Химик

[Лазарь Амар]

Абрам Моисеевич Менделеев очень любил химию. Так любил, что даже сменил свою настоящую фамилию. Правда, это было давно, и его окружение забыло, что когда-то Абрик, как называла его в детстве мама, носил фамилию Равинович. В молодости Абрам огорчался, когда его называли Рабиновичем, и всякий раз возмущённо поправлял собеседника или чиновника:
- Вэ! Вэ-вэ-вэ! - едва не на крик срывался он. – Понимаете? В моей фамилии нет буквы «б». Я Равинович.
Собеседник обычно удивлялся и, извинившись, спешил удалиться от неспокойного юноши или, на крайний случай, сменить тему.
Со временем Абрам Моисеевич понял, что дело вовсе не в букве «б», а в принципе. К большой его радости, студент Равинович неожиданно узнал, что можно обратиться в ЗАГС и через некоторое время превратиться хоть в самого Иосифа Виссарионовича Сталина. Такая перспектива его не прельщала, а вот стать Менделеевым идея ему понравилась. Сказано – сделано. Не все однокашники оценили находчивость, некоторые даже покрутили пальцем у виска, но Абрик к тому времени уже перестал обращать внимания на такие мелочи и, спустя год, он держал в руках не только паспорт с новой фамилией, но и Диплом о высшем образовании.
Мама, узнав, что сын отрёкся от фамилии, даже заболела. Однако Абрик её заверил, что всё это временно, как только он разбогатеет и станет известным учёным, он вернёт себе фамилию предков или сделает её двойною, то есть станет Менделеевым-Равиновичем. Маме такое объяснение понравилось, и она быстро пошла на поправку.
Следующий шаг был не менее решительным – Абрам обратился в посольство Израиля с просьбой представить ему гражданство. Там очень быстро оформили все необходимые документы, и дипломированный специалист по электрохимии через несколько дней улетел на землю обетованную. Гражданство господин Менделеев получил без проблем, поскольку в его еврействе не было никаких сомнений, но вдруг выяснилось, что по законам Израиля ему нужно идти служить в армию, а откупиться или закосить от неё здесь практически невозможно. Умные и опытные люди подсказали, что нужно срочно организовать из дому телеграммку, мол, мама при смерти. С помощью телеграммы Абрик вернулся на неисторическую Родину и желания вернуться на историческую - больше не проявлял.
На работу он устроился быстро. В отделе кадров известного НИИ долго восхищались тем, что у них теперь будет работать потомок великого учёного. Некоторые сотрудники первое время даже заходили по надуманным предлогам в лабораторию, чтобы посмотреть на новенького коллегу.
Абрам решил не останавливаться на собственной фамилии. В их квартире с мамой поселились кот и собака. Кота назвали Азотом, а крохотную болонку - Молекулой. Благодаря вечеринке, организованной в честь первой зарплаты, эта весть разлетелась очень быстро по институту, и Абрик резко возрос в глазах своих коллег, его стали считать не только настоящим химиком-патриотом, но и истинным продолжателем великого дела пра-пра-пра- … деда. Он заказал себе очки без диоптрий, отпустил жиденькую бородёнку (густая почему-то не росла) и совсем превратился в настоящего, но молодого профессора.
Иными словами химик нахимичил предостаточно, чтобы создать себе отличный имидж. Но судьбу ведь на мякине не проведёшь, ей нет никакой разницы, кто ты – Равинович, Рабинович, Менделеев, да хоть сам Нобель, всё по боку.


2



Так что же случилось? Влюбился наш Абрик, да так, что и от второй самозваной фамилии готов был отказаться. И самое страшное в этой истории, невесту завали Лена Насибулина. Вы слышите, куда ведер подул. Насибулина Елена Байбековна – очень красивая татарка. Мама, когда узнала, эту новость, снова заболела. И вот тут уж никто не знал, чем её лечить. Мама даже сдала в весе. За полмесяца со ста тридцати двух килограммов упала до ста двадцати пяти.
- Если ты, сынок, хочешь моей преждевременной смерти, - угрюмо произнесла мама, - можешь жениться на этой… этой… на этом своём «суповом наборе».
- Мама, - нахмурился потомок великого учёного, - что ты такое говоришь? Лена просто стройная девушка.
- То есть? – мама подняла голову с подушки. – Ты на кого намекаешь? Не на мать ли родную?
- Ну, что ты, мамуля? – виновато отвечал Абрик и разводил руками. – Ты вне обсуждений. Ты лучшая из лучших.
- Подлый льстец, - процедила мама, - если я лучшая из лучших, то чего ж ты якшаешься с дистрофиками? Ты внимательно приглядись к этой… этой… с позволения сказать, девушке. Она ведь чем-то страшно больна. Я, что ли, не видела, стройных девушек? Нет! Это не стройность, это какая-то болезнь. Или ты думаешь, что я в этом не разбираюсь?
- Мама, я тебя умоляю, прекрати, - наигранно захныкал сын. – Ну, что ты прицепилась к её весу? Она очень умная девушка, ласковая, нежная…
- Ой-ой-ой! – перебила мама и всплеснула руками. – Я сейчас разрыдаюсь. Прошу тебя, не связывайся ты с этой вертихвосткой…
- Попрошу не оскорблять мою… э… невесту, - вскрикнул Абрам. – В конце концов, мне не двенадцать лет, и я сам разберусь, с кем мне… с кем… это… дружить.
- Абрик, миленький ты мой, - неожиданно рассмеялась мама, - Бог с тобой, дружи с кем угодно разве я возражаю. Если это просто дружба, дружи…
- Нет, - твёрдо сказал сын, - это не просто дружба. Я хочу жениться на Елене.
- У тебя семь пятниц на неделе, - усмехнулась мама, - то он дружить собрался, то жениться. Ты бы уж определился и не морочил больной матери мозги.
- Я определился. Мы решили пожениться.
- И она согласилась взять нашу фамилию? – вдруг спросила мама.
- Нашу какую? – ехидно спросил сын.
- О Боже! – мама подняла вверх руки. – Ты уже забыл нашу фамилию?
- Ничего я не забыл, - промямлил Абрик. – Но Лена не хочет быть ни Менделеевой, ни Равинович. Она знает, что Менделеев – это искусственная фамилия…
- Об этом даже наш дворник Фёдорович знает, - язвительно подтвердила мама. – А почему она не хочет брать нашу фамилию?
- Я не знаю, мама, - ответил Абрам, - мне как-то всё равно!
- Господи Боже мой, - мама то ли смахнула слезу, то ли сделала вид, что смахивает, - уж не приворожила она тебя? Ты хоть понимаешь, что говоришь? И какая же у вас будет фамилия?
- Насибулины, - гордо ответил сын, и мать потеряла сознание.



3



Иван Насибулин не стал «косить» от армии. В первый же день службы старшина роты прапорщик Махнов остановился напротив новобранца и пристально посмотрел на него.
- Насибулин!
- Я! – громко ответил солдат.
- После поверки зайди в каптёрку, поговорить нужно!
- Есть! – Выпалил солдат.
В каптёрке старшина долго смотрел на солдата, кряхтел, мял сигарету и вдруг говорит:
- Смотрю я вот на тебя и понять не могу, - выпятил губу прапорщик, - ты кто по национальности?
- Русский, - улыбнулся воин во весь рот.
- Ну, по имени, вроде, да, - согласился старшина роты. – А почему фамилия Насибулин? У меня в роте было два татарина, один Хабибулин, другой – вот что как ты, Насибулин. Так может и ты татарин?
- Не, товарищ прапорщик, русский я, точно говорю! – возразил солдат.
- А вот если внимательно присмотреться, - продолжил прапорщик, - то морда-то у тебя еврейская. Ну-ка, давай говори всю правду.
- Не знаю, - развёл руками солдат, - честное слово!
- Ладно, зайдём с другой стороны. Как девичья фамилия твоей матери?
- Насибулина, - ответил Иван.
- А отец-то у тебя есть? – удивлённо спросил прапорщик.
- Есть!
- А у него как фамилия?
- Насибулин.
- Тьфу ты чёрт, - прапорщик почесал затылок, - ничего не могу понять. Они что до свадьбы оба были Насибулины?
- Нет, отец до свадьбы был Менделеевым.
Прапорщик от неожиданности аж побелел и рефлекторно спросил:
- Химик, что ли?
- Так точно, товарищ прапорщик. Химик.
Старшина взял со стола графин с водой и осушил его до дна.
- Ты точно говоришь? Не врёшь?
- А зачем мне врать? – удивился солдат. – Он после свадьбы взял фамилию матери.
- А зачем? – прапорщик раскрыл рот.
- Вот этого я не знаю, - поджал плечами Иван, - отец сам никогда не говорил, а я не лез с расспросами.
- И он что, до сих пор жив? – лоб прапорщика покрылся испариной.
- Ну, да, - кивнул головой Иван, - забыв как нужно правильно отвечать старшему по званию.
Прапорщик принялся ходить их угла в угол каптёрки и, вдруг остановившись, погрозил пальцем солдату и сказал:
- Ладно, иди спать! Завтра проверю, если наврал, ты у меня из нарядов вылезать не будешь! Понял?
- Так точно! – ответил солдат. – Разрешите идти?
- Иди, - буркнул прапорщик и добавил: - химики, блин, вечно чего-то нахимичат, а мне тут разбирайся.