Почему я не люблю раннее утро? Во-первых, потому, что, разлепив глаза, я уже точно знаю, что увижу. Это голубые стены палаты, уже ставшие привычными запахи лекарств, бьющие в нос, и общая обстановка суровости бытия. Во-вторых, сразу вспоминаешь, что твоя жизнь взяла новый курс, а домой ты попадёшь не скоро…
Ко мне заглянул профессор, неулыбчивый седовласый старик, чтобы провести очередной ежедневный осмотр. Как ни странно, его я видел сегодня в первый раз. Оказалось, он мой новый лечащий врач. Это меня очень удивило.
- Есть жалобы? – спросил доктор, осторожно опускаясь на стул рядом с моей кроватью.
- Есть, - признался я. – Голова раскалывается.
- Так-так, - пробормотал он. – Мы, пожалуй, приостановим терапию и посмотрим, как вы дальше будете себя чувствовать, договорились?
- Ладно, - неуверенно произнёс я.
Меня, на самом деле, беспокоил совершенно другой вопрос.
- А где доктор Чайкова? – решился я, когда старый профессор уже направлялся к двери.
- Кто? - Он в недоумении обернулся. – Чайкова?
Мой новый лечащий врач в изумлении вскинул брови. Казалось бы, совершенно невозмутимый, он вдруг оживился.
- Вы сказали… Чайкова?
- Невероятно, дорогие коллеги, но наш метод всё же работает, - Профессор буквально светился. Он выступал на консилиуме, рассказывая об исцелении одного из самых тяжёлых пациентов. – Ситуация была достаточно сложная… Но у нас получилось. И вот как всё произошло…
- Простите… вы ведь сказали – Чайкова? – аккуратно спросил меня профессор уже в который раз.
- Именно так и сказал, - Я был поражён тем, что холодность доктора сменилась ярой заинтересованностью. Он отлучился буквально на полчаса, а теперь, вернувшись в палату, привёл с собой целую делегацию врачей. Все они стояли у него за спиной, поглядывая на меня и что-то записывая в блокнотах, перемигиваясь и перешёптываясь между собой. Я сразу почувствовал себя в центре внимания и неосознанно втянул голову в плечи.
- Игорь, повторите, пожалуйста… - раздельно произнёс профессор, и все присутствующие затаили дыхание. – Вы упомянули, что знаете Чайкову, что говорили с ней и даже держали за руку… во время сеанса музыкотерапии?
- Да, - смутился я.
- Как она выглядела? – допытывался врач.
- Не знаю, - неожиданно выдал я.
Я отчётливо помнил её выражение лица, но не сами черты, её слова, но не голос.
- Постойте-ка… - Я схватился за голову. Висок прошила острая боль.
- Доктор Чайкова никогда не работала в нашей больнице, - сквозь звон в ушах услышал я.
Бетховен… Симфония № 5 в си миноре… Молодая брюнетка… Убийственные воспоминания…
- Взгляните, быть может, это она? – Профессор протянул мне цветную фотографию.
Я быстро приходил в себя, поэтому спустя пару секунд уже держал снимок в руках.
Длинные тёмные волосы, милая улыбка и открытый взгляд изображённой на нём девушки пробуждали какое-то странное чувство… Словно я уже видел её где-то.
- Ваша невеста, Вера Чайкова…
- О Боже, она погибла при ограблении… - в ужасе прошептал я, не отрывая глаз от фотографии.
- И ваши родители направили вас сюда, опасаясь за ваше пошатнувшееся душевное состояние, - тихо закончил за меня профессор. – Вы ничего не могли вспомнить.
Что бы он ни говорил дальше, мне теперь было всё равно. Даже новость, что мои родители живы, не смогла заглушить боль от утраты любимого человека. Я испугался, что моё душевное состояние пошатнется именно сейчас… Выходит, я общался сам с собой? Эта Симфония просто напомнила мне о Вере? Или было нечто иное… или сама Вера хотела, чтобы я начал всё сначала…
Но как, как мне это сделать, если…
…никогда ещё я не испытывал такого потрясения…
- Мы ставили вам каждый день Симфонию № 5… и каждый раз у вас была одна и та же реакция на неё.
Вот ответ на мои вопросы. Ответ, который мне не даст врач, но который принесёт с собой божественная мелодия…
Две недели спустя
По мнению врача восстановление моей нервной системы оставляло желать лучшего, и я сам прекрасно это знал, но ничем больше мне помочь не могли, поэтому вскоре я отправился домой. Теперь полки на кухне были заставлены самыми различными лекарствами, но я редко их принимал, считая, что это всё же не то, что мне необходимо.
Я взял отпуск и теперь решил посвятить всё свободное время своим воспоминаниям.
Сидя за столом, я целыми вечерами слушал и слушал нашу Симфонию. Потому что знал - это послание от неё. Я хотел в это верить. Ведь, когда я включал Бетховена, она оживала… Присаживалась рядом, брала за руку, тихо улыбалась. Мы гуляли по парку, где и познакомились во время празднования Дня Города. А затем до вечера бродили по улицам, обсуждая самую различную музыку, в особенности эту Симфонию, которую я очень полюбил, несмотря на моё равнодушие к классике.
Теперь, вновь и вновь вникая в божественное звучание, я понял, что нужно делать.
Я хотел жить дальше, но не мог без Веры. Я чувствовал, что она держит меня… Нас связывала музыка.
Горела настольная лампа, вокруг были разбросаны исписанные моим мелким почерком листы бумаги. Слушая Бетховена, я словно непроизвольно начал делать записи и пометки, которые росли день ото дня, в конце концов обретая форму рассказа. Туманные размышления вперемешку с короткими диалогами… Настоящий сумбур, но зато я осознал, как стоит поступить, чтобы навсегда сохранить Веру в моей памяти и одновременно позволить себе начать всё сначала.
Я перенёс все мысли и эмоции на бумагу, я возродил её образ, воссоздал её черты… Я чётко представлял себе, о чём пишу. О любимой девушке, которую я потерял, но которую в любой момент смогу снова вернуть к жизни. Стоит только сделать звук погромче, когда играет наша Симфония, а затем открыть тетрадь, где описана наша история…
И даже спустя годы, когда я уже буду женат, и мои дети со смехом станут гоняться друг за другом по квартире, я смогу быстро и легко вернуться в былые дни, окунуться с головой в прошлое, перелистнуть страницы, наполненные счастьем или грустью.
А пока что, подумал я, с облегчением вздохнув и отложив ручку в сторону, я свободен. До тех пор, пока музыка, сохранившая нашу историю, вновь не напомнит мне обо всём…