Sed semel insanivimus omnes
(Однажды мы все бываем безумны)
- В прошлом году они виллу на Лазурном берегу купили. А теперь понадобился господам этим самый настоящий замок, - рассказывал Виктор Карлович.
Мой давний парижский приятель недавно вышел на пенсию и теперь подрабатывал то гидом, то переводчиком, а иногда подыскивал недвижимость для состоятельных российских клиентов. На выходные он собрался пополнить запас своего погреба анжуйским вином и пригласил меня составить ему компанию. По дороге оказалось, что Виктор хочет заехать и посмотреть один из местных «замков», который ему вовсю разрекламировал агент по продаже недвижимости.
- Вроде не так уж и дорого, по сравнению с остальными, - оправдывал он свое рвение. – К тому же ты любишь старые камни рассматривать, я тебя знаю.
Изрядно поплутав по узким дорогам местного значения и проехав несколько мелких деревень, мы, наконец, увидели заветное название «Сент Обан сюр Лайон». На изрядно загаженном указателе сидела парочка угрюмых ворон.
Шоссе плавно сменилось вымощенной булыжником кривой улочкой, петлявшей между невысокими домами из серого камня. Их окна пылали, утопая в кострах герани. В одном из дверных проемов стояла со шваброй в руках древняя старушка в цветастом халате и тапочках.
Притормозив, Виктор опустил стекло.
- Бонжур, мадам! Вы не подскажете, как добраться до проезда Боярышников?
Не удостоив нас ответом, старуха махнула шваброй в сторону разбитой проселочной дороги с редкими островками асфальта посередине, уходящей в глубину полей.
- Должно быть недалеко! – оптимистично заявил Виктор.
«Недалеко» растянулось на два с лишним километра. Неожиданно из-за деревьев вынырнул самый настоящий средневековый замок.
От былого великолепия уцелело лишь центральное двухэтажное здание. Справа и слева от него высились круглые башни, а от них к дороге тянулись полуразвалившиеся каменные стены с мрачными провалами окон.
Агент по продаже недвижимости ожидал нас у входа, коротая время за разговором. Его собеседник, невысокий вихрастый парень в джинсах и клетчатой рубашке был похож скорее на студента, нежели на владельца родового замка. Выяснилось, что сам владелец, отец паренька, должен вернуться с минуты на минуту.
Мы прошли в вестибюль, вымощенный каменными плитами. Беспорядок внутри царил такой, что Виктор на мгновение застыл на пороге.
Первые три – четыре метра выглядели более-менее цивилизованно, напоминая плотно набитую экспонатами кунсткамеру. Все остальное пространство представляло собой не что иное, как заброшенный в течение долгих десятилетий филиал провинциального музея. Узкие тропки, протоптанные посреди разного хлама, извивались и терялись в темноте.
- Настоящая лавка древностей! Может, здесь и собственное привидение имеется? – пошутил мой приятель, обращаясь к агенту по продаже недвижимости.
Тот неловко отшутился, сказав, что с привидением замок стоил бы в полтора раза дороже.
- Не беспокойтесь, весь этот скарб скоро вывезут. Старый хозяин ни одной барахолки не пропускал, собирал разные редкости. А выбрасывать, видимо, не умел. Он в прошлом году скончался и родственники только что вступили в права наследования.
«Значит все это старье не имеет ни малейшего отношения к истории замка...»
Я с легким разочарованием оглядывал ближайшие запыленные витрины. В одной из них расположилась коллекция монет, а в другой, за треснувшим стеклом, стояло несколько бронзовых статуэток.
Наконец снаружи послышался звук мотора и вскоре в вестибюль вошел хозяин замка, пожилой мужчина в сером костюме. Он тяжело опирался на массивную трость с набалдашником. Агент и Виктор обменялась с ним рукопожатиями и направилась осматривать владения.
Собираясь последовать за ними, я рассеянно раскрыл толстый альбом, валявшийся на столе посреди кучи хлама.
Вдруг кто-то тронул меня за рукав.
- Если Вам интересно... – застенчиво произнес парень, о котором я совсем забыл. – Привидения у нас конечно нет, но вот есть история о родовом проклятии.
Близорукие глаза просительно смотрели на меня из-за толстых стекол – молодой человек явно горел желанием рассказать ее.
Я огляделся, ища куда бы присесть, но единственный кривоногий стул, стоявший около стола, внушал мне не больше доверия, чем необъезженный конь из диких пампасов.
- Знаете, я здесь всего два месяца и как раз закончил разборку семейного архива. Теперь могу считаться официальным историком рода Сен Марн… - горделиво продолжал молодой человек, но внезапно смутился и уточнил: - По крайней мере, начиная с конца восемнадцатого века. До этого времени существуют лишь записи, которые особого интереса не имеют: кто, когда и где родился, женился и умер. Иногда, правда, профессия указана: один из моих прапрадедушек был хозяином то ли таверны, то ли гостиницы. Зато его сын сделал себе отличную военную карьеру, поднялся до ранга «колонеля» и был адъютантом самого Мюрата! И похоронен недалеко от Неаполя.
Приняв вежливую улыбку, которую я попытался изобразить, за проявление скептицизма, парень быстро зачастил:
- Вы не думайте, я не преувеличиваю! Сохранились его письма брату, который жил в замке. Я их все прочел.
Он начал один за другим раскрывать пыльные сундучки разных размеров, в беспорядке стоявшие на столе. Внутри них притаились связки старых писем, толстые тетради и альбомы.
- А вот и переписка двух братьев!
Плотные листки упорно сворачивались по краям, словно не желали, чтобы в них заглядывали посторонние.
- Я носом клевал не переставая, засыпал прямо за рабочим столом, но все-все прочел, - настойчиво повторял сын владельца замка. - И позволил себе пофантазировать...
Произнеся эти слова, парень скромно потупился прежде чем воодушевленно продолжить:
- Знаете, я оживил, так сказать, действующие лица...Отчасти это плод моего воображения, но все основано на строгих фактах! Я даже выдержки из переписки привожу, – сообщил мне он, выловив из кучи старых бумаг потрепанную тетрадь. - Вот, послушайте!
***
«…сегодня меня огорчил Жан. Слуга приятеля моего поймал его на воровстве. Наказания твой протеже избежал и должен благодарить за это исключительно любопытство де Шампиньи. Жан пообещал отвести нас потайным путем с помощью местных жителей в ту часть Помпеи, куда еще не добрались ученые. По словам контрабандистов, там можно найти любопытные вещицы. Будет очень забавно, если я смогу преподнести К.М. новое украшение, вроде тех серег, которые презентовал ей директор раскопок. Надеюсь, у меня будет больше шансов на ее благосклонность…»
- Золото, мой господин, много золота! – бормотал дрожащий слуга. – Кубки, блюда и украшения…
Де Шампиньи лениво подцепил его тростью за воротник, потянув к себе. Несчастный подполз на коленях и преданно уставился на офицера.
- Клянусь моей матерью и телом Христовым, не вру. Там только раскопать побольше, чтобы ваше превосходительство могли пройти не запачкавшись. Можно с крестьянами договориться, заплатить им немного, они подсобят…Беру на себя, чтобы искупить вину…
- Так вот куда ты гнешь? – рассердился Сен Марн. – Тебя отпустить, да еще денег дать на дальнюю дорогу?
- Рене, а с чего бы ему врать? – с расстановкой произнес де Шампиньи. – Вы же сами видели, какие интересные экспонаты доставали с этой виллы вчера, когда их Величество соизволили удостоить своим присутствием раскопки! Директор, конечно, специально подстроил целое представление – младенцу ясно, что они уже давно начали раскапывать этот дом. Хотел заинтересовать высочайших особ и получить дополнительный кредит!
- Ее величество и без этого интересуется раскопками – сухо откликнулся Сен Марн. – Именно она завела моду на античные украшения. Не далее как вчера я видел ее в великолепных старинных серьгах. Ее прелестную шейку обвивала старинная подвеска…
- От которой Вам бы хотелось освободить красавицу собственной рукой, не правда ли? – расхохотался де Шампиньи. – Что ж, Рене, если Вы преподнесете госпоже Мюрат какую-нибудь новую безделушку, держу пари, что Ваши шансы возрастут!
Его собеседник не ответил, отвернувшись к окну и с мрачным видом постукивая тростью по каменной приступке.
- Не переживай ты так, – фамильярно вступил в разговор сидевший в тени молодой человек. – Ее Величество далеко не монашка… - при этих словах де Шампиньи закашлялся и спешно ухватился за бутылку вина, а говорящий невозмутимо продолжил: - При твоей внешности и должном пыле красавица сдастся быстрее неприятельских войск под Аустерлицем.
Подняв стакан, их приятель радостно заметил, что если досточтимого Сен Марна интересуют лишь те драгоценности, которые он может преподнести прекрасной королеве, то он, Жерар де Шампиньи, согласен ограничиться более «низкими» предметами, хоть ночным горшком, при условии, что он – из чистого золота.
- Смотрите, друг мой, не уподобьтесь англичанину, который спутал бронзовые формы для выпечки хлеба со шляпами! – усмехнулся Н.
- Хоть шляпа, хоть что угодно! – разгорячился де Шампиньи. – В магазинах Портичи и в Неапольском музее собралось столько диковин, что им может позавидовать любая коллекция. На раскопках Помпеи можно сколотить целое состояние!
Слуга закивал, словно китайский болванчик, и подобострастно залепетал, что, конечно, любой может спуститься со стен в древний город, потому что охраны как таковой не существует, но у него, Жана, есть другой план.
Рене Сен Марн угрюмо заметил, что ему не хочется уподобляться контрабандистам и прочим расхитителям чужих могил.
- О, да ты никак опасаешься, что гнев античных богов падет на твою голову, - издевательски заметил де Шампиньи и вылил в стакан последние капли вина. – Не далее как вчера ты говорил, что готов на все ради того, чтобы заполучить свою даму сердца. А теперь идешь на попятную! Неужели улыбка красавицы не стоит...
- Прекрати паясничать, Жерар. А ты, давай, выкладывай свой план, - лениво бросил Н. продолжавшему стоять на коленях слуге.
«Наша экспедиция назначена на завтрашний вечер, или, правильнее будет сказать ночь. Сегодня мне опять выпало счастье недолгой беседы с известной тебе особой. Директор раскопок отправил ей очередные прелестные бусы. Я находился неподалеку и воскликнул, что ради удовольствия подарить королеве Неаполя такие драгоценности, не страшно спуститься и в преисподнюю, за что был награжден благодарным взглядом К.М. и многообещающим «что же Вас удерживает, колонель?» О, мечта моя, я готов любой ценой добиться твоей улыбки!»
Все приготовления были закончены. Небольшая группа, кутающихся в темные плащи охотников за древностями двинулась в путь.
«…Я снова почувствовал боль в ноге, которую меня угораздило подвернуть в потемках, и еще раз посетовал о злой фортуне, лишившей меня возможности своими глазами увидеть предполагаемые сокровища. Н., оставшийся со мной у входа в сарай, откуда начинался подземный ход, дабы поддержать мой дух, лишь усмехнулся…
…В этот момент я ощутил, как земля подо мной содрогнулась. Почти одновременно в отдалении, словно из потустороннего мира, послышались озабоченные голоса возвращавшихся из экспедиции товарищей и слуг. Земля содрогнулась снова и убогая постройка, которая с момента их ухода угрожающе поскрипывала, пошатнулась и на моих глазах осела. Вход в тоннель, а точнее, выход из него был закрыт и вся экспедиция оказалась заживо погребенной в недрах земли.
Н. бросился в деревеньку за помощью, а я изо всех сил пытался очистить вход. Судороги земли достигли высшей точки – Н. рассказывал, что он с трудом удержался на ногах.
…тщетные усилия наши увенчались полным провалом – ни одного из товарищей спасти не удалось. Слуги и проводники так же погибли. Один Жан прожил еще несколько часов в ужасных страданиях. Я сохранил его немудрящий скарб. Из чистого любопытства я разобрал содержимое его мешка и наткнулся на несколько весьма любопытных диковин. Некоторыми из них я, возможно, воспользуюсь – они достойны украшать платье моей королевы. Бедный Жан не зря говорил о драгоценностях. Но не думаю, чтобы они обладали большой ценностью – вряд ли с их помощью несчастный де Шампиньи смог бы рассчитаться со своими долгами – здешние ростовщики много бы за них не дали…Одну из безделушек – медальон с изображением Юпитера, я оставлю себе на память о том, как опасно гневать античных богов...даже погребенных под толстым слоем земли».
***
Заслушавшись, я не заметил, как молодой человек отложил тетрадь в сторону, и на полном серьезе пояснил, что так называемый «медальон» и есть то самое проклятие рода Сен Марнов. В подкрепление своих слов, он рассказал мне, что через несколько дней после злополучной экспедиции, Рене Сен Марн был ранен в глупейшей перестрелке с местными контрабандистами и скончался от раны.
- Про это написал в письме, сопровождавшем вещи умершего, его друг, судя по подписи, тот самый Н. – уточнил потомок древнего рода. - Хотите верьте, хотите нет… Медальон этот сослужила всем Сен Марнам плохую службу. Каждый, кто дотронулся до него, плохо кончил.
Я недоверчиво улыбнулся, а молодой человек, видя, что ему не верят на слово, с энтузиазмом начал выкладывать свою версию:
- Смотрите, Рене Сен Марн погибает после того, как первый раз дотронулся до своей находки…Его приятель, отправивший вещи родственникам во Францию, через некоторое время тоже погиб, это я уточнил документально. Вдова Рене Сен Марна скончалась в том же месяце, которым датировано письмо – это что, не совпадение?
- Другие-то родственники ведь живы остались? - ответил я вопросом на вопрос.
Несмотря на сквозившее в моем голосе недоверие, рассказчик нисколько не смутился. По его гипотезе, вдова, видимо, припрятала медальон вместе с письмами и другими мелочами в дальний сундук, где все они благополучно провалялись, пока до него не добрался прадедушка парня.
- Дальше – больше! Я нашел в случайно уцелевшем семейном альбоме фото моей бабушки. Так вот, на нем проставлено точное число, день, месяц и год!
Из семейной хроники следовало, что через три дня после того, как было сделано фото, дом Сен Марнов сгорел. Прадед погиб в огне, но, несмотря на траур, его дочь, Катрин Сен Марн, бабушка Адриана, вскоре вышла замуж за некого Акселя Эдельберга.
- Медальон опять скрылся в старых конвертах, но это не спасло ни бабушку Катрин, ни ее мужа, ни мою прабабку. Я могу лишь догадываться, но, поверьте мне, я уверен на все сто процентов, что кто-то из них доставал украшение из конверта незадолго до того, как их забрали в концлагерь оккупанты. Дедушка был совсем маленьким мальчиком. Его спасла дальняя родственница...иначе мне бы не говорить с вами сейчас.
Из коридора послышались оживленные голоса – мой приятель обсуждал с владельцем замка и агентом по недвижимости во сколько могла обойтись реставрация здания и сетуя на плохое состояние стен. Как опытный коммерсант он жаловался на всевозможные изъяны, стараясь снизить цену. Минут через пять, заявив, что он сделает подробный доклад своим российским заказчикам, а они уж будут решать, он поманил меня рукой к выходу. Заторопился и агент.
Обернувшись к парню, который аккуратно закрывал сундучки с бумагами, я не сдержался, чтобы не поинтересоваться:
- Скажите, а что за украшения были в мешке у слуги Жана? Удалось Рене Сен Марну подарить их «Ее Величеству», королеве Неаполя? И где сейчас тот самый медальон?
Рассказчик в замешательстве огляделся. Сообразив, что кроме меня его никто не услышит, он смущенно улыбнулся.
- Медальон где-то затерялся, а про украшения я ничего точно сказать не могу. Зато... - он помахал одним из пожелтевших листков. - Последнее письмо Рене своему брату! Думаю, оно дорого стоит... Знаете, Рене Сен Марн все-таки добился благосклонности прекрасной Каролины Мюрат!