ЕГО ЗВАЛИ АДАМ

:) Место для самых отчаянных авторов-мазохистов, желающих испытать невероятные ощущения :)

А теперь серьезно.
В этом разделе есть два правила.
1. Будь доброжелателен.
2. Если не готов выполнять пункт 1. - ищи себе другой форум, не дожидаясь действий администрации.

Модераторы: просто мария, Becoming Jane

ЕГО ЗВАЛИ АДАМ

Сообщение Владимир Воронин 13 Июль 20th, 2015, 2:55 pm

Адам появился в хуторе летом. Летом и исчез. Между его появлением и исчезновением прошло пять или шесть лет. А может быть и восемь.

За это время он перезнакомился со всеми обитателями хутора и ближайшей деревни, стал любимцем молодых баб и девок. Да и как было его не любить? Молодой, красивый, широкоплечий. Чистое светлое лицо, рыжеватые, всегда аккуратно причёсанные волосы, голубые, как небо, глаза.

Был у него и паспорт. В красной красивой книжечке вклеена и заламинирована его фотография, имеются все необходимые номера, фамилия, имя-отчество. Не было только прописки.

Не прописывался он, по каким-то своим, неведомым окружающим и участковому инспектору причинам. А так, всё честь по чести: Рубинштейн Адам Рувимович. Год рождения, дата выдачи. Хоть сейчас в ЗАГС. Но жениться Адам не спешил, гулеванил так. Хотя его погодки давно уже переженились.

Внешность его, ну никак не соответствовала паспорту. Ну не похож он был на еврея! Хотя об обратном говорила его фамилия и отчество. Имя Адам и мог бы дать явно русскому пацану какой ни будь поп. А отчество? А фамилия? Да и не принято было во времена, когда он появился на свет, доверять такое важное дело, как имянаречение, какому-то попу, служителю культа.

Это была не единственная странность Адама. Он, например, категорически отказывался официально устраиваться на работу. Шабашил понемногу у фермеров, коих развелось в описываемые лихие годы перестройки и ломки старого, социалистически-утопического строя, немало.

Участковому милиционеру который, на всякий случай, проверил его паспорт, не нашёл ничего криминального и посоветовал устроиться в колхоз и прописаться (мол общежитие, возможная пенсия в будущем и всё такое), Адам резонно отвечал, что ещё не определился с местом жительства. Вот найдёт себе подходящую богатую вдову, тогда и определится. Может быть, зацепится навсегда в этой местности.

Но подходящей вдовы на горизонте не наблюдалось, всё шло как шло. Участковый был из местных, не дурак выпить. Да и по бабам не дурак. Приходилось ему выпивать и в одной компании с Адамом.

Участковый, когда то давно, в молодости, служил в армии в Одессе. Выучил там несколько еврейских слов и в шутку, по-пьяни, пытался разговаривать с Адамом «по-еврейски».

Но Адам слов еврейских не понимал, на шутки участкового обижался сильно. И вообще, почему то очень сердился, когда его называли евреем. Хотя кто он был, согласно паспорту? Эти странности ему прощали, думали по-деревенски просто: «кому же хочется евреем-то быть?»

Знал тайну Адама только один единственный хуторской фермер. К которому и прибился по первости Адам. Вроде как служили они вместе. Но служба – службой, а в деревне работать надо. В деревне гость - три дня гость. Потом отрабатывать надо свой кусок хлеба.

Работать Адам не любил, хотя и умел. Деревенский труд однообразен до муторности. Скотину нужно к примеру, кормить каждый день. И не один раз. Корова не знает выходных и праздников. А праздники Адам любил. Животные часто оставались непоены-некормлены. Хозяин-фермер ругался, в запальчивости называя Адама почему-то Максимом. Адам уходил к другому фермеру. Потом возвращался. Начиналось всё сначала.

Иногда он пригревался на несколько дней у какой ни будь бабенции и совсем не работал. Но и это ему надоедало. Нельзя сказать, чтобы он был лентяем. Он мог работать долго и самозабвенно. Но не больше одного-двух дней подряд. Его угнетала однообразность деревенских занятий и жизни вообще. Но помочь он никогда не отказывался.

Через время, в хуторе и в ближайшей деревне, не осталось ни одного двора, где не поработал бы Адам. Даже участковому, державшему десяток свиней, как-то раз подсобил разгружать корма. Почти за-так, за бутылку. Которую и распили тут же вместе, на кухне у милиционера.

Многие хотели бы видеть его своим мужем и зятем. Но Адам не давался. Расставался с очередной пассией как раз тогда, когда она была готова шить подвенечное платье.

Самое интересное, что бывшие девицы и бабы, ревновали Адама друг к другу. Бывало, даже дрались между собой. Но на него самого, как бы ни странно это ни выглядело, не очень то и сердились.

Так и жил Адам среди бурной, пьяной, скучной деревенской жизни. Как перекати-поле, нигде и ни с кем подолгу не задерживаясь. Выпивал. Бывало и очень. Сильно выпивши, садился в уголок и плакал. Плакал о своей загубленной жизни. Обязательно находилась какая ни-будь сердобольная, старавшаяся его утешить. И утешала.

Но не факт, что проснувшись утром в новой постели, Адам задерживался надолго. Он считал себя абсолютно свободным. Свободным он и был. Свободу любил пуще жизни и об этом постоянно говорил.

Только один человек в хуторе знал, чего стоила эта свобода и как она ему далась. Только один единственный человек, его бывший сослуживец, знал, что Адамом он стал совершенно случайно. Что при рождении его нарекли совсем другим именем. И отца его звали вовсе не Рувим по фамилии Рубинштейн. И о том, что на свете есть евреи, он вообще узнал не с первого дня рождения, а гораздо позже.


Они познакомились и подружились в первом классе школы. В том возрасте, когда не очень-то имеет значение, кто твои родители и какой они национальности. Классу к десятому, дороги разошлись, но приятелями они остались.

Настоящий Адам учился играть на скрипке и готовился к поступлению в университет. А наш Адам, связался с весёлой компанией молодых прожигателей жизни. Пил, веселился, портил девчонок. В общем, отрывался по полной.

Для такого времяпрепровождения нужны деньги. И они были. Наш Адам не задумывался, откуда деньги берутся. Не очень он задумался и тогда, когда впервые его «просветили», пригласили «на дело».

Американских боевиков с удачными, и очень удачными ограблениями банков, он насмотрелся к тому времени достаточно много. Но в стране советов, в которой он тогда жил, банков не было. Были сберкассы. Вот одну из таких сберкасс и решили бомбануть развесёлые дружки.


На «дело» пошли вчетвером. В масках и с обрезами. Как и положено в американских фильмах. Но это был не фильм. Когда они вломились в одну из сберкасс на окраине города, в ней почти никого не было.

Это «почти», составляла девица средних лет, собиравшаяся уже было домой. Она не успела нажать сигнальную кнопку, как её уложили носом в подратый, замызганный линолеум пола. Да и были ли в те времена пресловутые сигнальные кнопки в сберкассах на окраине города, берёт сильное сомнение.

Пока товарищи по налёту загружали имеющуюся наличность в спортивную сумку, наш герой стоял в растерянности посреди комнаты и с удивлением и интересом смотрел на происходящее через прорези маски. В руках держал обрез двуствольного охотничьего ружья, который ему выдали перед «мероприятием».


На полу вздрагивала спиной молодая и красивая ещё женщина. Она безудержно рыдала. Неопытному грабителю жалко стало барышню. Он решил её успокоить. Потому как рыцарем был в душе.

Да ничего страшного, по его разумению, и не произошло. Подумаешь, взяли немного денег! Так деньги же не её, деньги государственные!

Парень отложил обрез в сторону, снял маску, присел на корточки и погладил женщину по голове. Потом по упругой спине. Потом ниже. Она перестала рыдать, по-видимому, успокоилась. Адам вытер слёзы с её лица. Женщина не сопротивлялась. В общем-то, и изнасилования никакого не было, о котором потом писали газеты. Всё произошло как-то само собой.

Когда грабители уходили из сберегательной кассы, наш горе-любовник забыл на сейфе свой обрез. А на нём отпечатки пальцев. Со слов девицы составили фоторобот. Районный участковый сразу опознал парня. К нему пришли. Естественно не застали.

Дружки-гангстеры, хватившись обреза, поняли сразу, чем это грозит. Обвинили Адама в «провале операции». Выделили малую толику награбленного, велели исчезнуть.

Он и исчез. Исчез сначала на Юг, потом на Север. Адам прекрасно понимал, что одного только ограбления сберкассы, хватит на много лет «в местах не столь отдалённых». Плюс изнасилование «при отягчающих». Дружки объяснили, что это и на «вышак» потянуть может. Мол, намажут тебе лоб зелёнкой, чтоб не больно было, и амба, пулю в намазанное место.

Скрывался долго, пока денег хватило. Но красные червонцы, с профилем вождя мирового пролетариата товарища Ленина, кончились. Поголодал немного, поехал домой. Будь что будет.

В областном городе, на пригородном вокзале, случайно встретил своего бывшего школьного товарища. Как на духу всё ему рассказал. Страшно было рассказывать. Вдруг испугается и сдаст в милицию? Друг не сдал.


Приехали поздно вечером к другу домой. Всё обговорили за ужином. Утром друг написал заявление в милицию. Об утере паспорта. Его поругали, выписали штраф, велели принести документы для получения нового. Он принёс. Но по ошибке положил в конверт не свои фотографии, а фотографии своего школьного товарища, которые сам же и изготовил в домашней фотолаборатории.

Через время другу выдали новый паспорт. А ещё через время, он опять написал заявление. Что потерял уже новый паспорт, но зато нашёл старый. Его ругали почём зря. Опять оштрафовали.

Так появились два паспорта на имя Адама Рувимовича Рубинштейна. Причём и преступления никакого, например подделки документов, совершено не было. Оба паспорта были настоящими. Ну а фотографии разные, так это, наверное, в паспортном столе невнимательная сотрудница перепутала!

Друг снабдил новоиспечённого Адама небольшим количеством денег, посоветовал осесть в деревне. Там контроль за паспортным режимом послабее. Посоветовал не вступать ни в какие официальные отношения с государством.

А то мало ли что, вдруг при прописке например, какая ни будь, не в меру бдительная барышня выяснит, что один Адам Рубинштейн уже есть. Можно конечно назваться полным тёзкой, но лучше не искушать судьбу.

Так и жили до времени два Адама. Один в большом городе заведовал кафедрой института. Второй ничем не заведовал. Жил потихоньку на далёком хуторе.

Тот Адам, что в хуторе, терпеть не мог любое изображение Владимира Ильича Ленина. Портреты вождя напоминали ему те самые красные червонцы, с которых начались его злоключения.

Городской Адам не любил Ленина по своим причинам, которые нам не интересны. Многие в нашей стране не любят Ленина, каждый по своей причине. Но это к делу не относится.

Так и жил бы наш Адам, возможно, до самой старости полубродягой и бомжом. Прибился бы, в конце концов, к какой ни будь бабенции, которой мужчина в доме важнее штампа в паспорте, да и доживал бы спокойно свой век, вспоминая иногда беспутную молодость и своё бывшее имя, которое и сам почти забыл.

Но случилось иначе.


Как-то собрались три или четыре молодые хуторские пары побухать, отметить очередной праздник. А может, и без праздника собрались, просто так. Надо же как-то культурно проводить свободное время, дело-то молодое. Вот за самогоночкой и проводили.

Все были женаты. Хоть и молоды, но имели по двое, а то и по трое детей. Сбагрили ребятишек бабушкам-дедушкам, да и собрались в хате на краю леса. Как попал в эту компанию семейных людей Адам, человек принципиально не женатый, никто не знает. Он часто попадал в самые различные компании, где был самогон, и было весело.

Выпивали, орали песни, веселились, выходили покурить. В очередной раз выйдя покурить, Адам больше чем нужно задержался во дворе с одной из молодаек. Ходили слухи, что раньше он с ней «мутил воду». Но они давно расстались, бывшая его пассия благополучно вышла замуж за деревенского тракториста, успела родить ему трёх сыновей.

Когда они вдвоём вошли в хату, тракторист сидел на кровати, нервно курил. На него шипела хозяйка дома. Просила выйти с сигаретой во двор или хотя бы курить в печку. Тракторист молчал, курил и, рюмку за рюмкой, ни с кем не чокаясь, пил самогон. Он ревновал.

Адам, тоже в изрядном подпитии, ничего не замечал. Войдя в дом, они остановились с «бывшей» возле печки и о чём-то тихо разговаривали. Тракторист, сидел набычившись и пил. Потом встал, стоя выпил полстакана, затянулся. Потушил сигарету в консервной банке, заменяющей пепельницу. Слегка покачиваясь, двинулся к выходу.

Парень был здоровенный и малоразговорчивый. На дороге у тракториста стояли его жена и Адам. Адам стоял спиной. Проходя мимо чурбачка у печки, на котором кололи лучину для растопки, тракторист мимоходом, не думая, поднял с него маленький туристский топорик и обрушил его на голову Адама.

Топорик был хоть и маленький, но тяжёлый. Да и силищи трактористу было не занимать. Лезвие топора вошло в голову легко, как в тесто. Плотной черепной кости как будто и не было.

Адам неловко завалился на печку. Крови почти не было. Он умер сразу, ещё стоя на ногах. Все замерли. Всё произошло так неожиданно. Даже для тракториста. Он никого не хотел убивать. Он просто хотел выйти, а ему мешали. А тут, этот чёртов топор, подвернулся под руку.

Минуту-другую все молча осознавали случившееся и трезвели. Потом женщины закричали, засуетились мужчины. С некоторым усилием, вытащили топор из головы Адама. Это не помогло, Адам был мёртв. Случилось то, что случилось.

Стали думать, что делать дальше. Сняли со стены шерстяное одеяло, служившее ковром, завернули в него тело. Посовещавшись, понесли тело в одеяле к близкому лесу.

Несли мужчины. Женщины тащили две лопаты, тяпку и злополучный топор. Продравшись сквозь придорожные кусты, остановились под вековым дубом. Стали копать. Мешали корни деревьев. Их перерубали топором.

При свете луны и двух тусклых фонариков, с трудом выкопали неглубокую яму. Положили в яму Адама, накрыли одеялом, засыпали землёй. Холмика делать не стали. Наоборот, разровняли и притоптали ногами землю. Присыпали опавшими пожухлыми листьями, забросали ветками.

Возвращались притихшие. Выпили по одной не чокаясь.Клятвенно пообещав друг другу никому ничего не говорить, разошлись по домам.
Но их было три или четыре пары. Значит шесть или восемь человек. Половина женщины. Через время, по деревне и хутору поползли слухи. Доползли слухи и до фермера, бывшего сослуживца и друга Адама.
Поначалу ни он, ни кто другой, не придали значения неожиданному исчезновению Адама. Такое случалось с ним и раньше. Адам неожиданно исчезал, бывало на несколько месяцев. Потом, так же неожиданно, появлялся, никогда никому не рассказывая, где он был и что делал. На этот раз его не было слишком долго.

Слухи становились всё настойчивей. Фермер-сослуживец негодовал, но не знал что делать. С одной стороны, ему нужно бы отомстить за смерть друга. Так, по крайней мере, пишут в книжках и показывают в фильмах про дружбу.


Фермер решил мстить. Даже купил пистолет по случаю. Боевой. Переделанный из газового городскими умельцами. Он даже пристрелял пистолет на лесной поляне. Возможно той самой, на которой покоился его друг.

Но фермера одолевали сомнения. А вдруг узнают? Даже наверняка узнают! Ведь что это за месть, если о ней никто не узнает? А у него четверо детей мал-мала меньше, жена молодая. Его посадят, непременно посадят! А что будет с ней и с ними?

Заявить в милицию? Использовать закон в качестве орудия мести? Но, во-первых, как то западло закладывать властям, пусть даже и преступников. Не любил фермер власть, хоть и не советскую уже.

Опять же, у них тоже дети. Даже грудные есть. Отцов пересажают, безотцовщина расти будет. А может быть, даже наверняка, пересажают и матерей. Ведь они тоже, вроде как участницы. Тогда совсем плохо. Детей, а их человек десять будет на всю компанию, отдадут в детский дом.

Фермер сам был детдомовцем. Знал, что такое расти без отца-матери, без братьев и сестёр. Потому и детей у него, несмотря на относительную молодость, было уже четверо. И он не собирался на этом останавливаться.

Большая, дружная семья была мечтой его детства и юности. Он делал всё, чтобы создать такую семью. Строил большой дом, горбатился как проклятый, возводил будущее.

И теперь он должен лишиться всего? Всех своих мечтаний? Из-за друга, который и свою жизнь поломал, а теперь мог поломаться и его мирок, с таким трудом созданный и взлелеянный?

Но всё-таки друг! А может, врут умные книжки и красивые фильмы? Нужно сперва о себе и своей семье заботиться, а потом уж о мести за друга помышлять? Фермер всё думал, седел, но ничего не предпринимал.

Тут и собственная беда привалила негаданно, не до Адама стало. Загуляла жена-учительница, мать четверых детей. Она преподавала в сельской школе ботанику и зоологию. Про тычинки-пестики детям рассказывала. Неожиданно для себя влюбилась в старшеклассника-переростка, хулигана и неоднократного второгодника, смуглого, красивого и весёлого парня.

Со временем фермер стал замечать, что его хлопотунья и домоседка жена, стала больше чем обычно уделять внимания подготовке к занятиям. Она даже стихи писать стала про поникшие розы и цветущие васильки.

Часто вечером, подоив корову, наскоро покормив ужином мужа и детей, садилась на велосипед и отправлялась в школу по неотложным делам. Подзапустила хозяйство, но стала тщательней одеваться и старательней краситься-прихорашиваться перед работой. Иногда допоздна задерживалась у мамы или подруг.

Муж, как водится, узнал обо всём последним. Он, как водится, прибил жену. Хорошо прибил, до синяков. А она, слегка припудрив синяк под глазом, села на велосипед и укатила к своему Васильку. Теперь уже не скрываясь, открыто.

Тот испугался и выгнал её. Да ещё фингал поставил под здоровый глаз. Зачем ему, молодому красавцу, чужая жена с четырьмя детьми? Да ещё муж заявится, не дай Бог, с разборками. Оно ему надо?

Жена, как побитая кошка, вернулась к мужу. Но мужа не было. Был раздавленный жизнью и свалившимися на него несчастьями нетрезвый человек. Трезвым он с тех пор не бывал. Он думал пьяную горькую думу.

Жену он взял прямо со школьной скамьи, не дав ей даже закончить школу. Сразу приспособил к деторождению и хозяйству. Девчонке нравилось быть замужем за взрослым серьёзным мужчиной, крепким и небедным хозяином. Ей нравилось быть матерью.

Но природа, как видно, взяла своё. Не отгуляв положенное в девичестве, барышня гульнула позже, когда гулять не следовало. И ничего поделать с этим она не могла. Баба, она и есть баба. В любом возрасте и положении.

Фермер, конечно, мог, и должен был, убить неверную жену. И пистолет имелся. Но что тогда будет с детьми? Её он, положим, убьёт. Его непременно посадят. А дети куда? В детдом? Не надо, он там был.

Фермер седел, пьянел, крепкое некогда хозяйство разваливалось. Недостроенный громадный дом, предназначенный для большой, счастливой семьи, стоял без крыши. Под стеной гнили стропила и доски, ржавело железо. Интереса к жизни уже не было. И помирать нельзя, и жить невмоготу. Остаётся только водка. Вроде бы и живёшь, а вроде бы и нет.

По весне бывший фермер продал последнюю корову и, забрав детей, укатил в город. Жену-изменщицу, прихватил с собой. Надо же кому то за детьми приглядывать.


До участкового тоже доходили слухи о происшествии в доме на краю леса. Но он был человек деревенский, пьющий и в меру гулящий. Как человек пьющий, понимал, что по-пьяни может произойти всё, что угодно. Даже самое невероятное.

Поэтому, как человек юридически образованный, он решил, в силу своей образованности и жизненного опыта, применить к данному случаю презумпцию невиновности.
Означало это мудрёное юридическое выражение, простую истину: есть заявление, есть преступление, нет заявления, нет преступления. К тому же, его тоже посещали мысли о возможном десятке сирот.

Участковый успокаивал себя и свою служебную совесть ещё и сроком давности. Он не помнил точно, какой срок давности у убийства по неосторожности и соучастия в нём. Но точно знал, что такой срок есть. А раз есть, значит, кто-то умный его придумал. А раз придумал, то он применяется.

Почему бы его не применить в данном конкретном случае? Ведь он, этот срок, когда ни будь всё равно наступит. И тогда все как будто невиноваты. И вообще, он не обязан проверять каждый нелепый слух. Тем более, никакого Адама на его территории не значится.

У других участников происшествия на хуторе, тоже были свои мысли по этому поводу. Были мысли и у жителей деревни и хутора, знавших Адама, до которых тоже дошли странные и страшные слухи.


Не было никаких мыслей только у Адама. Он лежал тихонько среди корней вековых деревьев, укрытый тёплым шерстяным одеялом. Гнил помаленьку, растворялся в земле.
В той земле, из которой, по слухам, Бог сотворил первого человека.
Владимир Воронин 13
 
Сообщения: 100
Зарегистрирован: Май 28th, 2015, 12:09 am
Anti-spam: Нет
Введите среднее число (тринадцать): 13

Вернуться в Проба Пера

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 5

cron