-Я красивая? – слабо улыбнулась Марина. – Как марафонец на сорок втором километре?
Вчера их мастерская сдала проект для мэрии. Ведущий архитектор Марина Кирсанова вышла победителем из трехмесячной перебранки с начальством и заказчиками, но чувствовала себя вымотанной до состояния дачной половой тряпки.
Заботливые замечания женского коллектива о том, что «бедная Мариночка ужасно осунулась и похудела», пролетели мимо цели - накануне отпуска она, как обычно, вернулась домой в одиннадцатом часу вечера.
Три пустые сумки, сброшенные с антресолей неделю назад, маячили посреди комнаты раскрытыми ртами голодного потомства птицы Крок. Рядом, с видом пассажиров, готовых броситься на абордаж утреннего вагона метро, воинственно рассредоточились пакеты, кульки и свертки. Соотношение, как всегда, было явно не в пользу вагонов.
Финишная прямая перед отпуском превратилась в бег с препятствиями. Судьба-цыганка кокетливо перебирала свою колоду, каждый раз со злорадной улыбкой вытаскивая плохую карту.
«Где наша не пропадала!»
С болезненным энтузиазмом Марина перескакивала через очередной барьер. «Не» сомкнула глаз за всю ночь, «зато» застегнута последняя молния на подцепивших слоновую болезнь сумках. «Не» дождалась вызванного такси, «зато» разбудила ни свет ни заря сговорчивого соседа дядю Гришу, который согласился подработать во внеурочное время. «Не» удалось уложиться в допущенные на рейс «Москва – Париж» двадцать килограмм багажа, «зато» успела вовремя добавить в ручную кладь несколько книжек – кирпичей. «Не» успела толком поесть в самолете, «зато» и не пришлось лихорадочно скрючиваться над пакетиком первой необходимости, когда самолет сорок минут подряд крутился в захватывающем аттракционе под названием «зона турбулентности». «Не» обнаружила опоздавшую Эву в зале ожидания, «зато» успела вместе с тележкой сбегать в туалет и подправить макияж.
Комплимент о красоте согревал самолюбие Марины как золотая медаль – грудь олимпийца. В глубине души она себя никогда не относила к красавицам и считала частые комплименты заслуженной наградой за ежедневные гимнастические и косметические процедуры.
- Ринка, не скромничай! Если бы ты напоминала облезлую курицу, я бы просто промолчала, - возмутилась Эва, с видом крокодила, который сказал доброе слово и тут же пожалел об этом. – Три года не виделись! Фигурка у тебя по-прежнему как у манекенщицы. А глаза! Напоминают мне раннего Пикассо…
- Удружила! Значит, розовые, как у кролика?
- Балда! Я про голубой период – величественно отмахнулась Эва. - Пошли скорей.
Плавно лавируя в толпе, она направилась к лифту. Марина неловко маневрировала тележкой, еле поспевая за подругой.
Садясь в машину, ведущий архитектор Моспроекта яростно замотала головой и отросшая челка, наконец, перестала лезть в глаза. Выбраться к парикмахеру до отъезда не удалось - пользуясь неожиданной свободой, тонкие темно-русые волосы вели себя, как им вздумается. В момент сдачи проекта они напоминали устрашающую шевелюру Медузы Горгоны. Сегодня зеркало бокового обзора злорадно демонстрировало прическу, торчащую во все стороны задорными поросячьими хвостиками.
– А с длинными волосами тебе больше идет. Очень женственно – незамедлительно отозвалась Эва, от которой, казалось, не ускользало ни одно движение. - Осталось мужчину найти на время отпуска… кстати, тебе один старый приятель привет передавал.
- Какой приятель?
Придерживая руль одной рукой, подруга загадочно улыбнулась и поднесла палец к губам.
«Не хочет говорить – и не надо».
Непринужденной Эвиной манере езды можно было только позавидовать. Марина с завистью вздохнула, вспомнив собственные мучения в автошколе. Кроме пока что ненужных водительских прав, от них остались лишь ночные кошмары: грохот жестяных банок при въезде в воображаемый гараж и вкрадчивый голос инструктора-инквизитора «лэвэе, дэвушка, лэвэе».
- Кстати, мужчина уже найден, - лукаво призналась Марина. - Я с твоим коллегой Винсентом целый год в аське общаюсь. Помнишь, ты мне сосватала высокого спортивного блондина с квадратным подбородком? Которому место на рекламе…
- …нижнего белья, - невозмутимо продолжила Эва. - Повесить панно на перекрестке, а через неделю подсчитать, сколько аварий произошло по вине водителей женского пола. Даа...а я и забыла совсем про него…
- На время отпуска – то, что надо, - с наигранной бодростью подхватила Марина. – Приятный флирт и никаких страданий.
Спрятавшись за насмешливо-неприступной маской, она пропустила мимо ушей ехидные комментарии подруги.
«Эве всегда везет с мужчинами…»
Марина была свято уверена, что в момент рождения каждому из нас «определяют» ангела-хранителя – так вот, первым мужчиной с которым подруге повезло, был именно он.
Воображаемый Эвин «ангел» представлялся мудрым коренастым дядечкой, эдаким «крепким хозяйственником», с усмешкой смотревшим на вечные авантюры своей подчиненной. Он обладал не только повышенной работоспособностью, но и большими связями в небесной канцелярии: каждый раз подозрительные знакомства Эвы отпадали сами собой, потерянные деньги возвращались, а самые безвыходные ситуации, вплоть до измен, про которые стало известно мужу, имели обыкновение утрясаться.
«Ей меня не понять…»
Своего ангела-хранителя Марина считала рядовым мечтателем-разгильдяем, которому нельзя доверить даже за хлебом в магазин сходить. Должно быть, он относился к далекой подопечной как к тягостной общественной нагрузке, от которой надо любым способом увильнуть.
В те редкие моменты, когда лежебока вмешивался в ее судьбу, он напоминал полную энтузиазма мартышку, которая потрясает новенькой скрипкой и развешивает объявления о концерте достойном самого Паганини. Обычно после первых же нот «мартышка» сконфуженно покидала сцену, оставляя статистов на съедение рассерженным зрителям.
Первая «настоящая» любовь обрушилась на Маринку еще в выпускном классе. Снежная лавина чувств погребла под собой и золотую медаль, и своевременное поступление в институт. По прихоти романтичного ангела, избранником оказался ее сосед по дому Валера Лебедев, с которым они когда-то лупили друг друга по голове лопатками, сидя в песочнице. Высокий сутулый парень с внимательными карими глазами и застенчивой улыбкой незаметно вытеснил из Маринкиных снов всех модных певцов и элегантных актеров. Родители сквозь пальцы смотрели на дружбу двух тихих и интеллигентных «детей», не подозревая, что черти давно уже вылезли из омута. Валера стал для Марины единственным светом в окошке, верным другом и первым мужчиной.
Скандал разразился от чрезмерного любопытства Валериной мамы, любившей коротать свободное время, незримо принимая участие в чужих телефонных разговорах. Пользуясь правом нападающего и не стесняясь в выражениях, Лебедева старшая посчитала делом чести вытащить любимого сына из сетей «этой интриганки».
Благодаря заботе собственных родителей Марина попала на два летних месяца в дачное заточение без права выезда. Когда она вернулась в Москву, Валера исчез. Телефонную трубку брала исключительно его мама: легче было тайком перейти границу, нежели обмануть ее бдительность и заполучить к телефону Валеру. Сам же возлюбленный не проявлял никаких признаков жизни. Марине пришлось вскоре смириться с горькой реальностью и постараться вычеркнуть Валеру из памяти.
С тех пор знакомства с противоположным полом, к которым романтичный Маринин «ангел» прикладывал руку, с завидной регулярностью разворачивались по неизменному корявому сценарию. В начале – преимущественно во время отпуска – на горизонте неизменно появлялся ослепительный «объект» с пламенным взором, букетом цветов и предложениями о совместной поездке на необитаемый остров. При внимательном рассмотрении (либо по прошествии некоторого времени) оказывалось, что либо пламенный взор устремлен за плечо Марины в сторону одной из ее подруг, либо букет цветов взят напрокат, либо понятие «необитаемый остров» для кавалера всего лишь поэтически обозначает место, где сгорающую от страсти пару не могут потревожить посторонние.
Когда энтузиазм высших сил иссякал, Марина спокойно переводила дух, радовалась, что ее оставили в покое, и крепко сжимала бразды правления в своих руках.
Забыв про дела на «личном фронте», она трудолюбиво сдавала сессии в институте и ездила на практику. Проработав в нескольких мастерских, она устроилась в Моспроект. Работящая Марина доводила до белого каления нерадивых коллег, ругалась с начальством и выбивала из ленивых подрядчиков выполнение проектов по плану. Затраты энергии были несоразмерны с жалкими плодами в виде медленного продвижения по служебной лестнице и квартальных премий, зато они давали ни с чем не сравнимое сладостное ощущение самостоятельно добытого в бою трофея. Сейчас таким трофеем ей казался долгожданный отпуск.
- Если с французом ничего не выйдет – буду две недели лежать на диване, - мечтательно протянула Марина. - Пальцем не шевельну и растолстею до неприличия,
Скептически глянув на худенькую подругу, Эва проворчала, что продуктов придется на это дело перевести без счета.
- В любом случае, не в коня будет корм, - вздохнула она. – Мне бы твои проблемы!
«Да, ты слегка растолстела. Зато очень похожа на холеную романтичную нимфу с картины Боттичелли. Осталось забеременеть!» - мысленно улыбнулась Марина. «А что – муж есть, дом есть…и, в конце концов, нам уже под тридцать».
- Ты уснула? Приехали, - вывел ее из мечтательного состояния голос подруги.
По обеим сторонам улицы, за аккуратно подстриженными зелеными кустами и россыпью ярких клумб, высились кокетливые кремовые коттеджи. Машина остановилась около одного из них.
- Ринка, как я тебе завидую! Мне ведь еще работать сегодня целый день. У всех приличных людей суббота, а у меня – инвентаризация - проворчала Эва, открывая дверь. - Твоя комната на самом верху. Да, забыла предупредить, у меня в доме гость…временный…Ну, до вечера!
Не вдаваясь в объяснения, подруга вернулась к машине и завела мотор.
«Знаю я этих гостей…Когда же она успокоится, наконец?» - искренне огорчилась Марина, втаскивая сумку в прихожую. «Муж уехал на пару недель, а у Эвки опять какой-то любовник появился».
По последней информации, полученной из первых рук, Эвин супруг–француз, синеглазый брюнет гренадерской комплекции по имени Антуан отбывал очередной срок на курсах менеджеров в дебрях Лондонских бизнес кварталов.
«Ох, не нравится мне все это…»
От беспокойства за подругу настроение у Марины моментально испортилось. Еще со школьных лет она бегала за Эвой как наседка за цыпленком, тратя время и нервы на жалкие попытки уберечь сумасбродку от очередной глупости. Оставила Марина это неблагодарное занятие лишь убедившись на многочисленных примерах, что Эвин небесный «куратор» отлично справляется со своими обязанностями и без ее помощи. Однако на душе все равно было беспокойно.
На втором этаже во всю шумела вода – Эвкин «временный» приятель принимал душ.
«Может пока проехаться по округе? Там велосипед стоял у дома…» - думала Марина, оставив сумку в «своей» комнате и спускаясь по лестнице.
Скрип двери прервал ее мысли на полуслове.
- Маришка! С приездом…
На пороге ванной, в синем махровом халате, в том самом, который Марина подарила на свадьбу Эвиному муже, стоял…Валера.
Валера Лебедев, ее первая и самая серьезная ошибка в отношениях с противоположным полом. Ухватившись за перила, Марина с ужасом осознала, что старая рана двенадцатилетней давности до сих пор так и не зажила под десятком ненужных компрессов.
- Мариша…Ты еще красивей стала…
Шагнув вперед, Валера развел руки, словно хотел заключить ее в объятья.
- Ты…здесь? – еле выдавила Марина, быстро отступив.
Пальцы за спиной машинально сжались в кулаки, до боли впиваясь в ладони ногтями.
- Я хотел за тобой в аэропорт поехать. И, представляешь – проспал! – широко улыбаясь, поведал Валера. – Эвка не разбудила…
Он продолжал говорить, но Марина уже не могла разобрать слов – их заглушало собственное дыхание.
«Только не разрыдаться у него на глазах! Только не это»
- Я прогуляться пойду, - крикнула она первое, что пришло в голову, и ринулась вниз по лестнице.
Через несколько секунд Марина с грохотом захлопнула за собой дверь и схватила стоявший под навесом велосипед. Яростно вцепившись в руль, она несколько минут крутила педали, не соображая толком, куда она едет.
«А нам все равно, а нам все равно…»
Окружающий мир растекался по ресницам отражениями кривых зеркал. Миновав последний дом на безлюдной тихой улочке, Марина свернула с главной дороги на набережную. Асфальт вскоре сменился обычной проселочной тропой, извивавшейся вдоль канала. Справа шелестели высокие тополя, где-то надрывно скандалила утка.
Приступ отчаяния стих, отдаваясь в висках тупыми молоточками.
«Что на меня нашло? Даже если он сейчас с Эвкой…какое мне дело? Хотя Эвка могла бы т заранее предупредить. Подруга называется…»
Внезапно, Марина вспомнила, как несколько месяцев назад Эва ей все уши прожужжала по телефону о сайте одноклассников. О том, что нашла немало своих бывших «бойфрендов», которые, подбираясь к третьему десятку, превратились в лысых и пузатых дядечек. О том, что начала переписываться с кем-то, кто «на удивление хорошо сохранился».
«Только зачем было нас одновременно в гости приглашать? По недоразумению? Или просто «кот, то есть муж, в отъезде, мышам – праздник»?
При мысли о «мышином празднике» Марина болезненно поморщилась. Как оказалось, за годы разлуки с Валерой, организм так и не сумел выработать нужные антитела – его лихорадило как от немилосердного гриппа.
«Клин клином вышибают. Позвоню блондину Винсенту, сообщу, что прилетела. И договорюсь встретиться. Как можно скорей. Вернусь к Эвке домой, приму душ и вперед! Черт, откуда эта коряга…»
Переднее колесо предательски вильнуло и ухнуло в яму. Марина не успела даже ойкнуть, как грохнулась вместе с велосипедом в высокие заросли, прикрывая руками лицо.
«Вроде жива…»
В голове шумело, словно она приложила ухо к гигантской морской раковине. Марина приоткрыла сначала один глаз, потом второй, боясь пошевелиться. Вокруг стрекотали потревоженные кузнечики. Нудно, под стать бормашине, зудел в сантиметре от носа потревоженный бархатистый шмель. На губах чувствовался солоноватый привкус, а левая щека полыхала ожогом.
«Кажется, вечер знакомств придется перенести», - машинально подумала Марина. «Вот растяпа!»
Мысли о собственной невезучести, приправленные изрядной порцией слез сменились осознанием того, что надо как-то выбираться отсюда и плестись домой, залечивать раны. Марина стиснула зубы, приподнялась на локте и непроизвольно застонала. Уколы тысячи колючек сменились пронзительной болью чуть ниже правого бедра.
«В лужу я попала, что ли? Почему штанина мокрая? Ладно, потом разберемся…»
Прокляв непутевого ангела хранителя, который в очередной раз увильнул от своих прямых обязанностей, Марина вспомнила, что мобильник улетел в неизвестном направлении.
«Может, пройдет мимо кто-нибудь? Рыцарь на белом коне…да хоть пешком…хоть рыбак местный».
До спасительной цивилизации было рукой подать. Где-то громко грохотал по шпалам далекий поезд, подмигивал через ветви над головой серебристый планер.
Закрыв глаза, Марина погрузилась в сонное безразличие. Ей было уже все равно, кто ее найдет и найдет ли вообще. Хотелось поскорей заснуть и проснуться целой и невредимой в собственной постели.
- Мариш, что с тобой?
На тропинке возвышался запыхавшийся Валера.
- Отдыхаю. Не заметно? – хотела съязвить она, но распухшие губы еле зашевелились, изрекая нечленораздельные звуки.
Она запомнила, как Валера громко просил ее ни в коем случае не двигаться, как он разговаривал с кем-то по-французски. Знакомое лицо приблизилось.
- Мариша, родная, потерпи... Сейчас, сейчас…
«Валерка…словно и не прошло двенадцать лет…словно мы вчера расстались. Интересно, куда меня несут?».
Мысли ускользали, а глаза закрывались под мерное покачивание. Обоняние наводнили запахи больницы. Где-то далеко, почти во сне мелькали белые халаты, слышался быстрый говор на чужом языке. Вслед за болью в правой ноге пришло ощущение приятной расслабленности, и Марина утонула в нем, как в кисельном облаке.
«Я сплю или это действительно Валерка сидит рядом со мной? Говорит, что я самая красивая…Интересно, можно ощущать тепло ладони, которую видишь во сне?»
Реальность обрела четкие контуры воплотившись в радостное лицо Эвы и лаская обоняние волнующим ароматом.
«Что у ней за духи, надо будет спросить…»
- Проснулась, наконец-то! Ну, ты нам устроила праздник! Это ж надо, на ровном месте упасть с велосипеда и веткой ногу проткнуть! Если бы не Валерка…
- Не хочу я слышать про твоего Валерку…
- Приехали! Во-первых, ты знаешь, сколько ты крови потеряла? Если бы не он, то неизвестно вообще…
Эва замолчала на полуслове, словно выболтала больше, чем следовало, и с энтузиазмом переключилась на следующую фразу.
- …во-вторых, почему это «мой Валерка»?
- Живет с тобой, значит твой.
- Не со мной, а у меня. Разница большая! – возмутилась Эва. – Маринка, ты что, все еще на него злишься?
- Нет…но я не могу доверять человеку, который меня предал. То, как он со мной поступил, за давностью лет не спишешь…
Она не могла объяснить подруге, что злилась совсем не на Валеру, а исключительно на саму себя. Размышлять о том, какой наивной и застенчивой дурочкой она была в семнадцать лет было неприятней чем проглотить таракана.
- Ах, не можешь? Ах, предал? – взвилась Эва ни с того, ни с сего. - Да ты знаешь, что он тогда, двенадцать лет назад из дома ушел? Из-за тебя, между прочим! Сдал экзамены, чудом получил стипендию и уехал в Штаты учиться. Дозвониться до тебя не смог, ты же на даче сидела! Письмо передал твоей бабушке…да что теперь говорить…Не дошло до тебя письмо, ясен пень! Твои предки тоже хороши. Телефон вы поменяли, когда на новую квартиру переехали, а старую сдавать стали. Кроме меня ты ни с кем из класса не общалась, а я уже была во Франции. Он тебя, может, десять лет не мог найти, а ты…- с негодованием вещала Эва и на последнем выдохе бросила окончательный вердикт: - Хоть бы спасибо сказала, что он тебя с того света вытащил! Велосипедистка ты…та еще.
- А где он?
- Улетел сегодня утром к себе в Канаду. Вот, букет тебе принес…
На тумбочке стояли в толстом стеклянном кувшине нежно желтые лилии.
«Это они пахнут так приятно…а я и не заметила»
- Он же важный менеджер, все время занят, продолжала объяснять Эва. - На три дня смог освободиться, ночью прилетел. Я не стала его будить, решила сама за тобой съездить, сюрприз устроить…
- Значит не судьба, - слабо улыбнулась Марина.
Эва зябко повела плечами и неодобрительно поджала губы.
- Холодно…обычно в больницах просто сауна, а тут…
- Ты замерзла? Вон, кажется, моя ветровка висит. Мне все равно пока не нужна, возьми.
Не говоря ни слова, Эва накинула на плечи Маринину куртку, направилась к выходу и обернулась лишь у самой двери.
- Марин, да ладно, ты не переживай. Вон, Винсент о тебе уже три дня спрашивает. Завтра выпишешься, я его в гости приглашу.
«Кто? Винсент? Ах, да…»
- Нет, Эв, не надо. Дай мне сперва в себя прийти …
- Кстати, не забудь, тебя под моим именем записали, чтобы моя страховка все оплатила. Ну, это на всякий случай. Ты же по-французски не очень, так что лучше и не разговаривай. Чао!
Дверь захлопнулась и Марина безучастно посмотрела в окно.
«Вот и все. Если не везет, то это уже на всю жизнь…»
Отчаяние захлестнуло обжигающей безжалостной волной. Невольно вспомнилось далекое лето, когда ее, пятилетнюю девчонку, первый раз бросили в воду. Страх, на мгновение сковавший легкие, тяжелым камнем потянул на дно. Ангел-хранитель спокойно почивал на облаках, а его маленькая подопечная, разозлившись на весь свет, с ненавистью колотила по воде руками и ногами.
- Маринка, помочь? – кричали с берега двоюродные братья, неожиданно сжалившись над ней.
Девчонка отфыркивалась и упорно молотила темную гладь, уже зная, что она плывет, что она добьется своего и выберется сама, без всякой посторонней помощи.
Вынырнув из пучины воспоминаний, Марина смотрела на цветы. Безысходность только что скрутившая внутренности в тугую спираль, лопнула под напором ненависти к непутевой судьбе.
«Обойдусь без всякого везения. «Я никогда не была красива, но всегда была чертовски мила». Ну и что, что он улетел… Как там говорится, «завтра будет другой день»? А почему, собственно, завтра? Сегодня, сейчас…»
Рука потянулась к букету и вытащила из него маленький белый квадрат визитной карточки. Вскоре несколько слов исчезли «в никуда», пролетели за облаками и материализовались за тысячи километров от больничной палаты. Потекли вязкой неизвестностью нескончаемо долгие минуты. Наконец, слабый писк телефона оповестил Марину о том, что желанный ответ от Валеры преодолел межконтинентальное расстояние, блеснув на экране тонким лучом надежды.