Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

:) Место для самых отчаянных авторов-мазохистов, желающих испытать невероятные ощущения :)

А теперь серьезно.
В этом разделе есть два правила.
1. Будь доброжелателен.
2. Если не готов выполнять пункт 1. - ищи себе другой форум, не дожидаясь действий администрации.

Модераторы: просто мария, Becoming Jane

Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Алексей Июль 7th, 2016, 6:53 pm

Для начала - здравствуйте! Зарегистрировался я на этом портале совсем недавно. Новичок, короче. Надеюсь, сумею влиться в ваш небольшой коллектив :)
Но неважно. Хочу рассказать о том, что вас ждет ниже. А ждать вас будет "Начало" - моё первое произведение за несколько лет, которое я решил опубликовать в сетях. До этого творения из под моей клавиатуры читали лишь мои немногочисленные друзья. Понятно, в литературе они смыслят не больше моего.
Но вот я решил, что пора всё таки пришла. Основательно взявшись за работу, таки начал писать что-то более стоящее. Наверное. Я на это надеюсь, по крайней мере.
Ну да ладно! Не в этом суть. Суть в том, что я достаточно далек от каких-либо поклонников данной темы. Искал много и долго, но путних сообществ так и не отыскал. Опубликовал первую часть в Прозе и даже в фанфиках (та ещё оказалась клоака). Прошёл месяц. Белый шум не прервался ни на мгновение. Ошибку свою я понял - глупо пытаться искать читателя на столь широких ресурсах. И вот я нашел ваш форум. Немного посидел здесь - оказалось довольно уютненько. Надеюсь, хоть кто-то как-то оценит. Критика мне ой как нужна. Писать вслепую не очень удобно.
Ну да ладно! (2Х) Просто, если вы знакомы с какими-нибудь ресурсами, связанными с данной литературной тематикой, и если вы сами её приверженец - я буду очень рад пообщаться и влиться в подобный коллектив, если такой имеется.
Ах, да... О "Начале": писать сел его я ещё в мае, и на данный момент пишу только вторую часть (планируется девять). Время писанины оценивайте сами. Объём одной части у меня выходит приблизительно в семь тысяч слов. Опять же, объем всей работы можете оценить сами. Я надеялся, что справлюсь за лето, но похоже, буду писать до зимы. Такие вот цифры. А сейчас прошу аннотацию, которую я неумело написал ещё для фанфиков (очень я не силён в аннотациях, если честно).
"История о падении в пропасть небытия нашего мира, приправленном ядерным апокалипсисом. История о девушке и мужчине, загнанных течением событий в один бетонный короб глубоко под землей. История хаоса последних конвульсий жизни и её скоропостижном конце. История о жизни душ последних. История об окончании историй. Или о новом их начале?"
И так! Прошу.
Ангелина видела сон...
Алексей
 
Сообщения: 14
Зарегистрирован: Июль 5th, 2016, 12:33 am
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Татьяна Ка. Июль 7th, 2016, 7:30 pm

Алексей писал(а):собственное монументальное чудовищное величие,


:shock:
Добрый день! Приветствуем на нашем форуме. Пусть он не такой большой, но сюда забредают очень интересные люди. Вливайтесь! :D
Читать ваше произведение только начала, но уже эта фраза слегка ошарашила. Усталого, повидавшего книги читателя она может оттолкнуть пафосом и "монументальностью". Кто-то уже отложит книгу, решив, что его ждут дебри.
Текста много, сделайте разбивку, пусть большим интервалом, а то смотрится сплошняком, тяжело читать с экрана.
«Есть в моей книге хорошее. Кое-что слабо. Немало есть и плохого. Других книг не бывает, мой друг». Марциал
Аватара пользователя
Татьяна Ка.
 
Сообщения: 9942
Зарегистрирован: Октябрь 26th, 2006, 6:46 pm
Откуда: Москва

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Алексей Июль 7th, 2016, 8:22 pm

Вас понял. Мой косяк.
Гхм... А редактировать сообщение никак нельзя?
Алексей
 
Сообщения: 14
Зарегистрирован: Июль 5th, 2016, 12:33 am
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Татьяна Ка. Июль 7th, 2016, 8:31 pm

Только в течение определенного времени или попросите модератора Просто Марию, например, заменить текст на отредактированный.
А редактировать есть что. При грамотном слоге пафос и слащавость зашкаливает настолько, что даже я, любитель подобного, читала с трудом.
«Есть в моей книге хорошее. Кое-что слабо. Немало есть и плохого. Других книг не бывает, мой друг». Марциал
Аватара пользователя
Татьяна Ка.
 
Сообщения: 9942
Зарегистрирован: Октябрь 26th, 2006, 6:46 pm
Откуда: Москва

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Алексей Июль 7th, 2016, 8:49 pm

Глава I (читаемая).

Ангелина видела сон.

Три темных силуэта, опутанные зловещим темно-красным ореолом, надвигались на неё. Всем своим существом они излучали собственное чудовищное величие, которое, с каждым новым пройденным шагом в сторону девушки, все сильнее сдавливало её. Вдруг всё окружение начало чернеть. Ангелина испуганно вскрикнула и попыталась бежать, но преследователи, не сменяя темпа, все равно становились все ближе. Девушка оглянулась – их силуэты теперь высоко возвышались над ней. Она задрала голову, чтобы разглядеть их лица, однако увидела лишь беспросветные облака, в которых теперь скрывались фигуры.

И тут из-за мглы небес громыхнул заставляющий впадать в ужас протяжный, но свирепый звук труб. Всё озарилось кровавым, и один из силуэтов, проронив свысока озлобленный смех, сделал еще шаг и поглотил Ангелину в пустоту себя. Девушку окутал холод, сжав все её чувства до примитивного животного ужаса. Мышцы тут же задеревенели, не позволяя ей шевельнуться или подать звук; так, что молчание не нарушилось ни на мгновенье, и ледяной пар ни разу не взвился в воздухе под движением её руки. И скоро, полностью овладев телом Ангелины, холод стал проникать в её душу и жадно вырывать из неё кусками жизнь… Раз за разом, невидимая смерть вонзалась в девушку и забирала себе часть её души: её мысли, воспоминания, чувства… терялись, пропадали, уходили из неё навсегда. А когда Ангелина почувствовала близость смерти, из холода возникли прежние три силуэта – теперь они не возвышались над ней, а стояли лицом к лицу, позволяя девушке посмотреть в последний миг им в глаза. И Ангелина посмотрела – тут же ярчайшая вспышка света испепелила её, навеки погружая во тьму.

Девушка проснулась в холодном поту. Грудь быстро поднималась и опускалась, закачивая необходимый Ангелине воздух в легкие. По коже пробежали морозящие мурашки – её теплое шерстяное одеяло, которым она укуталась перед сном, лежало теперь распростертое на полу. Она попыталась дотянуться до него, однако пальцы, еще подчиняемые сну, намертво вцепились в подушку и не слушались; после же полное бесчувствие собственных конечностей сменилось неприятным раздражительным покалыванием, отгоняющим все нервные импульсы мозга, призывающие к движению. В конце концов, девушка оставила попытку завладеть своими руками и постаралась лишь утихомирить лихорадочно бьющееся сердце.

Отдышавшись от кошмара, Ангелина еще на немного замерла в своей постели, не решаясь шевельнуться. Зловещая атмосфера сна пока не совсем покинула её сознание. Но, услышав знакомый и в этот момент столь приятный и радостный звук работающих строительных машин за окном, наваждение в душе Ангелины наконец спало. Она еще раз глубоко вобрала в себя воздуха, дабы совершенно убедиться в своем существовании, и быстро выдохнула, освободив места для жизни, окончательно придя в себя. Успокоившись, Ангелина тихонько присела на постели и проверила время: было еще раннее утро – за окном снег тихо валил в темноте. Однако позволить себе заснуть еще раз она не рискнула – кошмар до сих пор четко оставался в памяти. Ангелина немного подумала и решила его записать, планируя днем рассказать о нем своему молодому человеку. Быстро отыскав всегда лежащий под рукой блокнот, заполненный собственными мыслями, и ручку, девушка включила лампу и принялась в подробностях обрисовывать сон на бумаге.

Пока Ангелина вспоминала отдельные «слепые» зоны, в которых, как и в любом другом сне, случается логический разрыв связи между виденными событиями, солнце незаметно подобралось к рассвету. Мягкий розовый свет начал прогревать еще одну часть Земли, укутанную в зимние снега, заодно проникая в комнату юной девушки, по-детски склонившейся над блокнотом. Свет упал на её будто стекающие с плеч локоны черных волос и молодое, прямо-таки излучающее энергию лицо. Оно не отличалось особо красивыми чертами: лоб был слишком широкий, брови слишком густые, нос слишком задранный, а щеки слишком пухлые; однако всякое «слишком» всех этих элементов тут же исчезало, когда лицо Ангелины переставали оценивать по-отдельности, а вглядывались уже в его «цельную художественную систему» – очень хорошую, волнующую и, по правде, очаровывающую. Пучки света опустились ниже, словно скорее стремясь согреть Ангелину. Они осветили её узенькие плечи, небольшую красивую округлую грудь и чуть-чуть складчатый живот, и она почувствовала приятное солнечное тепло на коже. Утро торопливо брало полагающееся себе время.

За окном вновь послышался шум строительных машин.

Закончив, Ангелина, довольная, встала с постели, взмахнула руками и хорошенько зевнула. Сегодня она чувствовала в себе радостную свежесть и радость, что давно уже не посещали её в этом доме. Чтобы не потерять столь дорогое для себя сейчас чувство, она быстро пробежала до ванной комнаты, дабы окончательно смыть с себя сонливость. Выйдя из душа, Ангелина всем своим видом засияла светлыми красками. Она оделась и спустилась вниз, на кухню. Попыталась найти отца, но того уже не было дома. Сдержав в себе гневные эмоции, девушка принялась завтракать одна.

Ангелина уже долгое время жила с отцом, вдалеке от своей родной городской квартиры. Сейчас её мать, близких друзей и возлюбленного разделяли от неё самой почти полсотни километров сугробистых лесов, в какие одевалась вся Сибирь каждую зиму.

Отца звали Владимиром. Он являлся крупным и довольно авторитетным в элитных кругах главным инженером-планировщиком, и вот уже несколько лет руководил новым проектом – серьезной коттеджной стройкой, напротив небольшого железнодорожного поселка, подобными которому была усыпана вся страна – старому, основанному ещё со времен прокладки Транссиба поселению, видавшему куда лучшие дни.

До нынешней зимы Владимир мало общался как с бывшей женой, так и со своей дочерью. Какие-либо новости от него они получали редко и мало. Ангелину это не сильно волновало – она жила, как чувствовала, спокойной городской жизнью и так же не особо думала об отце. А предстоящие экзамены и её вторая половина, с которым у нее недавно начались отношения, и вовсе выбили отца из головы дочери. Однако все изменилось с приближением декабря. Уже близко ко дню рождения Ангелины он вдруг позвонил её матери. Разговор бывших мужа и жены длился почти два часа… Итогом стало решение кратковременного, как тогда еще обещала мать, переезда к отцу, прямо к нему на стройку, где она поселилась бы с ним в одном из отстроенных домов. Ангелина противилась этому как могла, но в итоге все же ослабила хватку и решила для себя, что недельный отдых вдали от городской суматохи пойдет ей на пользу. Попрощавшись со всеми, она уехала, абсолютно уверенная в том, что возвратится уже через семь дней.

Ангелина находилась с отцом со дня своего семнадцатилетия. С той поры уже прошел и Новый, и Старый новый год. Школьные праздничные дни закончились. Однако отец так и не позволил дочери вернуться обратно.

После праздников Ангелина уже почти не общалась с ним. Девушка не понимала его стремлений удержать её здесь, вдали от естественной для неё среды. Она уже давно усвоила, что её новый «дом» только играет роль клетки, и даже смирилась с этим, но причин она выяснить не смогла. Не работали аргументы ни о скучающей матери, наверняка ждущей встречи с дочерью, ни о школе, которую Ангелине никак нельзя было пропускать, ни о нехватке общения со сверстниками, ни даже о любовной тоске, которую она до этого удерживала в тайне, рассчитывая использовать как козырь, с помощью которого она бы точно вывела отца из себя и заставила его разговориться. С последним утверждением дочери Владимир было и правда вначале посерьезнел, но вся серьезность ушла спустя мгновение и тут же сменилась грустной улыбкой и небрежным взмахом руки. Нет, несмотря на все её попытки, он не желал куда-либо отправлять дочь и даже в поселок, где не было и сотой доли того, что, как считала сама Ангелина, ей требовалось, вывозил очень редко. Не желал он и объясниться с дочерью и всегда ссылался на сложность ситуации на стройке, чтобы в очередной раз отделаться от навязчивого разговора, который так требовался девушке.

Конечно, кроме глухой злости вся эта ситуация не могла не вызвать у неё и удивления: необъясненная и потому непонятная ей ситуация, в которой она оказалась, раз за разом неприятно поражали девушку. Однако самым удивительным и странным она считала реакцию матери – женщина, которая еще год назад ни за что бы не позволила уехать своей дочери от себя (тем более к своему бывшему), сейчас, даже когда Ангелина со слезами просила её забрать отсюда, как-то сухо старалась успокоить теплыми материнскими словами и просила ждать, – скоро она сама должна была приехать к ним.

Все эти переживания и потрясения из-за столь радикальных перемен в её родителях, которых она теперь с трудом их узнавала, и в обстановке, где начиналась необъяснимая для неё суматоха, придали миру Ангелины какие-то сумасшедшие нотки, постоянно сбивающие девушку с её привычной колеи, из-за чего у нее все чаще пропадало любое настроение и проявлялась тоскливая хандра, а мысли не могли собраться в голове. Потому-то она была сегодня так счастлива вновь пришедшим к ней чувствам душевной свежести. И теперь Ангелина была только рада своему ночному кошмару, о котором ей не терпелось рассказать.

Она ждала полудня, чтобы наконец пообщаться со своим любимым человеком. С каждым новым пролетающим на стройке днем их разлука становилась все более чувственной. И они, как и, наверное, любая юношеская, да и вообще всякая пара, компенсировали это общением; переписки их с каждым разом становились все более горячими и откровенными. Ангелина неописуемо нетерпимо ждала, когда стрелки часов приблизятся к числу «12». И чем скорее близилось их нынешнее общение, тем сильнее сердце билось в груди. Прибавить к этому сегодняшнюю оживленность, и получится крайне расчувствованная и возбужденная влюбленностью девушка.

Когда солнце встало в зенит, Ангелина тихо, с планшетом в руках, пробралась в свою комнату и, раскрасневшаяся, закрыла изнутри дверь. А пока девушка вела разговоры, какие только могут быть между двумя влюбленными, её отец Владимир на улице собственнолично руководил последними этапами строительства.

Коттеджные объекты возводились на вершине холма, оставляя поселок лежать внизу на его подошве – отсюда, с запада, открывался отличный обзор на всё поселение и даже на родной город Ангелины вдалеке, а с востока – завораживающий вид рассвета, который в зимнюю пору особенно поражал красотой солнечного диска, выглядывающего из-за верхушек сосен по утрам.
На данный момент основные хлопоты уже были завершены, и оставалось закончить лишь отдельные, мелочные по сравнению с уже проделанной работой, штрихи. К концу января на холм должны были въехать первые из заказчиков. Но строительный мусор, разбросанный повсеместно, и техника, что заполонила площадку, не могли обещать столь скорого окончания. Из-за этого Владимир нервничал – как это обычно и бывает, темп не вписывался в график. Однако он не мог допустить каких-либо задержек: время было не на его стороне. К тому же он не имел права позволить подрывать и так столь шаткое положение относительно его собственного места в коттеджном ряду, который он выбил для себя и который стоил ему очень многого.

Владимир сделал пару звонков, дал различные указания, обругал несколько рабочих и сделал ещё пару звонков. Он чувствовал себя обманутым зверем, загнанным в никогда не останавливающееся колесо. Вероятно, так оно и было. Вся эта безумная зацикливаемость и суматоха до смерти ему надоели. Однако он вновь заставлял себя вспомнить о семье и покорно убеждал сам себя и продолжал работать дальше.

Как ни парадоксально, в принципе, если можно бы было прямо сейчас залезть Владимиру в голову, каким бы важным делом он не был занят в тот момент, и спросить у его души: «Почему ты здесь?», она бы сразу ответила, что вся эта работа – всё ради семьи. И пускай он прятал эти чувства как можно глубже, чтобы не позволять себе отвлекаться от (он знал это совершенно точно) самого важного дела в его жизни; в истоках души он понимал, что все эти котлованы, что он начал рыть на холме почти три года назад, все эти тайны, которые он был вынужден носить в себе с начала контракта, все его старания и труды – всё было ради семьи.

Однако на семью то у него энергии и не оставалось. И даже поговорить с дочерью, которую он так несправедливо лишил свободы, Владимир уже не мог. Он чувствовал её отношение к себе, чувствовал, что ненавидим ею; однако раскрыться Ангелине он не смел – мужчина думал, что сделает только хуже. И это чувство несправедливости, которую, как он считал, нельзя было нарушать, но которое обязательно нужно было нести на своих плечах, давило на него и ослабляло. Спустя три недели с их первой за последние годы встречи, Владимир не выносил дочь точно так же, как и она не выносила его. Но он молча продолжал делать то, что считал нужным, стараясь как можно реже видеться с Ангелиной – ни о каком откровенном разговоре он и не помышлял – Владимир понимал, что пока не сможет объяснить ей все правильно.

И потому он лишь еще раз окинул вокруг внимательным и серьезным взглядом и позвал к себе нужного бригадира в желтой фуфайке. За весь остаток дня он так и не свиделся со своей дочерью, уверенный, что дома с ней ничего не случится, и что с окруженной по периметру колючей проволокой и охраняемой дюжиной профессиональных сторожил строительной площадки она не уйдет. Ангелина оставалась запертой здесь, на холме, в окружении звуков отбойного молотка и запаха бетонной крошки.

А пока все мы, подобно Владимиру и его дочери, с пчелиным усердием занимались своей жизненной суматохой, Солнце спешно покинуло небесный свод, уходя дальше, в другие, промерзшие в ночи земли, и на прощанье поцеловало горизонт розоватым сиянием, укладывая на спокойный сон ещё одну часть голубой планеты.

Когда окончательно стемнело, Владимир отошел отдохнуть – работа, теперь подсвеченная прожекторами, продолжилась без его руководства. Мужчина, слишком уставший, бегло поужинал, проверил дочь и тут же лег спать – завтра его ждал еще один тяжелый день…

Ангелина весь день провела в любовных переписках, закрывшись у себя. Этот день для неё был действительно необыкновенным – она сталась такой счастливой, какой не была, казалось, целую вечность. Всё нахлынуло разом: и вновь вспыхнувшая влюбленность, и появившаяся энергия, и проснувшееся вдохновение – всё это влилось в девушку и смешалось в крепкий пьянящий коктейль чувств. Она чувствовала, знала, что это состояние не покинет её уже никогда... Но как только к ней постучал отец, сладостное опьянение тут же исчезло. Он лишь на мгновение вышел из-за двери, глянул своим безразличным усталым взглядом на дочь и ушел. Но все уже пропало, и Ангелина поняла, что теперь не сможет вернуться к этому чувству. От досады она горько заплакала, не смея больше сдерживать себя. Так, на мокрой от слез полушке, она и заснула, теша себя единственной мыслью – завтра же, во что бы то ни стало, поговорить с отцом.

И вот – наступила ночь. Луна, Ночная Королева, наконец окружила себя темнотой и слабым серебряным отсветом стала освещать отвернувшуюся от Солнца сторону Земли. С её появлением на чернеющем небе исчезла всякая дневная суета, сменившись тихой умиротворенностью. Уникальная тишина, свойственная лишь ночам, спокойная, усыпляющая, заиграла по улицам городов и сел, в лесах, полях и болотах, на берегах застывших рек и озер, что попадали под влияние Ночной Королевы – играла завываниями снежных масс, падающих с небес, играла скрежетом деревьев, трясущихся под морозным ветром, играла редким шумом проезжающих автомобилей, играла треском мигающих фонарей, играла затихающими машинами на строительной площадке. А ночь, опустившаяся тьмой на Землю, расслабляла своим зимним холодом, отводила всякую мысль и прямо вынуждала забраться под теплое шерстяное одеяло. Тишина и тьма… Смешиваясь, они рождали чарующую атмосферу ночи, в которую Луна запускала свое семя сна.

Это была обыкновенная спокойная январская ночь – она не имела знаменательной даты, не провозглашала за собой ни праздника, ни даже выходного дня. Её как-то даже и не ждали, и, когда она наконец воцарилась на небосводе, никто и не думал ликовать в её честь. Никто не встречал восторженно Ночную Королеву, никто с романтическим возбуждением в душе не вслушивался с трепетом в её музыку. И ночь, и её владычица Луна воспринимались чем-то обыкновенным, чем-то обязанным, должным произойти. Но она и не требовала внимания. Ей хватало и нашей покорности сновидениям.

И люди подчинились сну. Спала Ангелина, спал её отец, спали все дочери и отцы, их матери и жены, спали ненавистные и любимые, ненавидящие и любящие. Застыла стройка под окнами дома, мирно засыпал поселок на подошве холма, замирал вечно сияющий город вдалеке на западе. Была обыкновенная спокойная ночь…

Да будет свет! Ведь судьба уготовила ей иную роль! Да... Ведь сегодня, сейчас человечество решило устроить себе самый грандиозный праздник – наконец расправиться с собой! И мы, с яростью, присущей лишь внезапности действия, тут же начали уничтожать всё, что столь титаническим трудом было возведено миллиардами промелькнувших в истории людей.

Необходимо прочувствовать эту горькую иронию, которая длится всего лишь миг. Представьте – века работы над немыслимой скульптурой, структура которой до сегодня была невоспроизводима в умах людей, были уничтожены, стерты, забыты. Пронаблюдайте это со стороны: все наши усилия, всё, что мы делали на протяжении своих жизней, вкладывая свои крупицы в строительство нашего современного общества – всё оказалось пылью, разлетевшеюся при легком дуновении ветра. Взгляните на мальчика, всё утро возводившего красивый замок из еще прохладного песка. А теперь вглядитесь в морской горизонт. Видите огромную, подымающуюся до самых облаков волну? И осознайте, какой напрасной затеей было сооружение этого жалкого зыбучего укрепления. Весь мир – театр, не так ли? Тогда нынешняя ночь – наша последняя комедия.

Оркестр!

Внезапный звук сирен в мгновенье разрушил всё. Он поднялся далеко на западе и лавиной скоро уже охватил все пространства, затмевая своим ревом песнь Ночной королевы. И вот – колонки включили сначала в городе, а затем и совсем рядом, в поселке. Протяжный, оглушающий – гул заглушил весь человеческий шум. Он звучал с запада, звучал с востока, с севера, с юга. Будто весь мир решил, наконец, завопить от несправедливости, которую вот уже тысячи лет несет с собой человек. Миллионы людей просыпались, вскакивали с постелей и судорожно тряслись от страха, нагоняемого столь пугающим сигналом «Атом». Страх через вой городских сирен пробрался и в сердце матери Ангелины, в сердца близких и друзей девушки, в сердце, что было влюбленно в неё.

Актеров!

И скоро этот город, подобно тысячам других городов, погрузился в панику. Жители, подгоняемые телевидением и радио, спешно бросали все и бежали – сами не зная, куда. Кто-то спускался в подвалы, кто-то просто выбегал на улицу, кто-то все ещё оставался дома, пытаясь собрать с собой ещё немного барахла. А некоторые все же быстро опомнились и ринулись к бомбоубежищам, скрытым в давние времена по подвалам городских домов.

Что эти люди чувствовали, когда большинство из убежищ оказывались запертыми и опечатанными тяжелым замком, а другие – пустыми, служащими в столь холодное время пристанищем лишь городским бездомным и наркоманам?.. Полицейские разъехались по улицам, пытаясь унять начинающийся хаос. Но убежища всё оставались закрытыми. И тогда, когда тысячи людей одновременно вдруг вскипели от дикой злости на себя, на окружающих, на судьбу и на всю вселенную, от всего, что было, есть сейчас и будет совсем скоро, начался истинный хаос. Город впал в безумие. В водовороте всеобщей паники рождались тысячи новых героев, в честь каждого из которых за порой просто нечеловеческие усилия и поступки следует возводить памятники. А героев убивали столько же тысячные злодеи. И те, и другие умирали и возрождались вновь, схлестнувшись в вечной схватке. Но чаще всего никто даже не знал и не желал знать их имен. Кто-то спасал детей, а кто-то давил их в толпе; кто-то защищал женщин, а кто-то тащил в темные переулки… Кто-то убивал, грабил, насиловал или просто закрывал на это всё глаза, а кто-то, обычно всегда в одиночку, противостоял всем этим кошмарам. И кому-то это удавалось, а кому-то – нет.

Но какому человеку было не наплевать на них всех? В миг, когда весь мир замер с трепетом сердца от ужаса своей судьбы, кому было дело до города, каких на всей Земле было миллионы? Тогда, когда самим живущим в нём людям было не до своего родного дома? Тогда, когда прежние ценности, нормы, мораль были отброшены гонцом апокалипсиса – ужасающей сиреной?
Однако кому-то город был всё-таки не безразличен. Кто-то, даже сейчас, во всеобщем хаосе, помнил о нём.

И прекрасный прощальный фейерверк!

Механизм, массой в несколько тысяч килограммов, пронзал последние слои атмосферы, всё быстрее сближаясь с землей. Капсула, держащая в себе мощь двадцати тысяч тонн ΤΗΤ, взорванных вместе, стремительно неслась к цели. Задача у неё была лишь одна – добраться до города и вклиниться прямо в его центр. Остальное должна была сделать физика, ожидающая своего часа внутри. Механизм летел последние километры – наконец длинный огненный хвост рассекретил его, и люди, наивно пытающиеся спастись, устремили взгляды в небо. И, увидев бомбу, все они замерли от ужаса... Ведь свысока на них летел крохотный кусочек ада.

Спустя мгновение она достигла земли, позволяя контактному устройству запустить механизм. Грянуло время физики.

Одной из особенностей атомного ядра является то, что в одной крохотной части его пространства умещаются массивные положительно заряженные протоны и незаряженные нейтроны. Их взаимная сила притяжения и сила отталкивания заряженных протонов дают понятие устойчивости ядер, которая определяется балансом этих сил. Взглянув на периодическую систему Менделеева, можно указать на те элементы, что будут иметь устойчивые атомы – ими будут являться все элементы таблицы до свинца, собравшего в себе восемьдесят два протона. Однако элементы с большим количеством протонов устроены немного иначе – баланс сил у них чуть нарушен. Из-за этого «лишние» протоны в атомных ядрах могут попросту отделиться от него, прихватив с собой и нейтроны. Процесс этот называется радиоактивным альфа-распадом. У тяжелых ядер так же может вылетать электрон – механизм бета-распада. Оба они сопровождаются кратковременным гамма-излучением. Греческие альфа, бета и гамма, сопровождающиеся словами «излучение» и «распад», как известно ещё с уроков ОБЖ, несут за собой тень радиации... И бомбы, мощнее которой человечество так и не успело создать.

Вся суть её заключена в уравнении вынужденного деления ядра урана, число протонов в котором достигает девяносто двух: ядро урана + нейтрон = ядро элемент А + ядро элемента В + нейтроны. Расшифровать его можно так – при делении неустойчивого ядра вылетает нейтрон, влеченный протоном, и взаимодействует с другим ядром. Продуктами этого взаимодействия становятся частицы А и В уранового ядра, расщепляемые с выделением некоторой энергией. Кроме них высвобождается небольшой пучок новых нейтронов. И они начинают реагировать с другими ядрами. Процесс, изображенный в уравнении, повторяется. Происходит цепная реакция деления тяжелых ядер. Высвобождается колоссальная энергия, источником которой служат всё возрастающие в количестве части ядер урана. Это и лежит в основе ядерного оружия.

Именно оно ударилось мгновение назад об городской асфальт.
Само устройство ядерной бомбы довольно простое – это конструкция, в которой заключено несколько частей урана, разделенных друг от друга и подсоединенных к электрическому запалу. При детонации запал срабатывает и поджигает взрывчатое вещество позади каждой из урановых частей, тем самым устремляя их друг к другу. Урановые части смешиваются в одну, большую по объему и по массе. Начинается цепная реакция. Происходит взрыв.

Почему уран? И почему взрыв происходит только при соединении его частей? Причина первого вопроса заключается в том, что уран начинает делиться при любой энергии нейтрона, в отличие от других элементов, которым необходима строго определенная среда. Иными словами, ядро урана фактически не защищено от проникновения нейтрона, и реакция деления может происходить при менее «тепличных» лабораторных условиях. Второй вопрос связан с критической массой урана. Дело в том, что реакция деления начинается лишь при определенной массе вещества. К примеру, для урана эта масса должна превышать пятьдесят килограмм. Лишь при её достижении нейтроны с протонами начнут в необходимом количестве отсоединяться от ядра. И лишь тогда начинает правильно работать уравнение. До взрыва массы части урана будут находиться в подкритическом состоянии. Только при соединении всех этих частей достигается необходимое условие – масса превышает нужные килограммы.

И тогда происходит самое главное. То, ради чего обрабатывали уран, конструировали бомбу, создавали испытательные полигоны и средства для неё доставки. Ради чего она и летела к городу, ради чего упала прямо в его сердце.

Детонация. Взрыв устремляет уран в одну точку. Мгновенное превышение критической массы. Ядра урана делятся с невероятной скоростью, с каждым новым делением подчиняя процессу всё новые атомные частицы, запуская цепную реакцию. В окружающую среду выплескивается энергия в двадцать тераджоулей. Температура в центре бомбы поднимается до ста миллионов градусов, испаряя грунт, а давление – до одного атмосферного терапаскаля. Уран превращается в плазму, с ужасающей силой летящую во все стороны. Вспышка света в течение одной десятой доли секунды в тысячи раз превышает яркость солнца. Те, кто наблюдали за бомбой, ослепли. А те, кто был в непосредственной близости – исчезли вовсе. В радиусе одного километра не остается ничего живого – образовавшийся шар стирает с лица Земли всё. Нагретый разреженный воздух устремляется вверх, поднимая в атмосферу радиоактивную пыль. А от него прочь несутся взрывная волна, адский жар, потоки нейтронов и электромагнитное излучение, неся с собой смерть.

Так, за одну наносекунду происходит ядерный взрыв, своей простецкой идеей провозглашая апогей комедии. Бомба не прорвала пространство-время, смешав параллельные вселенные воедино, не открыла потусторонний мир, где коварные духи тысячи лет ждали своего часа, не призвала из пылающих глубин Люцифера с батальонами прислуживающих ему чертов с красными хвостами. Сколько всего было возложено обществом на это бедное создание... Ядерная бомба должна была провозгласить с собой новую эпоху, которую сотни писателей, режиссеров, музыкантов и игроделов двадцатого и двадцать первого века вырисовывали в своих умах, показывая затем остальному миру; она должна была стать гонцом апокалипсиса, олицетворением так ожидаемой некоторыми романтики, будоражащей сердца поколений молодежи, знаком, посланным на нас Богом заместо антихриста... Каково же было разочарование тех миллионов, кто ждали от этой бомбы чего-то особенного – ужасного или красивого, пугающего или возбуждающего душу, святого или дьявольского, когда ядерная бомба просто ... просто вспыхнула и взорвалась.

И не было в ней романтики. Лишь уран-235.

Да будет свет!..

Чудовищный грохот настиг Ангелину. От такой внезапности девушка пронзительно закричала, но стой сейчас любой хоть прямо перед ней, сиди у её постели мать или обнимай её любимый – никто бы не услышал этого крика. Всё, все звуки мира заглушил этот страшный гром; ангелы апокалипсиса, спускаясь с небес, не смогли бы найти музыки лучше.

Разум, еще окутанный сном, отступил, оставляя Ангелину неподвластному дикому животному инстинкту. Она прекратила кричать – ужас сковал тело, и её, словно как в своем недавнем сне, охватило нечто темное, поглощающее душу. Ангелина только соскользнула с кровати, упала на пол, проползла под койку и там и замерла, сжавшись в ком, точно крохотный зверек. Все её внутренности смешались единой массой, управлять которой было уже невозможно. Девушка сжалась настолько, настолько это было вообще возможно, сжимая легкие и высвобождая последний сохраненный в них кислород. Ангелина попробовала было набрать ртом воздуха, но вместо необходимой порции О2 её охватило удушье. Она попыталась ещё несколько раз, но грудь всё не поднималась, застыв с пустыми легкими внутри. Быстро вдыхая и выдыхая, Ангелина не позволяла воздуху пройти по трахеи к своей цели и лишь ещё сильнее удушала себя, медленно, но верно простилая к себе дорогу для смерти. Однако инстинкты заставляли её повторять действия вновь и вновь, тупо, напролом, требуя питания организму, вынуждая дышать всё быстрее. И будто само пространство под кроватью становилось всё уже и неразборчивей.

«Нет! – вдруг ударила отрезвляющим пламенем мысль – прорвавшаяся весточка рассудка, – Нет! Не смей! Ты дура, дура, дура! Борись!». И в помощь он послал ей всю злость, весь гнев, что Ангелина копила столь долгое время. Эта сила промчалась в крови по всему телу и вырвалась в нечеловеческое рычание, подарившее девушке еще немного энергии, чтобы, клетка за клеткой, отвоевать своё тело обратно. И страх, решивший было, что дело его уже сделано, стал отступать. Наконец совладав с собой, Ангелина вынырнула обратно из-под кровати и тут же разразилась сухим тяжелым кашлем, впуская в себя живительную смесь газов. Это была победа! Раскинув руки, Ангелина так и осталась лежать на полу, вновь ощущая вкус чувств. От столь необычного состояния работающих легких она счастливо заплакала.

Длилась вся её борьба не больше трех минут. За это время гром утих, вновь уступив место завываниям сирены, что работала где-то далеко внизу. Скоро этот звук дошел и до Ангелины.

«Да что же это?.. Что… Что происходит?».

Девушка, наконец, окончательно пришла в сознание. Она открыла глаза. Вся комната была во мраке. Спальня прямо опуталась тьмой: её чернеющие нити лились из-за темных углов, объемом заполоняя всё пространство. Эти нити не прекращали вибрировать – Ангелина чувствовала все амплитуды на своей коже, чувствовала, как волосы электризовались и поднимались дыбом, – тот страшный гром до сих пор играл на этих темных струнах. Гул, что пробудил в девушке всё самое дикое мгновение назад, прямо впитался тьмой, стал неотъемлемой её частью. И струны играли всё сильнее, и гром лишь нарастал. Тут Ангелина почувствовала, что он вновь пытается проникнуть к ней в голову, а вместе с ним и черная пустота. Страх снова подступил к границам разума. Дыхание учащалось…

Комната, уже ставшая за эти недели ей родной, теперь пыталась поглотить Ангелину, сожрать, переварить и стереть, освободить пространство для новых нитей. И зародившейся здесь, в этой небольшой спальне на втором этаже одного из отстроенных коттеджей на одном из миллионов холмов, которыми устелена Земля, темноте суждено было поглотить мир. Ведь тьма желала расти.

Вдруг пол под Ангелиной гулко затрясся, а вместе с ним и стены, и потолок. Весь дом будто пришел в движение. Попадали безделушки, какие всегда есть на книжных полках, и звонко разбились флаконы с духами. Окно лопнуло и рассыпалось на маленькие кусочки. Внизу, под комнатой, упало что-то громоздкое, подняв шум.

Данное событие, настигнувшее девушку извне, за пределами этих четырех стен, на время высвободило её из плена темноты. И Ангелина тихонько, на четвереньках, щупая пол, чтобы не пораниться об осколки, поползла к своим вещам. Она вся напряглась, чтобы вновь не поддаться тьме – она чувствовала каждый свой волосок, ощущала в воздухе каждую поднятую ею пылинку и каждую деформацию пола, когда делала еще движение вперед; слышала теперь всё, что происходило на улице: сейчас, сквозь сирену, что выла протяжным мотивом, давя своей зацикленностью на нервы, прорубался посторонний шум, доносившийся со стройки, сложенный из звукового хаоса, когда множество голосов, что ругались, кричали, истерили и вновь ругались, переплетались с громким их шарканьем по снегу, с их топаньем, со скрежетом предметов, падающих наземь из-за людской суматохи. И вновь сирена…

Ангелина наконец нащупала одежду, натянула её на себя и быстро достала телефон, чтобы хоть как-то осветить комнату. Но телефон не желал работать. Сама тьма не давала ей поранить свои темные нити. Ангелина не выдержала – дрожа от волнения и страха, она соскочила с пола и ринулась к двери. Нужно было искать отца – творилось что-то ужасное, и лишь он мог сейчас объяснить, что именно. Девушка проскользнула сквозь черноту и покинула её, громко хлопнув дверью. Тьма осталась одна. Пространство, что занимала предыдущая хозяйка комнаты, тут же заполонили нити. А где-то там, на одной книжной полке лежали плашмя механические часы. Циферблат их замер на отметках «1:02». Всё верно. Ведь была ночь – но теперь она принадлежала уже не Луне, а её кровному врагу – чернеющей пустоте, заглатывающей в себя любые пучки света. И вот она вылетела с ветром из комнаты, закружившись в падающих снежинках и поднимаясь по ним все выше и выше – к облакам. Недолго Луне оставалось править…

Сбежав из комнаты, Ангелина почувствовала себя немного лучше – пугающее наваждение тьмы спало, а с ним ослабил хватку и страх. Она хотела было окрикнуть отца, и даже уже вобрала воздуха, чтобы перекричать неумолкаемую сирену, как вдруг… Взгляд её устремился за окно… Девушка застыла от ужаса.

Она стояла у лестницы, что вела вниз, на первый этаж. Где-то там шумел отец, она слышала это. А прямо перед ней, прорезая стену, красовалось широкая оконная рама, выходящая на запад, которая всегда открывала прекрасный вид на весь поселок, с холма расстилающийся как на ладони, и на лесистые моря, протянувшиеся до самого горизонта. А где-то там, вдали, за холмами, был её город, заводские трубы которого можно было разглядеть через бинокль. Ангелина любила эту завораживающую панораму и обычно провожала день именно здесь, поглощенная завораживающим закатом, когда солнце опускалось где-то там, за её родным домом. Светлые тона тогда опускались на лежащие внизу дома и улицы, присыпанные снежной пудрой, на белеющие леса; каплей смешивались на небе. Это было чудесно.

Но сейчас… Сейчас сам господин Ужас влился в разбитое ударной волной стекло и оставил на нем свою картину.

Тьма. Тьма была уже повсюду. Она поглотила все пространства, что раскинулись перед Ангелиной. В ней скрылся лес, скрылись дома внизу. Лишь нечастые мерцания фонарей между захваченными темнотой улочками говорили о ещё существующей в поселке жизни. Однако знак, начертанный кровью десятков тысяч на горизонте, властно провозглашал, что само понятие жизни продержится здесь недолго. Прорезая ночь горящим светом, ядерный гриб вдалеке гордо, властно, поднимался ввысь, желая осмотреть свои новые владения. И правда – яростное, пылающее облако свергнуло Солнце. Ядерный гриб убил наше светило, вонзил ему в спину свой запрятанный кинжал. И, весь в крови поверженного Солнца, сел на его трон. Облако горело, и Ангелина почувствовала его жар. Оно сжигало – сжигало тела, сжигало души, что устремлялись взглядом на него. Питаемый останками города, что мгновенье назад был Ангелининым домом, оно лишь росло, становясь всё громадней. И властней. Девушка даже не сопротивлялась – огонь, собранный воедино в один гигантский грибовидный пучок, проник в неё и стал больно жечь. Она была в полусотне километров от взрыва, но ощущала его всей собой. А он, почувствовав Ангелину, стал тянуться к ней. Огненные рукава медленно растекались по небу…

- Ангелина! – Владимир вдруг возник на лестничном проеме.

Увидев над собой дочь, он замер на темных ступенях, но тут девушка тяжело повернулась на его голос – и в глазах её застыл ядерный гриб. Огонь раздавил Ангелину. Исчез разум, исчезли инстинкты. Пылающее облако проникло в неё и забрало всё с собой.

- Ангелина, господи…

Владимир стремительно ринулся вверх и как раз вовремя успел схватить падающую без чувств дочь.
- Господи, господи, – он быстро взял её на руки.

Ангелина теперь плавала в огне. В пылающем океане горела и она сама. Огонь двигался по её рукам, ногам, смоляным локонам; она не чувствовала ран и сама отдавалась пламени, и красные язычки прикасались к ней все чаще и настойчивей. Бац-бац-бац. Нет, огонь все же причинял ей боль. Бац-бац. Он уже охватил её лицо, щеки воспламенились. Бац! Ангелина закричала и наконец вынырнула из беспамятства. Над ней склонился отец.

- Пап?.. – Ангелина потерла горящие щеки. – Ты чего?
- О боже! Ангелина!.. – он обнял дочь. – Прости, прости, прости. Я не… Ты не приходила в себя.
- Что случилось?..

Но тут всё вновь затряслось. Что-то загремело, упало, посыпалось, разбилось.

Ангелина лежала на полу, в казавшемся незнакомым ей месте. Кругом было темно. Она могла различить лишь черты отца, что сейчас крепко держал её – она почувствовала, как дрожала его рука.
- Папа?.. Что это всё? – голос был еще сонный, несознательный.
- Конец. Черт, но тише, дорогая… Не думай об этом.
Он оторвался от неё и произнёс:
- Нет времени. Не думай ни о чем… Давай, вставай, Ангелина, пожалуйста, - мужчина протянул дочери руку.

Меньше всего на свете Ангелина хотела сейчас подниматься с пола, но необъяснимая сила вынудила её послушаться отца. Поднявшись, она чуть не упала вновь, но Владимир удержал её на ногах. Постояв ещё пару секунд, девушка наконец кивнула и удержалась самостоятельно.
- Ты можешь идти?
Она кивнула.
- Тогда, - он включил фонарь, заранее прикрыв свет рукой, чтоб не ослепить дочь. - Тогда помоги мне. Мне нужно, чтобы ты светила мне, хорошо?

Она приняла у Владимира довольно мощный фонарь и сделала так, как он просил. Со светом она тут же узнала помещение – они были в небольшом здании-пристройке около коттеджа. Оно служило и гаражом, и складом, и бог знает, чем ещё; кругом были разбросаны кучи разнообразного хлама.
- Что мы тут делаем?
- Боже… Пытаемся спастись.
- От чего?
- Посвети сюда.
Снаружи донеслись звуки людского хаоса, точно такие же, какие она слышала в своей комнате, только теперь еще более отчетливые. Ругань, испуганные возгласы, панические крики – всё смешалось в один нечленораздельный гул. Будто строительная площадка превратилась в дикий улей; Ангелина тут же представила, как десятки одетых в желтые фуфайки людей под звук сирены кидались туда-сюда, орали друг на друга, искали что-то или кого-то. Некоторых она знала в лицо, и их образы были самыми жуткими.

Она посчитала, что решительно не понимает, что происходит, но тут в голову ударил ужасный гром и ярчайший огненный столб. С ними пришло внезапное осознание.
- О нет!.. Там, вдалеке – это ведь… Это ведь взрыв?
Отец печально посмотрел на неё. Пока она светила фонарем, он монтировкой раскрыл в полу потайной люк. Теперь, отбросив ненужный инструмент, он молча взял обратно фонарь и посветил туда, внутрь. Убедившись в чем-то, он наконец тихо проговорил:
- Ангелина… Это настоящая война. Но живее, спускайся, я буду тебе светить.

И Ангелина, не зная, как реагировать на эти слова, послушно выполнила указание. Спустившись, она оказалась в темноте. Гром страшным гулом тут же заиграл в голове.
- Нет, нет! Пожалуйста, не прекращай светить!
Отец придумал лучше и просто скинул ей фонарь. Затем он аккуратно закинул внутрь несколько толстых сумок и наконец спустился сам, закрыв за собой обратно тайный люк. Теперь они оказались в потайном подвале. Почти все его стены были голы, кроме одной, где расположился небольшой винный стеллаж с парой десяткой бутылок алкоголя на нём. Отец осторожно подошел к этому стеллажу и, схватив незаметный при первом взгляде выступ у стены, потянул вбок. Стеллаж поддался и быстро раскрыл свою тайну – за ним была широкая черная герметичная дверь. Скоро она распахнулась.
- Ну же, быстрее! – Владимир был на пределе.

Впереди была ещё одна дверь. Владимир распахнул и эту. Вход в бункер был открыт. Они зашли внутрь. Перешагнув порог, Ангелина поняла, что не сможет больше сделать и шага. Она рухнула на колени. Отец закрыл гигантскую дверь…
- Всё… - шепотом приговорил он сам себя и свою дочь к бетонному заточению. Подойдя к Ангелине, он упал рядом с ней.

Он обнял её, и вместе, крепко-крепко прижавшись друг к другу, они уже не в силах были больше сдерживать подступившие к горлу неописуемое отчаяние. Владимир тихо заплакал, перебирая в своей голове всё самое плохое, что теперь случилось по его вине и что он не сумел предотвратить; он с ужасом осознал значение той ярчайшей вспышки, что осветила его в первое мгновение, той сирены, что, наверное, до сих пор работала в поселке, того грома, что настиг его так же внезапно, как и его дочь. И он всем сердцем в это мгновение ненавидел себя, добровольно возложив на себя многотонный груз ответственности за весь творившийся сейчас ад, который мы ожидали добрую половину века и который принято называть Ядерной войной. Он не мог иначе – как он мог быть не причастен к этому, как может быть невиновен? Нет, вся его последняя жизнь крепко сплелась с происходящей сейчас катастрофой, вся его душа, все его чувства и мысли со времени начала строительства бункеров пропиталась этим преступлением против человека, против целого человечества и против всей жизни на нашей планете. Кем он был, какую роль сыграл в этой машине смерти? Возможно, он служил самой простой и крохотной шестеренкой, возможно – шестеренкой побольше. Но все равно – он причислялся к этой машине, а значит причислялся и ко всем убийствам, что совершит сегодня человек. Владимир был одним из миллионов заклепок механизма ядерного армагеддона, но теперь он понимал – остановись, перестань работать хоть столь мизерная часть, как он сам, в общей системе, поломай он хоть один элемент машины, и та бы могла и заглохнуть, так и не придя в движение. Но верно ли было его суждение? Чтож, об этом уже никто никогда больше не узнает, и у самого Владимира теперь больше не оставалось ничего, кроме режущей душу вины.

Ангелина же наоборот, отгоняя от себя всякую мысль, теперь полностью отданная охватившему пожаром её душу горю, взахлеб в истерике не останавливала слёз. Чувство это именно душевное, исходящее из запрятанных обычно уголков нашего сознания, рвалось наружу и там бурлило, кипело, подкрепляя девушку так необходимыми ей сейчас силами. И Ангелина не останавливалась, не прерывала плачь – да и не могла это сделать – её сердце, чистое, невинное, сейчас оплакивало миллионы родственных ей душ, которое забрало, забирает и скоро заберет бушующая война. Всего около полумиллиарда – примерно стольким несчастным судьба уготовила роль топлива, что лишь запустит величайшее устройство смерти. Сколько же жизней оно погубит, как только начнет работать, сказать было невозможно. Возможно, что все… И Ангелина теперь оплакивала каждую.

Прошла вечность, пока вдруг ещё один сильный толчок не затряс бетонные стены убежища, и Ангелина с Владимиром постепенно стали приходить в себя. Девушка ещё немного поплакала и, последний раз крепко-крепко обняв отца, полюбив в эту секунду его так, как никогда никого ещё не любила, наконец отстранилась от его плеча.
- Ну ладно, милая… - сухо, отстраненно произнес он. - Всё, хватит.
Ангелина встала с пола и тут же почувствовала на себе холод:
- А здесь холодно. Здесь…

Момента, как она спустилась в убежище, в памяти не осталось. Да и в целом, она вдруг поняла, что потеряла из памяти очень многое. Эти воспоминания зудели у неё в голове, отдавая фантомной болью, но не раскрывали себя. Каждый раз, как она чувствовала движение мыслей и как ощущала что-то близко знакомое ей, страшный гул вдруг начинал греметь басом в её ушах, а заместо картинки прошлого застывало огненное грибовидное облако.

«Неужели это всё настоящее? – думала она. – Неужели всё это только что точно произошло?». Гром и огонь утверждали, что да. И как не противилась Ангелина, безнадежно пытаясь вернуться назад, в глубине души она не смела не верить двум этим ужаснейшим образам, навеки застывшим в её душе. Противиться им не было смысла – они были верны.

Наконец отцепившись от прошлого, она оглянулась на отца, взглядом прося у него хоть каких-то объяснений. Но он не заметил её вопроса и продолжил нервно расхаживаться взад-вперед и смотреть куда-то в пол.
- Пап?
- Да?
- Где мы?
Заместо ответа лишь наступило молчание. Отец мгновение все же посмотрел на дочь, но затем вновь погрузился в раздумья.

Тут на Ангелину внезапно нахлынула волна злости: «Да как он смеет?! После того, что произошло, как он может продолжать быть таким?». Девушка с трудом удержала свой гнев, и, чтобы уж точно не сорваться, нарочно отвернулась от отца. Владимир, казалось, нисколько не заметил этого. Он пробормотал что-то и куда-то ушел. Вопрос «Куда» окончательно остудил пыл Ангелины. Она сосредоточилась на нём и решила внимательно осмотреться вокруг.

Комната, где они встретили апокалипсис, оказалась довольно просторной бетонной коробкой, хоть и загруженной под завязку – везде, где можно было, стояли горы разнокалиберных ящиков, навал которых в одном углу достигал потолка. Столь большое количество разнообразных и явно стоящих не на своих местах вещах мешали девушке разобраться в обустройстве комнаты и хоть как-то сориентироваться. Взгляд её приметил лишь некоторую мебель: большую синюю кабинку, напоминающую туалет, стол в одном углу, у широкой черной двери, около которой она сейчас и стояла, и две двухъярусные кровати в другом, дальнем. Возможно, за ящиками (или в них) прятались и другие вещи, однако на данный момент чего-то еще Ангелина не приметила. Кроме данного помещения были ещё как минимум две комнаты, о которых говорила пара железных дверей справа от неё. В одну из них зашел Владимир. Скоро оттуда донесся пугающий грохот и механический рев. Ангелина вскрикнула от неожиданности и подбежала туда.
- Что случилось?
Отец рассеяно вышел на крик дочери:
- Генератор включал, - проговорил он. – Сейчас нужно ещё вентиляцию и отопление запустить. И проверить всё это. Пока подожди. – И обратно скрылся за дверью.

Лампы на потолке замигали. Вновь тихо затрясся пол.

«Что же там сейчас творится? Что там?... - взгляд её вновь остановился на кроватях. Четыре койки. Теперь они заменят ей спальню. А бункер – весь мир, который навсегда остался позади. – Что сейчас в городе? А дома?». Всего четыре спальных места. Кроме них с отцом оставалось ещё два свободных. Как раз для…
- Мама?..

Но мать её уже сгорела в атомном огне, став заложницей столь большого скопления людей, обратившегося братской могилой сотням тысяч жителей, и сейчас радиоактивным пеплом спускалась с хладнокровных небес, где прятались теперь ещё миллионы и миллионы тон подобной грязи, которая заслужила право решать судьбу Земли.

Наконец, окончательно осознав весь кошмар ядерного пламени на горизонте, найдя ту мысль, за которой она гонялась до этого, Ангелина поняла, что она забыла одну единственную важную ей душу из всех миллионов остальных душ. И упала без чувств.

«Fiat lux! – провозгласила очередная ядерная боеголовка, сотрясая взрывом земную кору. – Да будет свет!».
Алексей
 
Сообщения: 14
Зарегистрирован: Июль 5th, 2016, 12:33 am
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Алексей Июль 7th, 2016, 8:53 pm

Так, проблему разбивки решил.
Насчёт пафосности тоже согласен - но ничего не могу с собой поделать. Собственно, мне-то всё нравится, и потому оценить грамотно у меня получается слабо. Если у вас будет время, укажете на несколько примеров?
И в целом - какие ощущения? Вызывает сюжет хоть какой-то интерес, или та проблема, о которой вы сказали, начисто всё отбивает?
Алексей
 
Сообщения: 14
Зарегистрирован: Июль 5th, 2016, 12:33 am
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение просто мария Июль 7th, 2016, 11:34 pm

Алексей писал(а):Всем своим существом они излучали собственное чудовищное величие, которое, с каждым новым пройденным шагом в сторону девушки, все сильнее сдавливало её. Вдруг всё окружение начало чернеть. Ангелина испуганно вскрикнула и попыталась бежать, но преследователи, не сменяя темпа, все равно становились все ближе.


Всем... все... всё... все...

Иначе говоря - следите за повторами!

Стиль и язык по ощущению - начало 20 века. При этом то и дело натыкаешься глазами то на неправильное словоупотребление или неправильный падеж, то на пафосные (и, имхо, неуместные) красивости-обороты вроде:
Алексей писал(а):Выйдя из душа, Ангелина всем своим видом засияла светлыми красками.


Словом - над текстом еще работать и работать.
Аватара пользователя
просто мария
Автор Экслибриса - 10 книг/Почетный гражданин форума / Модератор
 
Сообщения: 6457
Зарегистрирован: Апрель 12th, 2005, 5:56 pm

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Алексей Июль 8th, 2016, 12:29 am

Что-ж, вот и цели новые появились. Спасибо за отзывы! Тогда закину вторую часть и вновь вернусь к первой - посмотрю, есть ли у меня какие ещё потаённые силы)
Алексей
 
Сообщения: 14
Зарегистрирован: Июль 5th, 2016, 12:33 am
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Алексей Июль 8th, 2016, 12:41 am

Часть ΙΙ.

Оставим отца с дочерью наедине. Им предстоит много работы в ближайшее время – их убежище успели укомплектовать лишь наполовину, но и этой части нагруженных продовольствием и предметами первой необходимости ящиков хватит, чтобы занять хозяев на пару дней. Необходимо было разгрузить целую пирамиду картонных блоков и затем ещё расставить всё по своим местам. Из угнетающей серой коробки им предстояло сделать себе новый дом. Что-ж, это будет им лишь на благо. Ведь пока они укрывались здесь, защищенные землей и бетоном, с едой, водой и фильтрованным воздухом, над ними, снаружи, бушевал вырвавшийся на волю всемогущий джинн, окрещенный Ядерной Войной. Отвлечение от этой мысли хотя бы на первое время станет для них настоящим подарком судьбы.

А пока – выберемся на мгновение из бункера. Бетонный короб, закопанный в землю, оградил героев от всех творящихся сейчас бедствий. Это правда – Владимир с дочерью стали той мизерной частью человечества, что обрекли себя на относительную безопасность и повышенные шансы на выживание в ближайшем будущем. А так же на незнание. Незнание и нелицезрение. Им повезло не увидеть и не почувствовать на себе истинный хаос произошедшего события. Потому-то, рассматривая катастрофу сквозь призму лишь их взглядов, можно прийти к заниженной либо вовсе неправильной оценке ядерного коллапса. А ведь масштаб разыгравшейся на Земле трагикомедии поистине колоссален!

Все знают основные последствия войны. Уничтожить нас пожелает очень и очень многое: радиация, холод, голод, жажда, болезни и, конечно же, товарищ-человек будут выслеживать каждого, где бы он ни был, и с безликим хладнокровием убивать. Однако звучит это куда как не грозно. Человечество пережило слишком многое на своем веку, чтобы исчезнуть, казалось, по одному дуновению мороза или прошедшему над головой облаку радиоактивной пыли. И главный сопровождающий понятие «Ядерной войны» - последующая за ней «ядерная зима», - не вселяет в наши сердца ужас. Мы, пережившие на заре первых цивилизаций ледниковый период, выжив на оледеневших равнинах Европы и Сибири; мы, охотящиеся уже тогда на зверя, в десятки раз крупнее любого из нас, истребившие его и ещё многих других; мы, начавшие отбирать у природы её богатства; мы, расселившиеся по всей Земле и вышедшие за её пределы; мы, построившие грандиознейшее сооружение – наше с вами общество, не упадем на колена перед каким-либо катаклизмом! Нас трудно уничтожить.

Но это возможно. И кто, если не мы лишь сами, способны на такое. Посыпавшееся с неба ядерное оружие тому подтверждение.

И вот – бомбы воздвигают по земле бесчисленные пылающие грибы. Все думают о холодах. Но они придут позднее. И строго говоря – придут только тогда, когда до них дойдет очередь. Ядерная же война встретит нас иначе – встретит нашим самым старым спутником на тропе прогресса, главным символом всего, что мы сумели когда-либо достичь. Огнём. Φλογός, страшной ценой данным нам спустившимся с Олимпа Прометеем. И наш первый шаг к цивилизации станет первым шагом к её исчезновению. Огонь, с напыщенной важностью в своем движении, уронит первое домино в нижеописанной цепочке.

Ядерная война называется ядерной потому, что в её основе лежит использование для поражения противника преимущественно ядерное оружие. Тут всё просто. В мире на сегодняшний день имеется примерно семнадцать тысяч готовых к пуску боеголовок. Общая их мощность составляет, по некоторым оценкам, полторы гигатонны. Это сопоставимо с полутора миллиардом тонн взрывчатки. Впечатляет, правда? За одну ночь при обмене ядерными ударами, если считать, что каждая из бомб унесет в среднем по сто тысяч человеческих жизней, исчезнет с лица земли приблизительно двести миллионов людей. Однако, как бы это цинично не прозвучало, сами ядерные взрывы нанесут самый малый, по сравнению с последующими событиями, урон численности населения Земли. Миллионы просто испарятся, оказавшись случайно в эпицентрах взрывов. Но это не сравнится с последующими миллиардами.

Так, огненный шар высвободившейся энергии в родном городе Ангелины раскалит воздух вокруг себя до четырех тысяч градусов. Ярчайшая вспышка взрыва воспламенит бумагу, дерево, асфальт, оставит на человеке несопоставимые с жизнью ожоги. Доля секунды – и всё, что не исчезает в радиусе нескольких километров, воспламеняется. Но первичные очаги пожаров тушатся почти сразу же – воздушная волна сбивает пламя. И подписывает городу приговор. С волной на десятки километров вокруг разлетятся горящие обломки и искры, а с небес, прямиком из эпицентра, где будет расти пламенный гриб, посыпается пепел. Тогда-то окажется, что понятие «горючее» для ядерного взрыва не имеет какой-либо узкой определенности. Ведь наши книги, буклеты, плакаты – горючее. Наши аллеи и парки – горючее. Все наши личные вещи – горючее. Пластмасса – горючее. Металл – горючее. Бетон – горючее. Наши квартиры – горючее. Наши театры, наши торговые центры и гипермаркеты – горючее. Наши дома, улицы, целые районы – горючее. Мы – горючее. А наши города окажутся сухими кострами.

Скоро гриб исчезает под напорами ветров, которые подхватывают с собой тонны радиоактивной пыли, чтобы затем разнести её на сотни километров вокруг; так заканчивается ядерный взрыв. Пыль же начнет выпадать на нас с первыми осадками. Но нельзя сказать, что бомбы станут единственным источником смертельного для нас излучения. Даже больше – нельзя сказать, что именно высвободившаяся в результате взрывов радиация станет главенствующей причиной будущего всеобщего радиоактивного заражения. Куда больше урона нанесут планете множество АЭС, вывод из строя большинства которых во время и после войны станет лишь вопросом времени. Ещё страшнее, если некоторые из них будут числиться объектами в списке обязательных к поражению целей. Так или иначе, колоссальные энерговырабатывающие установки будут выведены из строя. И как минимум в половине из них разразятся аварии, по масштабам сравнимые с аварией на чернобыльской атомной электростанции. Реакторы с раскалённым ядерным топливом, словно атомные вулканы, разразятся тоннами радиационных элементов, которым суждено равномерным слоем покрыть всю поверхность Земли. Ведь эти вулканы, в отличие от мгновенных ядерных взрывов, не потухнут ещё столетия.

Но не одной радиации стоит опасаться человечеству. Ядерные взрывы заканчиваются. Но не пожары. Пожары будут лишь расти – в городах ещё полно несожжённого топлива. Так и в нашем городе – потому эта ночь станет для него последней. И вот скоро тысячи мелких полыханий сливаются в один гигантский огненный смерч. Вихри раскаленного воздуха подымаются вверх, закручивая спиралью горящие языки огня. И адское торнадо, сжигающее всех и вся на своем пути, трогается с места. Город исчезает в объятиях пламя. А огненный смерч черным семенем заполняет верхние слои атмосферы огромным количеством сажи и оксидов азота, образовавшегося после взрыва, которые, заместо безгрешных душ, возносятся вверх с горячими потоками воздуха. Два этих элемента скоро станут главной причиной невозможности нашего дальнейшего существования. Но пока же властвовали огромные машины-генераторы-смерчи, создающие всё новые тысячетонные порции пепла, сажи и другой смертельной грязи, и служащие скоростным лифтом для их доставки. И не только в городах. Представьте: вот пожары уже бушуют на нефтестанциях, военных объектах, у газовых месторождений. Некоторые бомбы падают в леса… Будут гореть тысячекилометровые территории. Огромный пожар прокатится горящим цунами по целым континентам. Все – от крохотной деревеньки до многомиллионного мегаполиса – сгорят под его волной. В городах человек исчезнет навсегда: те места, что избегут ударов и минуют великий пожар, сгорят сами, уже при помощи собственных жителей. И уверяю, те будут только рады – огонь позволит им ненадолго согреться.

Ведь скоро на нас опустится ядерная ночь, а вместе с ней – ядерная зима. Несложно догадаться, что именно она и приведет к окончательному нашему если и не вымиранию, то к конечному процессу деградации точно.

Сажа, дым, пепел и пыль в стратосфере, поднятые туда огненными смерчами, благодаря планетарной циркуляции атмосферы распространятся по всему сначала северному, а затем и южному полушариям. Земля укутается непроницаемой для солнечного света пеленой. Это будет ядерной ночью. Всё, что будет происходить под этой завесой, будет ядерной зимой. И тьма поглотит Землю на несколько лет. Она была бы в разы короче – пылевые аэрозоли быстро смываются из атмосферы с осадками. Однако тут свою лепту внесёт первый главный элемент нашего исчезновения – сажа. Поднявшись вверх, сажа, вместе с остальной грязью, застынет в стратосфере – и там же начнет нагреваться под солнечными лучами. Вес частиц сажи уменьшится, и она, вместе с нагретыми ею массами воздуха, поднимется ещё выше и выйдет из области образования осадков. Воздух в стратосфере окажется холоднее воздуха над ним. Из-за этого процесс конвекции (круговорота воды в природе) значительно замедлится. Осадков станет в разы меньше, что намного дольше задержит светонепроницаемый слой над нашими головами. Из-за столь продолжительной темноты температура здесь, на поверхности, упадет на двадцать-тридцать градусов Цельсия. Такой зимы не было ещё никогда… Земли вплоть до тропического пояса станут безжизненными. Вода во многих реках и озерах промерзнет до самого дна, остальные водоемы покроются многометровыми корками льда. Почва так же промерзнет на десяток метров вглубь, уничтожая сельское хозяйство. Умрут все растения (даже суровые северные кустарники, что способны будут продержаться год, не продержатся уже два), а затем и животные. Жуткий пятидесятиградусный холод истребит всё живое и отбросит жизнь обратно к одноклеточному царствованию. Однако смерть от переохлаждения – быстрая смерть. Людям в более теплых районах придется хуже. Холода там будут менее лютыми, но урона они нанесут ничуть не меньше – южные растения куда более восприимчивы к изменениям температуры, нежели растения сибирской тайги. С наступлением ночи погибнут громадные площади тропиков. Людей настигнет страшный голод и жажда – растения и животные быстро исчезнут, а вода будет заражена. А потом леса начнут гнить, и бесчисленные эпидемии пройдутся по оставшимся в живых. Африка, Южная Америка, Индия, Австралия, бесчисленные острова… Земли, по большей части отсталые от нашего уровня жизни, не смогут с ними бороться. Ежедневно сотни тысяч будут умирать от болезней, считавшихся давно побежденными, и копать могилы им никто не будет. А скоро будет и попросту некому. Крохотные количества выживших обратятся в дикие первобытные стаи и начнут грызть друг другу глотки, чтобы хоть как-то унять вой собственных желудков. Каннибализм станет единственным способом пропитания. Но умрут и такие. Поэтому, так или иначе, люди, что останутся вне бетонных подземных мешков, будут обречены. По ним всем будет прочитана пророческая «Тьма» Байрона.

Выживут единицы. И они, выйдя спустя годы наружу, обнаружат заместо былого дома лишь мертвый, непригодный для жизни мир. Последние земляне будут обречены и закончат точно так же, как и их собратья-люди – умрут. Но вряд ли их достанет голод, эпидемия, раковая опухоль или пуля других таких выживших. Скорее всего, задолго до этого они сгорят. Их сожжет солнце. Не буквально, конечно, но близко к этому. Оксиды азота, любезно выделившиеся в огромных количествах в результате ядерных взрывов (второй главный элемент нашего исчезновения), и поднявшиеся в атмосферу с сажей, уничтожат озоновый слой, сдерживающий смертельные ультрафиолетовые лучи, пускаемые нашей родной звездой. Оксид азота (NO) бессовестно заберет у озона (О3) атом кислорода: NO + О3→ NO2 + О2, оставив после себя плавать в атмосфере один лишь кислород. И ультрафиолетовая радиация, беспрепятственно проходя сквозь километровые толщи газовой оболочки Земли, доделает последние штрихи в уничтожении жизни и завершит величественную пьесу под рабочим названием «Ядерная война». Finita la commedia, иными словами.

Ну как? Удалось представить монументальные размеры апокалипсиса? Итог выше любых похвал:
1) нас расщепит на молекулы в эпицентрах взрывов;
2) нас сожгут последующие за ними пожары;
3) наши тела пронзит высвободившаяся радиация;
4) мы будем умирать от темноты, холода и голода;
5) нас скосят многочисленные эпидемии;
6) не успевших из нас приспособиться заберут новые жестокие условия жизни;
7) и, в конце концов, нас испепелит наше могучее Солнце;
8) нас истребим Мы.

Нас трудно уничтожить… но самым упорным существам во вселенной это всё же под силу.

Неутешительно, правда? Но ничего… Это будет уже позднее.

Пока всё просто пылает…

****

Войну пророчили ближе к осени. К тому моменту все двенадцать коттеджей, служащие прикрытием системе отдельных бункеров, должны были быть заселены высокопоставленными лицами, в том числе и из города. И всё было почти готово – в кратчайшие сроки (почти за три года), в полной секретности, когда материалы часто поставляли по железной дороге, и выгружать их приходилось прямо с поезда, прячущегося ночью за холмом, подальше от ненужных глаз, сотня профессиональных рабочих без перерыва, посменно, копали, заливали, строили, таскали и укладывали, игнорируя жару и холод, дождь и снег – машины не выключались ни на минуту. А высокий забор с колючей проволокой и дюжина проверенных людей не раскрывали происходящее посторонним. Ещё несколько дней назад всё это казалось вынужденной, даже обязательной необходимостью, но теперь Владимир чувствовал на себе лишь тень совершенного им преступления. Она давила на него и не позволяла думать о чём-то другом. И она чувствовала, как мужчина слабеет духом под её гнетущей тяжестью. Тихо, незаметно, Владимир всё быстрее впадал в серую хандру, из которой всё уменьшалась возможность вырваться. Он постоянно ходил из угла в угол, чуть ли не ежечасно посещая дизельную и фильтровентиляционную камеры. Там он отвинчивал что-то, что-то снимал, осматривал и привинчивал обратно. Когда это занятие вконец его утомляло (а больше он ничего и не делал), он ложился на двухъярусную кровать и пытался уснуть. Но и там, в минуты сновидений, тень вины не покидала его. Владимир видел жену и дочь, кричащих, зовущих на помощь – они были в огне. И раз за разом, вновь пробуждаясь от этих кошмаров, мужчине всё труднее удавалось воспринять, что дочь его на самом деле находится сейчас здесь, живая и невредимая. Лишь лицо и ноги у неё были в мелких неглубоких порезах от осколков лопнувших стекол.

Ангелина вновь ненавидела своего отца – она окончательно поняла это на третий день.

Вначале ей было не до этого, и пока они разбирали нагромождения ящиков, девушка просто старалась не обращать на Владимира внимание. И это помогало – сконцентрировавшись на сборке табуретки или раскладывании аптечек по ящикам небольшой тумбы, которую они поставили около туалетной кабинки, Ангелина обычно надолго забывалась и уже не замечала раздражительного поведения отца. Да и в целом, эта монотонная работа не давала проникнуть к ней любой вредной мысли, особенно о бушующей сейчас войне. Но, к сожалению, так не могло идти вечно, и вскоре они уже обустроили бункер настолько, насколько было вообще возможно: они собрали все четыре табурета и тумбы, поставили шкаф у стены между двумя служебными комнатами и наполнили его целым ящиком книг, разложили всю еду по местам – скоропортящиеся продукты были помещены в просторный холодильник в дизельной комнате, а остальная пища убрана обратно в картон и разложена у стены около обеденного стола; разобрали бытовые предметы и обустроили с их помощью свои личные уголки – каждому досталось по собственной двухъярусной кровати и тумбочке, где приютились средства личной гигиены и немногочисленная одежда (всё, что Владимир успел схватить из дома); расфасовали медицинские препараты в нескольких местах, чтобы, если что, до них можно бы было быстро добраться, сделали себе миниатюрную туалетную комнату с помощью ширмы, которой закрыли угол с кабинкой, тумбой и умывальником-душем, и даже поставили небольшой столик для цветов, но, к несчастью, без самих растений (их в запасе не оказалось – были лишь семена, бесполезные без запаса хорошей почвы, которой, само собой, они так же не располагали) и три больших горшка так и остались стоять пустые. На этом занимающий время и голову досуг закончился. Тогда-то отогнанная на время, но не исчезнувшая окончательно мысль тут же бросилась на них. Сначала к девушке пришли образы: её матери и других близких, её подруг, её простых одноклассников, её учителей, её соседей и даже её парня, о котором до этого она даже и не думала – целая орда призраков, которая всю жизнь окружала Ангелину, начала въедаться ей в глаза и в душу, стремясь выжечь на них свой след, желая навеки остаться в её взгляде и во снах. Желчная тоска комом забилась в горле так, что хотелось исцарапать шею. Но это был ещё не конец – за мертвыми душами на штурм пошла неизвестность. Неизвестность происходящего сейчас за пределами убежища тараном била ей по черепу, пуская корни в мозг и преображая остатки мысли в ужасные образы огня и тьмы. Третьей ворвалась в неё безысходность. Жалкое чувство, самое опасное из всех. Она приковывала Ангелину к постели и отбирала у неё сытость, тепло, интерес к чему-либо и другие наслаждения жизни. Вынуждала девушку умереть.

Всё это постигло и Владимира. И он стал сдаваться, слабеть. Не выдержав такого напора, мужчина пошатнулся внутри. Брешь в неприступной крепости его сознания была готова. Туда тут же ринулась мысль и, как дикий сорняк, начала бурно прорастать внутри, своими корнями только расширяя щель.

Но с Ангелиной такого не случилось. Она оказалась сильней. Да, сначала она поддалась – девушка в одно из мгновений легла в постель и тут же вдруг поняла, что вставать ей снова уже больше нет смысла. Что ей эта бетонная тюрьма, которую они бессмысленно пытались притворить в дом? Что ей эти коробки с едой в углу, что ей эти горячие трубы? Так, под эти безответные вопросы, скоро начали являться тени, каждая из которых прятала за спиной свой острый кинжал… И Ангелина страдала. Не физически, но душевно. Тьма, сразившая её тогда, в первый день, вновь подступала. И, какой бы здоровой она не выглядела, есть она начала намного меньше. Как и отец. Это её и спасло. Сев есть за стол, девушка лишь раз взглянула на Владимира и тогда же поняла, что он испытывает сейчас тоже самое. Мужчина выглядел жалко – он поник головой и весь ссутулился, склонившись над разогретым на электрической плите рисом с курицей. Взгляд у него был отчужденный, бездумный. Казалось, ещё немного, и у него из-за рта начнет течь слюна, пока, наконец, он всё же не оживлялся и не подносил ложку ко рту. Ангелина испытала к этому странное отвращение.

«Как он может так просто сдаться?! – подумала она, – сейчас, в такое тяжелое время! В войну! Это ведь как… Как предательство?». Да, как предательство своей Родины, своей семьи и себя самого; как предательство нашей голубой планеты и всей жизни на ней; как… Чтож, у предательства для этого случая запасено ещё много лиц. И перед каждым из них в столь страшный для человечества момент всякий будет нести ответ.

А потом она вдруг осознала, что выглядит, вероятно, ничуть не лучше. Это стало настоящим шоком. Ангелина вновь посмотрела на отца, но тот не обратил на это внимания и просто продолжил вяло ковырять ложкой в консервах. Несомненно – Владимир был её отражением. Это послужило причиной отчаянного призыва в глубины души Ангелины – и вся её затаённая кавалерия, о которой она уже успела позабыть, вновь вырвалась на волю, чтобы спасти. Злость. Дикая, необузданная злость, сметающая на своём пути всё. Она с легкостью в ярости затоптала и призраков, и эту зловещую неизвестность (хотя, если начистоту, то, что представляла Ангелина, было куда менее мрачным и тёмным, нежели то, что бушевало на самом деле; за это ей стоило бы благодарить рабочих, которые не успели поставить к сроку радиотрансляционную точку в убежище, тем самым избавив её от ужасных вестей, летающих в первые дни по радиоволнам), а с ними и мерзкую безысходность. Девушка резко встала из-за стола.
- Что случилось, Ангелина? – отец наконец поднял голову.
- Ты… Я не голодна, ешь сам.

Ноты холодной стали звучали в её голосе. Она готова была тут же начать резать Владимира словами – в ней бурлила злость. На него, на себя, на всё, что произошло совсем недавно. Но было ещё не время. И, сдерживая гневный порыв, девушка, больше ничего не сказав, быстрее отошла в другой угол, где закрылась ширмой. Там, около умывальника и душа, висело небольшое зеркало. Из него на девушку смотрело уже совсем иное лицо – злобное, серьёзное и решительное. Именно решительное – так Ангелина поняла, что больше она не захочет умирать. Другое стремление – выжить, – теперь захватило её. Не чтобы восстановить мир, но чтобы насолить войне. И пусть та злоба скоро прошла, Ангелина никогда после не тушила её насовсем. Почувствуй она близость тех черных мыслей, ей хватило раз посмотреть на своего родного отца, чтобы вновь ощутить приятное дикое пламя в груди. Накапливающееся пламя.

Это произошло три дня назад. Сегодня он шёл шестой по счёту со времени начала войны. Владимир всё реже вставал с кровати; его единственная задача, как он сам считал, была связана с многочисленным оборудованием бункера, которое нужно было проверять каждый день. Эти машины стали его последней нитью, связывающей его с реальностью, последним рубежом его цитадели души против тьмы. Но нить эта стремительно рвалась, стена рушилась. Мужчина всё скорее падал в пропасть.

Ангелина провела день за книгой. Других развлечений в убежище не нашлось – в карты и шахматы ей одной играть надоело достаточно быстро. Но книги, забившие весь шкаф, спасли положение. Благо, нудной советской литературы в этой мини-библиотеке оказалось немного. Ангелина никогда её не любила. Зато нашлось много места для иноязычной классики двадцатого века. А ещё для фантастики. Фантастика оказалась самое то, чтобы скоротать время. Так же, отвлекаясь порой от чтения, она, сама пока того не зная, готовила свой план. Злости, специально накопленной для него, как раз уже должно было хватить.

Они позавтракали гречкой и крекерами с гусиным паштетом, пообедали тушёнкой с парой картофелин, затем Ангелина открыла себе банку абрикосов; на вечер Владимир отказался есть, и девушка села за стол одна. Ужиная мясом с горохом, она окончательно решилась на задуманное.

Часы указали на наступление отбоя. Отец с дочерью легли спать. Все лампы, кроме одной, потухли – Ангелина просила, чтобы хоть немного оставался свет. Так наступила ночь в убежище.

Почему мы вдруг начали войну? Была ли это внезапная прихоть одного сумасшедшего или долгое планирование нескольких? Возможно всякое... Но всё это будет лишь мышечным поводом – как палец, нажимающий на спусковой крючок ружья. Но движение пальца не объясняет, почему оно, собственно, выстрелило. Ведь ружье стреляет потому, что заражено патроном. Потому, что имеет ствол; потому, что затвор доставляет капсулу с порохом и пулей в патронник. Ружье стреляет потому, что оно создано для того, чтобы стрелять. А из заряженного ружья может выстрелить и пробегающая мимо лиса. Так и мы исполнили эту роль. Повод в этом случае не важен – нажали мы на курок из-за нестабильной политической ситуации, или из-за каких-либо личных целей, или вовсе случайно. Однако причина (куда более важный аспект) кроется совсем не в движении указательного пальца. Наличие самого ружья и патрона – вот причина выстрела из него. Но ведь его сделали тоже мы, когда почти сто лет назад в Германии ядро урана соединили с только что открытым учеными нейтроном, познав в результате реакцию вынужденного деления. С той поры началась сначала лихорадочная сборка оружия, а затем быстрая бездумная его зарядка. Не думая о последствиях, мы, завидев вдалеке расплывчатый образ угрозы, за невероятно короткий промежуток времени собрали для его поражения самую мощнейшую силу из всех когда либо нами созданных. И мы уже прижимали приклад к плечу, когда силуэт, как и следует силуэтам, распался в воздухе, оказавшись обыкновенным туманом. Образа не стало, а ружье всё так же покоилось у нас в руках, без каких-либо инструкций по применению. Созданное нами детище осталось с нами. Вот и причина войны. Да, оно не выстрелило, когда все судорожно готовились жать на курок, но, наконец, громыхнуло после, уже повешенное, казалось, из-за ненадобности, нами на стену в прихожей. Но от чеховского ружья спрятаться невозможно. Понимаете? Заряженное и снятое с предохранителя оружие – вот что оказалось нашим наследием. Из него оставалось лишь выстрелить. И как же нам, самым кровожадным существам во вселенной, можно было пройти от него мимо, выбросить его из рук? Как нам, единственным существам, чья глупость способна быть безграничной, было его не использовать? И были у нас шансы избежать этого. Всегда есть иное течение событий. В конце концов, со временем ружьё бы просто заржавело, а порох в пуле выдохся. Возможно, мы бы нашли способ его разрядить. Но вышло всё иначе – мы сняли его со стены, сунули дуло в рот и пальцем ноги быстро нажали на спуск. Бах! Вот вам и ядерная война. Но к чему это всё? Вероятно, чтобы вспомнить и осознать сейчас, в течение кратковременной паузы, простейшую идею – во всём будем виноваты мы. И наша глупость. Все мы – независимо ни от чего. Мы – это всё человечество. Мы единственные в своем роде. И когда мы себя убьем, вспоминать нас будет некому. Так почему началась ядерная война? Ответ очевиден: потому что мы сделали для этого всё. Мы сами себе вручили ружье и сами же из него выстрелили. Выстрелили в себя, ведь иной цели вокруг никогда не было. Так вот. Понятно, мысль эта невероятно неуместная. Детская, даже можно сказать. Такие чаще всего не пользуются у нас вниманием. Глупая мысль, простая. Но возможно, в этом и суть.

Широкая стрелка часов почти обошла циферблат по кругу. Зазвенел будильник, и проснувшийся Владимир крайне нехотя поднялся, чтобы дать свет. Остывшие лампы загудели и замигали, оживая под действием электричества. Утро.

Первым делом Владимир принял горячую порцию быстрорастворимого кофе. Рассыпав порошок в кружку, он подставил её под струю кипятка из термоса и немного перелил за края. Ошпарившись горячей водой, мужчина еле слышно ругнулся и рывком поставил кружку на стол, расплескав сготовленный кофе ещё больше. Он надолго уставился на небольшую разлитую лужицу на полу и затем медленно побрел через комнату за тряпкой. Даже простой его шаг казался неуверенным. Конечно, это можно было списать на обыкновенную сонливость, но видно было, что в несвойственной Владимиру заторможенности кроется нечто совсем другое. Но, так или иначе – выглядело это жалостно. Наконец, скоро вытерев разлитый напиток, мужчина опять взял кружку. Побренчав ложкой, он пригубил немного и внезапно шикнул, когда тут же обжог язык:
- Ах ты-ж черт… - пробормотал он, вновь разлив немного кофе.

И так плохое настроение окончательно испортилось, обещая впереди только ужасный нудный день. Пить кофе перехотелось. Оставив кружку на столе, Владимир, преодолевая манящее желание вернуться обратно в постель и больше никогда по таким пустякам из неё не вставать, скрылся в дизельной, чтобы в онный раз проверить состояние всего оборудования.

Ангелина тоже не спала, и всё это время молча наблюдала за отцом из-под одеяла. Нельзя точно определись, что её разбудило – убежище не могло похвастаться тишиной. В дизельной тихо гудел генератор, а в соседней камере щелкали воздушные трубки; над головой у неё постоянно хлопала вентиляция, а сбоку шумела горячая вода, бегущая по отопительным трубам. Ангелина ещё не привыкла к столь многочисленным звукам, и потому спала она отрывисто, постоянно просыпаясь от внезапно чересчур громкого стука или бульканья. Сейчас её пробудил свет – значит, где-то над ними уже должно выплывать из-за горизонта Солнце (Ангелина не знала, что черные облака сажи за неделю стали уже достаточно плотными, чтобы не пропускать большую часть света). Но девушка не спешила вставать. После включения ламп отец ещё долго возился в жилах бункера, и лишь потом начинал греть завтрак. Затем он подходил к её кровати и тихо, гладя плечо, говорил: «Пора просыпаться, Ангелина», и как бы она к нему не относилась в любое другое мгновение, в этот миг девушка понимала, что всё-таки любит своего отца.
Но она поднималась, и это чувство сразу рассеивалось, чтобы вновь собраться на следующий день. Однако сейчас Владимир только принялся за проверку, и до еды оставался ещё почти час. И потому, проводив отца чуть скрываемым озлобленным взглядом, когда тот ушел в другое помещение, она решила ещё немного вздремнуть. Тут Ангелина вспомнила свой образ из прошлого – как на эту, так ненавидимую ею, стройку, откуда она даже выйти обычно не могла по собственному желанию, нагрянывает вдруг настоящий полицейский рейд. Пищат мигалки, кругом суета, никто не понимает, куда им деться. Особенно отец. Его хватают и, опрокинув на землю в снег, одевают наручники за спину. Он что-то кричит, но его уже прячут в одну из машин и увозят. Коттеджи навсегда остаются без своего хозяина. А Ангелина становится свободной…

Но как бы она вела себя, если бы тогда узнала правду? Поняла бы тогда отца? Или бы не выдержала такой ужасной ответственности и сошла с ума? Если бы ей показали, что скрывалось на самом деле у неё под ногами, как бы она тогда поступила? Ангелина улыбнулась – а кто ей обязан был всё рассказывать? Как она сама могла не заметить такой очевидной завесы тайны? Попросту догадаться, ведь кругом были разбросаны прямо таки целые навалы подсказок. И после такой слепоты она ещё мечтала стать журналистом?..

Мысли её отошли от тревожной темы, и она уснула. Ей вновь виделось застывшее вдалеке облако пламени… Ядерный гриб теперь олицетворял всё, что осталось от её прошлого. Даже человеческие образы теперь затерялись в нём; и только приглушенные грохотом взрыва крики её друзей и близких в этом огне не позволяли окончательно о себе забыть. Ангелина тревожно заворочалась во сне и скоро вовсе проснулась.

Открыв глаза, первым делом она внимательно прислушалась. Но отца всё не было слышно. На кухне тоже была тишина. И разогретой едой нисколько не пахло. Сколько она спала? Девушка потянулась сквозь прутья кровати к тумбочке, где лежали небольшие карманные часы. И обнаружила Владимира – он лежал на соседней кровати. Спала она больше трёх часов.

Первая же мысль, что что-то не так, заставила девушку быстро подняться с постели. Распорядок дня, установленный мужчиной с самого начала их пребывания здесь, был нарушен, и это очень пугало Ангелину. Она подошла к отцу.
- Пап?

Он лежал на нижнем этаже, поверх уже заправленной кровати, в верхней одежде. Голова его ровно покоилась на подушке, одна рука лежала на груди, а другая на постели. Было похоже, что он не спал. И действительно, услышав шаги и почувствовав на себе взгляд дочери, Владимир неохотно открыл глаза. Они посмотрели друг на друга, не находя нужных слов. Ангелине очень не понравился взгляд отца – отчужденный, безразличный. Казалось, что он даже сначала и не узнал свою дочь. Но вот мысли его наконец собрались, и взгляд сфокусировался, стал осознанным.
- Ангелина? – недоуменно, снизу вверх посмотрел он на дочь. – Ох, Ангелина! – он ударил себя по лбу и, наконец осознав причину этой ситуации, аккуратно присел с кровати. – Черт… Я тебя не разбудил, да? Извини, я совсем забыл о…
- Обо мне, верно? – вдруг резко перебила отца Ангелина.

Так, внезапно, началось исполнение её плана, о котором до этого момента она ничего и не знала. План этот был нерациональный и необдуманный, но уже давно спланированный где-то в глубине души. Ведь порой чувства тоже умеют играть главные роли.

- О чём ты? – в замешательстве ответил он. – Нет-нет, я говорил о завтраке. Я… Ну, я не хотел есть – аппетит у меня пропал, да и устал что-то – допроверю всё потом. Решил вот отдохнуть. А тебя разбудить забыл. Но ничего страшного, так ведь? Иди, приготовь себе, чего хочешь. А я не буду сейчас. Может, потом, позже…
- О господи! – девушка закрыла лицо руками.

План этот предполагал спасение её отца от той гнойной смеси отчаяния и безысходности, которая уже полностью опутала своими дикими корнями мужчину. Заключался он в одновременном высвобождении колоссального количества злобы, которая по своей природе недолго будет разгораться в груди Ангелины. Нужен был лишь повод; спичка, которая бы всё и начала. Нечто такое произошло аккурат минуту назад.

- Как же ты мне уже надоел! – воскликнула она. – Как ты меня бесишь!
- Что?..
- Ты идиот, понял! Бессердечный эгоистичный сопливый слабохарактерный и трусливый идиот!

В чём суть плана? Как уже понятно, дело в самом необузданном нашем чувстве – гневе. Ничто так не помогает выйти из трудного эмоционального положения, как вспыхнувшая вдруг злость. Она просто давит своей энергией, сметает на своем пути все те эмоции, что ещё минуту назад вгоняли в депрессию, растаптывает их. К несчастью, та же судьба уготована и всем остальным нашим чувствам, даже нисколько не причастным к тем пессимистическим настроениям. Вероятно, поэтому у Ангелины на протяжении последних дней и было такое отрицательное отношение к отцу. Тем не менее, именно это и позволило накопить ей достаточно сил для текущего разговора, которого, что было понятно уже с первого дня, никак нельзя было избежать. Девушке необходимо было не просто выплеснуть всю свою злость на отца; было нужно, чтобы злость эта ещё и передалась ему. Ведь именно гнев спас не так давно саму Ангелину, избавив её от раздирающих душевных мучений. Иными словами, она планировала ввести в корневище сорняка корень другого вредителя, намного более грозного, который бы сначала уничтожил своего соперника, а затем тихо засох сам. Но это требовало много злости. Она должна была стать достаточно мощной, чтобы одним ударом освободить мужчину от его же мыслей. Иначе всё будет напрасно, и, вероятно, пойдёт лишь во вред.

- Что?.. Как?.. Что ты сказала? – Владимир содрогнулся от слов дочери так, будто его ошпарили кипятком, плеснув в лицо.
- Да хватит уже! Хватит! Ты всё слышал и всё понял. Я тебя ненавижу, ясно?! Я ненавижу, как ты ешь, как спишь, как ходишь постоянно из угла в угол своей больной стариковской походкой! Ненавижу, как ты бегаешь своими пустыми глазами по сторонам, но видишь что-то другое. Да господи, даже когда ты на меня смотришь, у меня такое чувство, словно ты меня и не знаешь! Ходишь туда-сюда сгорбившись, не пытаясь поднять руки для чего-нибудь. Ты ничего не делаешь и ведешь себя, как чертов избалованный капризный ребенок. Да тебе вообще на самом деле плевать, что у нас творится! И на меня плевать. Каждый день теребишь одни и те же рычаги да переключатели, пытаясь имитировать хоть какую-то занятость, а потом ни черта не делаешь весь день и лежишь здесь и не обращаешь ни на что внимания. Что ты сделал для меня? Ты хоть раз спросил, что я чувствую? Может, пытался хоть как-то успокоить и внушить уверенности? Поддержать в трудную минуту или хотя бы просто поинтересоваться моими делами, чтобы дать понять, что ты меня ещё не забыл? Конечно нет! Вместо этого ты сам теперь ведёшь себя, как мелкая девочка! Не хочешь ничего есть? Ну и ладно. Думаешь, я не вижу, что у тебя на уме? Тебе больше ничего не нужно. Ты меня бросить хочешь. Умереть… Сдохнуть и оставить меня одну, да? А почему бы и нет, так ведь? Ну так помирай быстрее! Знай – чем быстрее ты сдашься, тем скорее у меня пройдут постоянные головные боли при твоем присутствии. Я сама выбралась из всего этого дерьма, без твоей помощи. Как-нибудь и дальше без тебя буду жить.

Владимир поник головой. Видимо, смотреть на дочь у него больше не было сил. Он лишь холодно сказал:
- Всё, хватит. Ты ничего не понимаешь. Отойди от меня и оставь в покое. Делай, что хочешь, но больше не говори со мной и ничего не проси.
- Именно! – Ангелина всплеснула руками. – Именно из-за вот этого, отец! Из-за твоего эгоизма! Всё в нём. Почему ты так себя ведёшь? Почему сдаешься? Как ты можешь забыть обо мне, просто стереть меня из своей жизни? Я твоя дочь! Здесь! Вместе с тобой в этом треклятом бункере. Как ты можешь себя так вести? Пока идёт война, и каждую минуту где-то над нами умирают тысячи людей, мы с тобой здесь, в безопасности, в тепле и даже в дрянном уюте! Просто откинуть всё это в сторону, это как… Это как предательство. Всего того, кем мы были. Всего человечества. И особенно своей семьи. Моей матери и меня самой. Ты и её предал, понимаешь?
- Не смей так говорить!

Вот оно. Злость всё же пустила корни.

- Ты просто… - Владимир наконец встал с кровати. – Это конец, Ангелина. Всё. Больше ничего уже не будет. Всё пропало. Это не просто война. Это апокалипсис! С нами всё кончено. Умрут все. И мы умрем. Ты думаешь, что нас ждёт в будущем, а? Ядерная зима уничтожит всё живое. Идти она будет года два, не меньше. И после себя не оставит ничего. Мы ничего не сможем выращивать, нигде не сможем мирно жить. Даже пить у нас не получится – всё будет заражено. Мы не сможем жить в этом убежище вечно. Всё закончится, и мы умрем от голода или холода. Никакого будущего!
- Значит, ты её предал. И свою родную дочь тоже.
- Ангелина…
- Нашего мира больше нет. Я поняла. К прошлому мы никогда не вернёмся. Но как ты можешь говорить о будущем? Знаешь что? Пока жива я, будет живо и оно. Не могу предвидеть, что меня будет ждать. Но ради всех погибших людей… Ради всех тех, кто оказался тогда в под чертовой бомбой, уничтожившей мой родной дом. Ради… неё, я буду всё терпеть и двигаться дальше. Я сама так решила. Сама поборола страх перед неизвестностью. И пусть я умру в попытке. Свою мать я не опозорю. И своего отца, который ради нас строил всё это. Который хотел спасти нас. Вот только он, видимо, тоже уже умер. Значит, я теперь сирота.

У неё выступили слёзы. Крохотные капельки стали спускаться по её щекам.
- Мира больше нет? Хорошо. Я буду делать себе новый. А ты умри побыстрее, чтобы мне осталось больше еды, – и Ангелина заплакала.
Владимир весь покраснел. Он напрягся так, что проявились жилы на шее:
- Вот значит как?
Девушка сделала к отцу шаг, но тот отстранился от неё.
- Отойди от меня!
Владимир обогнул дочь и быстро ушел в дизельную. Ангелина ещё немного постояла на месте, пока не утихли слёзы. Затем она подошла к черной двери, за которой скрылся отец, и сказала:
- Прости меня, пап.

Она не знала, услышал ли он её. Но повторить это громче она уже не могла. Сил больше не было. В душе осталась одна пустота. Девушка ушла на кухню, чтобы приготовить завтрак. Стоящую на столе кружку с холодным кофе она с силой швырнула на пол. Та разбилась на десятки осколков.

Через некоторое время Владимир всё же вышел из комнаты. Нерешительный шаг его пропал. Он спросил:
- А мы вообще подсчитывали свои припасы?

Нет. Они не считали ни коробки, ни то, что было в них. Они не считали количество топлива для электростанции. Не считали, сколько у них есть воздушных фильтров. И не разбирали медикаменты. Но теперь они занялись всем этим; сразу после того, как позавтракали. На полный осмотр у них ушло двое суток.

- И так, – на исходе второго дня Владимир разложил на столе бумаги с подсчётами. – Наши главные критерии: топливо и еда.

Ангелина сидела напротив него. И она была рада, что он ей что-то говорил сейчас. За прошедшее время после их разговора отец сильно изменился: нервозность, что была с ним последние годы, пропала, как и его раздражающая девушку заторможенность. Найдя себе занятие, мужчина уже больше не сидел без дела. И даже когда они отдыхали от перебора коробок, он старался не тратить время впустую, тоже взявшись за чтение. Вес, что он успел сбросить за ту неделю, он набрал заново, больше не отказываясь в еде. Теперь он не сутулился, когда ел. И больше не окунался в собственные мысли и не мучил себя, ложась в кровать лишь под вечер, чтобы тут же уснуть. Лишь порой его взгляд вновь становился каким-то отрешенным, безынтересным. Но это были лишь мгновения – Владимир тут же сопротивлялся ему, встряхивал головой и уже искал глазами что-то, чем можно было себя занять.

Под утро Владимир всё так же проверял всю технику и готовил им завтрак. «Пора просыпаться, Ангелина», - вновь повторял он. Но теперь эти слова могли оказаться единственными сказанными им за весь день. Мужчина избегал дочь и старался с ней не общаться. Однако это выглядело не как раньше – если в коттедже у него просто не хватало на свою дочь времени, то сейчас обратно, его имелось с лихвой; не было сил. Видимо, её слова тогда задели его слишком глубоко и слишком больно. Он не кричал на свою дочь тогда, после их разговора, не ругал её. Но и заговорить с ней не пытался. Ангелина чувствовала всё это. Она думала, что опять начнёт на него злиться, но сейчас ощущала лишь собственную вину. Теперь ей было по-настоящему жалко своего отца. Она не знала, за что. Но видела, сколько энергии и воли он вкладывал в себя каждую минуту, чтобы оставаться тем, кого она пробудила тогда. Оставаться собой. Ради неё. Ангелина понимала и любила своего отца за это. Но от того ей тяжелее было переносить его обиду.

- Солярки у нас примерно десять тысяч литров. Очень повезло, что кубовые ёмкости все оказались заполненными. Но с нынешним потреблением электроэнергии и топлива, нас этого хватит от силы на год. Но даже если мы всё уменьшим до необходимого минимума, за год уйдет все восемь тысяч. То есть на будущее у нас останется не больше полторы тонны дизельного топлива. Чтобы продержаться ещё, необходимо больше. Тоже и с едой. Двадцать коробок с армейскими сухпайками по девять штук в каждой и сорок – с консервами, по двадцать четыре штуки. Плюс сто килограмм валеного мяса и замороженные овощи. Если будем есть по два сухпайка или четыре консервы в день, да ещё по триста грамм мяса, еда закончится меньше, чем через год. Значит, нужно начать экономить уже сейчас. Главное – на сухпайках. Одну упаковку можно растянуть на два-три дня. Уже плюс сто пятьдесят суток. Всей пищи на полгода ещё растянем. При необходимости, даже на два. Но факт остается фактом – дальше еды нам не хватит. Так же нам нужно больше одежды, больше вещей, если мы не хотим сойти здесь с ума. В общем – больше всего. В первую очередь – солярки, если мы не хотим замерзнуть насмерть. Одно радует – аптечек и фильтров у нас завались. С воздухом проблем не будет. И туалетной бумаги девать некуда будет и через десять лет. Фуф… Нехорошая ситуация, однако…
- Пап, можно спросить? – осторожно сказала Ангелина.
Владимир смутился, но кивнул и ответил:
- Да, конечно.
- Ты ведь всем этим руководил. Разве ты не должен был знать о таких вещах?
И тут он улыбнулся.
- Должен. И знаю, на самом деле.
- Но зачем мы тогда заново все коробки перебирали?!
- Чтобы проверить. Знать одно. То, что может оказаться в реальности, совсем другое…

Неловкая пауза.

- Знаешь, Ангелина, - неожиданно продолжил Владимир. – Ты верно подметила. Я должен всё знать. Но то, что написано на бумагах, всегда, по моему опыту, оказывается враньём… Так, самом деле, всё это – лишь часть запланированных припасов. Планировалось раза в три больше.
- Ого! Но… А почему тогда их нет?
- Потому что не всё ещё было готово. Сроки ещё не подходили.
- Какие?
- Все знали, - мужчина помрачнел. – Что и когда. Знали и ждали. Война должна была начаться либо летом, либо осенью. Не знаю, откуда появилась эта информация, но именно с ней я работал всё то время. Так вот. Даже в таком деле соврали… Не спрашивай меня об этом, Ангелина, хорошо? Я не хочу даже думать на эту тему больше. От того, какими все мы оказались ублюдками, меня воротит.
- Хорошо. Я не буду, никогда.
- Спасибо. А по поводу всего этого… Я не говорил тебе о своей работе, потому что боялся за тебя, понимаешь? Я не знал, как тебе сказать. Я решил, что будет лучше, если ты всё узнаешь от матери.
- Ох… Она ведь знала?
- Да.
- Но мне не сказала?
- Хотела, сразу как только бы приехала… Она как раз уже собиралась. Я разговаривал с ней в тот день.
- Боже…
- Тогда бы всё и завертелось. С твоей матерью я как-нибудь бы тебе точно рассказал правду. А затем уже спокойно загрузил это место до конца.

Ангелина не выдержала и тихо заплакала. Неужели они могли бы быть вместе? Все. Сейчас. Прямо здесь. Сидела бы Она… Рядом.

- Прости меня. Я не должен был всего этого тебе говорить.
- Ты меня прости, пап.
Ангелина встала из-за стола:
- Я спать пойду.
- Хорошо. Я тоже скоро лягу.

Девушка ушла. Владимир ещё немного посидел за столом, сложил все бумажки вместе и пошёл переводить оборудование в ночной режим. Выключив свет, вновь оставив гореть одну лампу, он подошел к своей кровати и стал готовиться ко сну.
- Пап.
- А? Ты не спишь?
- Ты мне нужен. Тогда я всё наврала. Не бросай меня. Кроме тебя никого не осталось.
- Не стану…
- Спокойной ночи.
- Спокойной.

Он лёг в постель. Сегодня ему не снилось ничего, и это было прекрасно.

«Пора просыпаться, Ангелина», - тихо послышалось у неё над ухом. Отец склонился над ней, загораживая свет. Он неловко улыбался, легонько тряся её плечо.
- Уже проснулась.
- Хорошо. Сегодня будет очень тяжелый день.
- Ох… Уже встаю.

За завтраком он обо всём ей рассказал. От этого сердце у Ангелины замерло, но она ничего не сказала против.

Если кратко – Владимир решил выйти наверх. Им нужна была еда, нужно было топливо. Многое было нужно. Единственный способ всё это достать – покинуть убежище. Владимир предупредил, что условия там, наверху, будут ухудшаться с каждым днём. Если он промедлит сейчас, потом шанса уже не будет. Нужно было в срочном порядке тащить всё сюда. Еду он найдёт в коттедже. Там же он постарается раздобыть какие-нибудь вещи, если пыль ещё не проникла в дом и не осела полностью. Солярку он понемногу хотел перекатить в канистрах на тачке или в бочках, слив её из цистерны, что стояла около стройки. Ну и, конечно же, нужно было разведать местность. Радио у них не было, и оценить ситуацию иначе они не могли. Владимир твёрдо решил действовать сегодня же – нельзя было тратить время. В дальнейшем он планировал повторять такое по три раза каждый день, пока не станет совсем невозможно выйти.

- Это необходимо было сделать ещё в первые же дни. А сейчас, кто знает, может уже через неделю люк намертво примерзнет от холода к полу, – закончил он.
- Я не хочу этого, и мне не нравится, - грустно ответила Ангелина. – Но сейчас не важно, что мне нравится, а что – нет, так ведь?
- Это необходимо, Ангелина. Понимаю, как это опасно звучит. Я и сам боюсь. Но иначе никак.
- И как долго ты будешь там находиться?
- Буду работать по часу. Затем спускать всё вниз на лебедке, ну и затем проверять и очищать от пыли. Но сейчас я хочу минут на десять, двадцать выйти. Просто проверить всё дозиметром, да оценить обстановку. И сразу вернусь. Уж поверь – мне самому не хочется и минуты сейчас там находиться. Так что сделаю всё очень быстро.
- А если там огонь, например?
- Если бы был пожар, мы бы ощутили это на себе, уж поверь. Но в любом случае, пока я не проверю, мы ничего не узнаем наверняка.
- Да? Может быть, всё оказалось не так серьёзно?
- Может быть.
- Ты вернёшься быстро?
- Очень быстро. Ты даже не успеешь приготовить нам обед.
Ангелина рассмеялась:
- Успею!
- Ну, посмотрим, - с улыбкой ответил отец.

В тамбуре было четыре серых антирадиационных костюма. Укутав себя теплой одеждой, Владимир натянул поверх неё один из них. Затем надел на себя разгрузочный пояс, куда расфасовал различные измерительные приборы и два фонаря. Натянул перчатки и противогаз. Взял на всякий случай широкую наплечную сумку, если вдруг попадётся что-то ценное. А затем скрылся в тамбуре, закрыв за собой широкую чёрную гермодверь. Ангелина начала считать минуты.

Но скоро минуты переросли в час. Отца не было. Девушка ходила по комнате вся на нервах. Первое время она ставила на стол обед: отваренный картофель с консервированной сайрой – небольшой сюрприз для отца. Но вот прошли сначала десять минут, затем двадцать… Скоро картошка остыла. А девушка уже пыталась сдержать истерику. Её коварный враг – неизвестность, вновь подступил к ней, и без своей злобы она ничего не могла этому противопоставить.

Три светло-коричневых пластмассовых горшка стояли посреди комнаты, на небольшом столике. Пустые и спокойные. Они никого не ждали, ни о чём не беспокоились. Безжизненные и бездушные. Ангелина раскидала их по полу и подбежала к двери.

«Вдруг он там, уже внутри. Просто не может войти. Вдруг сломался ключ? Или случилось что-то другое?».

И тут же Ангелина в смехе громко хлопнула себя по лбу.
- Точно! – сказала она сама себе. – Вот же дура.

Отец говорил, что любые принесённые им вещи вначале придется долго отмывать водой и хлоркой. Да и самого себя тоже. Именно для этих целей в тамбуре стояли две душевые кабинки. Ангелина прислушалась. Что-то там точно было слышно. Она рискнула и распахнула вход.

В тамбуре никого не было. Звук оказался ритмичным стуком. Стучали в первую дверь, с той стороны. Похоже, кто-то выбивал «SOS». Ангелина в слезах тут же кинулась открывать её. За ней была тьма. А во тьме – три тени.

Первый незнакомец ударил ей по плечу обледенелой монтировкой. Второй пнул ногой в живот и прижал к полу. Третий вошедший стал закрывать гермодверь обратно.
Алексей
 
Сообщения: 14
Зарегистрирован: Июль 5th, 2016, 12:33 am
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Oleg Июль 8th, 2016, 1:45 am

Алексей писал(а):За ней была тьма. А во тьме – три тени.


(постапокалиптика) - согласен, это она проклятая. И главное, что на всю голову.
"Всё,что было, то и будет" - царь Давид
Oleg
 
Сообщения: 1660
Зарегистрирован: Январь 29th, 2013, 7:09 pm
Откуда: Из-за бугра.
Число изданных книг/Жанр/Издательство: 2
Проза. Реал.
"Букмастер".
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Татьяна Ка. Июль 8th, 2016, 12:26 pm

Алексей писал(а): и вся её затаённая кавалерия, о которой она уже успела позабыть, вновь вырвалась на волю, чтобы спасти.


Алексей писал(а): Но это был ещё не конец – за мертвыми душами на штурм пошла неизвестность. Неизвестность происходящего сейчас за пределами убежища тараном била ей по черепу, пуская корни в мозг


Откуда же вы все это берете? Пишите проще - читателю будет легче.
«Есть в моей книге хорошее. Кое-что слабо. Немало есть и плохого. Других книг не бывает, мой друг». Марциал
Аватара пользователя
Татьяна Ка.
 
Сообщения: 9942
Зарегистрирован: Октябрь 26th, 2006, 6:46 pm
Откуда: Москва

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Maxfactor Июль 9th, 2016, 2:27 pm

Все не так. Не уран, а плутоний, его нужно всего 6 килограмм. Давно ядерное оружие на уране не делается. Более того, нынешнее ядерное оружие - термоядерное двухступенчатое, на дейтериде лития-6. Ядерный лишь праймер, при детонации которого обжимается и разогревается дейтерид лития. Плутониевый стержень в центре (запальная свеча), выбрасывает поток нейтронов, нейтроны облучают дейтерид лития, превращая литий в его составе в тритий, который и взаимодействует с дейтерием, превращаясь в гелий и кучу энергии. Получается бабах. Кстати, сам праймер сейчас никто не делает в виде шара с кучей детонаторов, сейчас применяется форма сборки "лебедь". Праймер особой формы, достаточно одного детонатора (или двух, в зависимости от конструкции). В центре - плутониевый шар, внутри сборки - нейтронный инициатор, запускающий ядерную реакцию в строго отведенное время. Раньше применялся нейтронный инициатор системы "Урчин" ("Ежик"), сейчас ставят регулируемые тритиевые нейтронные инициаторы, позволяющие регулировать мощность боеприпаса. Надеюсь, мой ликбез по ядерному оружию позволит улучшить произведение. И еще одно: через неделю после ядерной войны уровень радиации даже в местах нанесения ядерных ударов упадет настолько, что можно будет вполне безопасно выходить на поверхность (правда, в некоторых местах лучше надеть противогаз). А через год там можно будет жить длительное время, так что зачем сидеть десять лет в убежище? Реальность она куда менее красива, нежели литература.
Аватара пользователя
Maxfactor
 
Сообщения: 323
Зарегистрирован: Январь 18th, 2016, 1:32 pm
Откуда: Краснодарский край
Число изданных книг/Жанр/Издательство: Совсем начинающий литератор.
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Татьяна Ка. Июль 9th, 2016, 3:34 pm

Maxfactor писал(а): Реальность она куда менее красива, нежели литература.


Вот с этим не поспоришь. Поэтому любое, даже, как кажется, научное подтверждение всего лишь попытка представить то, что будет. Может быть. А как оно будет взаправду не дай бог узнать никому. Хотя, по-вашему, бояться вообще нечего.
«Есть в моей книге хорошее. Кое-что слабо. Немало есть и плохого. Других книг не бывает, мой друг». Марциал
Аватара пользователя
Татьяна Ка.
 
Сообщения: 9942
Зарегистрирован: Октябрь 26th, 2006, 6:46 pm
Откуда: Москва

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Maxfactor Июль 9th, 2016, 4:15 pm

Татьяна Ка. писал(а): Может быть. А как оно будет взаправду не дай бог узнать никому. Хотя, по-вашему, бояться вообще нечего.

Разумная осторожность не помешает, но мой отец (электрик, кстати) очень любил цитату из К. Симонова: "Держись, мой мальчик: на свете два раза не умирать!"
Аватара пользователя
Maxfactor
 
Сообщения: 323
Зарегистрирован: Январь 18th, 2016, 1:32 pm
Откуда: Краснодарский край
Число изданных книг/Жанр/Издательство: Совсем начинающий литератор.
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Джек-Попрыгунчик Июль 9th, 2016, 11:25 pm

Maxfactor писал(а):И еще одно: через неделю после ядерной войны уровень радиации даже в местах нанесения ядерных ударов упадет настолько, что можно будет вполне безопасно выходить на поверхность (правда, в некоторых местах лучше надеть противогаз). А через год там можно будет жить длительное время, так что зачем сидеть десять лет в убежище? Реальность она куда менее красива, нежели литература.

Опять вы со своей неделей?
Вот откуда вы взяли эти цифры?
Вы что участник ядерной войны?
Я не умничаю, я такой и есть )))))

"Что мешает писателю? Выпивка, женщины, деньги и честолюбие. А также отсутствие выпивки, женщин, денег и честолюбия.
Эрнест Хемингуэй"


Пятое правило
Вы принимаете себя слишком всерьез.
Аватара пользователя
Джек-Попрыгунчик
 
Сообщения: 1370
Зарегистрирован: Август 1st, 2013, 1:23 pm
Откуда: Россия, просто Россия......
Число изданных книг/Жанр/Издательство: еще нету......
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Павел Июль 10th, 2016, 12:54 am

Maxfactor, ядерный удар запустит систему "Удар из гроба", которая автоматически рассылает подарки всем. Цепь ядерных взрывов приведет либо к ядерной зиме, либо к полному уничтожению атмосферы.
А вы про противогаз...
«СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЁТ ОБИЖЕННЫЙ!» Братья Стругацкие
Аватара пользователя
Павел
 
Сообщения: 795
Зарегистрирован: Октябрь 27th, 2014, 7:05 pm
Откуда: Темный мир
Число изданных книг/Жанр/Издательство: Начинающий литератор.
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Алексей Июль 10th, 2016, 1:37 am

Maxfactor писал(а): И еще одно: через неделю после ядерной войны уровень радиации даже в местах нанесения ядерных ударов упадет настолько, что можно будет вполне безопасно выходить на поверхность (правда, в некоторых местах лучше надеть противогаз). А через год там можно будет жить длительное время, так что зачем сидеть десять лет в убежище? Реальность она куда менее красива, нежели литература.


По поводу бомбы я свою ошибку понял, спасибо. По термоядерному оружие скудо-бедно осведомлён. Однако не знал, что уран больше не используется. Но есть вероятность, что могла быть использована бомба "старого" образца? Нет, наверное. Так или иначе - спасибо, что уточнили. Я в данной теме профан, и опирался лишь на статью Белопухова "Физика ядерного взрыва" и некоторые интернет ресурсы.

Но вот насчет последствий такой войны я не согласен. Да, как в литературе, я могу себе позволить опущения фактов, но я старался опираться на более-менее реалистичный сценарий. Да - возвёл его в абсолют, т.е. рассматривал самый страшный исход ядерных передач - с использованием полного запаса подобного оружия (около 17 000 боеголовок). Однако старался воспроизвести все последствия. В целом - сами ядерные взрывы послужат лишь спичками. Множество городов затем вполне вероятно поглотят огненные смерчи (подобное происходило, к примеру, в Хиросиме и Дрездене). В результате с потоками воздуха в стратосферу поднимаются тысячи тонн сажи и оксидов азота. Дальше, во второй части, об этом расписано подробней.
Не понимаю, почему цепляются именно к радиации? Я согласен, что не она будет играть важнейшую роль в будущем, хоть и затронет человека. Но есть и другие факторы. И их много.
В итоге нас ждет сначала ядерная зима продолжительностью от полугода до двух лет (здесь я так же выбрал самое большее время), затем ещё ядерное лето, ну а потом и весна, что продолжится лет как минимум пятьдесят.
Последний раз редактировалось Алексей Июль 10th, 2016, 1:51 am, всего редактировалось 1 раз.
Алексей
 
Сообщения: 14
Зарегистрирован: Июль 5th, 2016, 12:33 am
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Алексей Июль 10th, 2016, 1:42 am

Добавка: спасибо всем за отзывы! Столь небольшое, на первый взгляд, сообщество, одарило меня многочисленной критикой, которой я ждал вообще-то совсем с других ресурсов. Но там всё глухо. Ну да ладно! Спасибо вам! Вы подали много пищи для раздумий и показали мне моё же творчество с других ракурсов - что мне и было так необходимо :)
Буду перепиливать старое и допиливать новое.
Алексей
 
Сообщения: 14
Зарегистрирован: Июль 5th, 2016, 12:33 am
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Maxfactor Июль 10th, 2016, 4:03 am

Павел писал(а):Maxfactor, ядерный удар запустит систему "Удар из гроба", которая автоматически рассылает подарки всем. Цепь ядерных взрывов приведет либо к ядерной зиме, либо к полному уничтожению атмосферы.

Интересно, как ядерные взрывы приведут к уничтожению атмосферы?

Множество городов затем вполне вероятно поглотят огненные смерчи (подобное происходило, к примеру, в Хиросиме и Дрездене). В результате с потоками воздуха в стратосферу поднимаются тысячи тонн сажи и оксидов азота.

Да и пусть себе поднимаются. Тысячи тонн пепла поднимаются в стратосферу из-за банального извержения вулканов, и никакой ядерной зимы нет.

Вот откуда вы взяли эти цифры?

Видимо, из периода полураспада образующихся при ядерном и "чистом" термоядерном взрыве элементов. При "грязном" термоядерном взрыве (с тампером из обедненного урана) все куда хуже, но тоже не так страшно, как кажется.

Однако не знал, что уран больше не используется

На самом деле обедненный уран-238 может применяться в тамперах (оболочках-толкателях) термоядерных бомб. Обычно инертный уран-238 при облучении его быстрыми нейтронами (которые образуются при термоядерном взрыве) начинает активно делиться - происходит реакция Джекилла-Хайда. При этом возрастает мощность взрыва, но и сильно увеличивается радиоактивное заражение продуктами деления тампера. Поэтому обычно применяют свинцовый тампер.
Аватара пользователя
Maxfactor
 
Сообщения: 323
Зарегистрирован: Январь 18th, 2016, 1:32 pm
Откуда: Краснодарский край
Число изданных книг/Жанр/Издательство: Совсем начинающий литератор.
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Павел Июль 10th, 2016, 2:03 pm

Maxfactor писал(а):Интересно, как ядерные взрывы приведут к уничтожению атмосферы?

Огромное количество взрывов(боеголовки запущенные, хранящиеся на слкадах, атомные электростанции и хранилища радиоактивных веществ) приведет к ядерной ночи(пыль и облака в атмосфере), которая в свою очередь приведет к ядерной зиме, а учитывая сколько сейчас в мире готовых боеголовок, зима будет длиться очень долго, а ночь сколько будет длиться, непонятно вообще, ибо взволнованная атмосфера может измениться, став сплошной аномалией с электромагнитными искажениями.
Не все можно просчитать, поэтому давайте отложим карьеру экстрасенсов)
«СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЁТ ОБИЖЕННЫЙ!» Братья Стругацкие
Аватара пользователя
Павел
 
Сообщения: 795
Зарегистрирован: Октябрь 27th, 2014, 7:05 pm
Откуда: Темный мир
Число изданных книг/Жанр/Издательство: Начинающий литератор.
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Алексей Июль 10th, 2016, 2:26 pm

Maxfactor писал(а):Да и пусть себе поднимаются. Тысячи тонн пепла поднимаются в стратосферу из-за банального извержения вулканов, и никакой ядерной зимы нет.


А так же сажа. Собственно, пепел куда менее опасен, чем сажа (хотя и он, в больших количествах, влияет на климат, к примеру 1816 "год без лета"). Но пепел не задерживается в стратосфере и быстро оседает с осадками. С сажей всё иначе - поднявшись вверх, сажевый аэрозоль нагревается и тем самым теряет свою массу, тобишь становится легче. Из-за этого сажа поднимается ещё выше, вместе с тёплым воздухом, выходя из зоны образования осадков. Процесс конвекции замедляется, и остальная "грязь" дольше задерживается в облаках. Вот вам и ядерная ночь. Земля остывает, пока нагревается стратосфера - вот вам и ядерная зима. Дальше всё будет наоборот - достаточно прогревшись и накопив огромное кол-во углекислого газа, начнет работать парниковый эффект. Будет у нас настоящая жаркая теплица. Это лето. И только после всего этого медленно начнётся восстанавливаться климат. Ядерная весна.
Как-то так.
Ах, да - а оксиды азота как минимум на 50% разрушат озоновый слой, увеличив ультрафиолетовое солнечное излучение.
Алексей
 
Сообщения: 14
Зарегистрирован: Июль 5th, 2016, 12:33 am
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Татьяна Ка. Июль 10th, 2016, 2:27 pm

Павел писал(а):Не все можно просчитать, поэтому давайте отложим карьеру экстрасенсов)


И экстрасенсов, и пророков, и прорицателей! И вообще, как сказала мне вчера женщина из Свидетелей Иеговы: "Мы все кмрем, но нас ждет великое воскресение!"
Аминь!
«Есть в моей книге хорошее. Кое-что слабо. Немало есть и плохого. Других книг не бывает, мой друг». Марциал
Аватара пользователя
Татьяна Ка.
 
Сообщения: 9942
Зарегистрирован: Октябрь 26th, 2006, 6:46 pm
Откуда: Москва

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Алексей Июль 10th, 2016, 2:35 pm

Хотя Павел и прав - всё спрогнозировать для такой ситуации невозможно. Но тут ясно одно - урон от ядерной войны будет ужасающий. Уж простите, но ваш "однонедельный" взгляд на самом деле куда менее правдоподобный, чем вы хотели бы показать. Я не о социальной части (хотя и в ней возникают вопросы), а именно о климатических последствиях такого конфликта.
Алексей
 
Сообщения: 14
Зарегистрирован: Июль 5th, 2016, 12:33 am
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Павел Июль 10th, 2016, 3:37 pm

Татьяна Ка. писал(а):И экстрасенсов, и пророков, и прорицателей! И вообще, как сказала мне вчера женщина из Свидетелей Иеговы: "Мы все кмрем, но нас ждет великое воскресение!"
Аминь!

воистину :)
«СЧАСТЬЕ ДЛЯ ВСЕХ, ДАРОМ, И ПУСТЬ НИКТО НЕ УЙДЁТ ОБИЖЕННЫЙ!» Братья Стругацкие
Аватара пользователя
Павел
 
Сообщения: 795
Зарегистрирован: Октябрь 27th, 2014, 7:05 pm
Откуда: Темный мир
Число изданных книг/Жанр/Издательство: Начинающий литератор.
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Re: Начало (постапокалиптика). Пишется. Объём части - 7000 сл.

Сообщение Maxfactor Июль 11th, 2016, 12:14 am

Алексей писал(а):Хотя Павел и прав - всё спрогнозировать для такой ситуации невозможно. Но тут ясно одно - урон от ядерной войны будет ужасающий. Уж простите, но ваш "однонедельный" взгляд на самом деле куда менее правдоподобный, чем вы хотели бы показать.

"Одна неделя" относилась только к радиационному заражению местности. Что касается остального - то ученым выгоднее "сгустить краски", выдать наихудший сценарий, дабы ни у кого не возникло желания применить ЯО. Ученые - они люди заинтересованные.


Ах, да - а оксиды азота как минимум на 50% разрушат озоновый слой, увеличив ультрафиолетовое солнечное излучение.

Да это уж вообще ерунда. Разрушение озонового слоя - сказка, придуманная Дюпоном (производитель химоты такой), дабы конкуренты прекратили продажу фреонов.
Аватара пользователя
Maxfactor
 
Сообщения: 323
Зарегистрирован: Январь 18th, 2016, 1:32 pm
Откуда: Краснодарский край
Число изданных книг/Жанр/Издательство: Совсем начинающий литератор.
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

След.

Вернуться в Проба Пера

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 14

cron