Александр Дром. Фея. Новеллетта

[Александр Дром]

Александр Дром


Фея


Её звали Фея. Она и была феей. Только маленькой. В пересчёте на человеческий возраст всего-то лет двенадцати. Самое время влюбляться без памяти. Она и влюбилась. В художника.
Разве она виновата в том, что художник был начинающий, так, неумеха-мазилка.
Считай, всё лето, каждое утро, перед восходом солнца, приезжий художник приходил к ней на Ромашковый луг — на пленэр.
Вот уже месяц всё никак не закончит этюд, единственный за всё это лето. Самый обычный — для начинающих. Изгиб реки в рассветной дымке тумана, заливной луг, вернее, прибрежный кочкарник, и на переднем плане — единственный куст ромашки, высвеченный лучами восходящего солнца. Банально.
Всё прописано до мельчайших деталей: каждый листочек на кустике, каждая жилочка листика. Всё — в точности, как перед глазами, но... Всё не хватает чего-то, может, верного освещения, может, таланта. Не то!..
Сидит каждое утро, сравнивая натуру с изображением, подправляет и подправляет этюд, и всё бестолку.
За спиной у художника, словно ангел-хранитель, всегда сидит Фея. Тихонечко и невидимо сидит себе и сидит, не сводя обожающего взгляда с возлюбленного. Осторожно, чтобы не спугнуть гению вдохновения, заводит руку за спину, срывает, не глядя, ромашку, гадает: "Любит — не любит..."
Так вдвоём и сидели с рассвета и до полудня каждый день в августе, пока однажды художник не вздохнул горестно:
— Всё. Кончилось лето. Не будет и завтра нужного света, бросаю всё к чёрту. Бездарность. Прямая дорога на рынок — торговать баклажанами.
Наутро художник привычно всё разложил по местам. Начал придирчиво сравнивать свой этюд с видом и... обомлел. Лепестки ромашки просвечивали необычайно нежным шелковисто-красным оттенком. Дрожащими руками смешивал краски художник, боясь упустить краткий миг чуда. Слава богу, нужное освещение, как по заказу, не уходило, только ближе к полудню поблекли ромашки.

На вернисаже в Париже художника дружно признали восходящей звездой какого-то псевдо-изма.

Художник уехал, и луг совсем опустел.
У Феи было прирождённое чувство прекрасного, на то и фея, вот только чудесить она ещё не умела — слишком маленькая. Лепесток за лепестком расписала собственной кровью, а сколько той крови в маленькой фее...

Ноябрь 2010 г.
Памяти Валентины

[Татьяна Ка.]

Я не знаю, можно ли это обсуждать? Все-таки - посвящение...

[Александр Дром]

Я не знаю, можно ли это обсуждать? Все-таки - посвящение...

Спасибо, Татьяна. И вдвойне спасибо - за этот вопрос, за тактичность.
Но обсуждать, ведь, будем не посвящение, а саму новеллетту, ремесло. Почему я это написал - личное. А вот все остальные вопросы: зачем, как и что - уже ремесло.
Заранее благодарен за все и любые отзывы.
С уважением - Дром

[Татьяна Ка.]

Местами очень трогательно и нежно.

спугнуть гению вдохновения

в начале она называет его мазилкой, что, кстати, не очень вяжется с влюбленностью. Объект поклонения, сами понимаете, самый, самый. самый...

заводит руку за спину, срывает, не глядя, ромашку, гадает: "Любит — не любит..."

Момент понравился, разве что я бы убрала, что она срывает ромашку за спиной - а то сначала спина художника, потом ее спина.

Прямая дорога на рынок — торговать баклажанами.

Среди нежности и мягкости фраза показалась грубоватой.

На вернисаже в Париже художника дружно признали восходящей звездой какого-то псевдо-изма.

Совсем отстраненно, как бросил кто-то проходящий мимо. Но этого проходящего у вас нет.

У Феи было прирождённое чувство прекрасного, на то и фея, вот только чудесить она ещё не умела — слишком маленькая. Лепесток за лепестком расписала собственной кровью, а сколько той крови в маленькой фее...

Окончание немного не поняла. Чудесить не умела, но освещение, то есть рассвет, не уходил. Разве это не чудеса? Расписала ромашку своей кровью - разве не чудеса?

[Александр Дром]

Местами очень трогательно и нежно.

спугнуть гению вдохновения

в начале она называет его мазилкой, что, кстати, не очень вяжется с влюбленностью. Объект поклонения, сами понимаете, самый, самый. самый...

заводит руку за спину, срывает, не глядя, ромашку, гадает: "Любит — не любит..."

Момент понравился, разве что я бы убрала, что она срывает ромашку за спиной - а то сначала спина художника, потом ее спина.

Прямая дорога на рынок — торговать баклажанами.

Среди нежности и мягкости фраза показалась грубоватой.

На вернисаже в Париже художника дружно признали восходящей звездой какого-то псевдо-изма.

Совсем отстраненно, как бросил кто-то проходящий мимо. Но этого проходящего у вас нет.

У Феи было прирождённое чувство прекрасного, на то и фея, вот только чудесить она ещё не умела — слишком маленькая. Лепесток за лепестком расписала собственной кровью, а сколько той крови в маленькой фее...

Окончание немного не поняла. Чудесить не умела, но освещение, то есть рассвет, не уходил. Разве это не чудеса? Расписала ромашку своей кровью - разве не чудеса?

ОК! Спасибо за подробный разбор.
Пойдём по порядку.
Три действующих лица: автор, фея, художник.
Мазилкой художника называет не Фея, а автор — он же постаревший и помудревший "художник". Поэтому эта фраза и выведена в отдельный абзац.
Автору принадлежит и фраза: "На вернисаже в Париже художника дружно признали восходящей звездой какого-то псевдо-изма".
"сначала спина художника, потом ее спина." В одном абзаце дважды слово спина. Но... Точность картинки, по-моему, намного важнее "правил". Ведь это правило, вообще-то, журналистики, а не прозы. Искусственный язык журналистики, с кучей нелепых запретов и правил, самый худший багаж — для прозаика. Извините, но я на этой стороне в этом вечном споре о "правильной" литературной речи.
"Прямая дорога на рынок — торговать баклажанами". Ну, пижон... По-моему, как раз эта фраза точно всё это показывает.
"Окончание немного не поняла. Чудесить не умела, но освещение, то есть рассвет, не уходил. Разве это не чудеса?"
Нда... Этот момент был показан глазами художника. Это для него всё дело было в освещении. Но... Лепестки ромашки, ведь, просвечивали необычайно нежным оттенком не из-за лучей восходящего солнца.
Но это всё, всего лишь, моё мнение о моей новеллетте. Прав всегда Читатель! Подумаю. Для этого и выложил на разбор.
Для сборника буду делать новые редакции всех четырёх новеллетт. Вот в обсуждениях и найдём все спорные места, уже проще будет редактировать.
Спасибо за помощь в работе, Татьяна. Удачи во всём!
С уважением — Дром

[cadeta]

Считай, всё лето, каждое утро, перед восходом солнца, приезжий художник приходил к ней на Ромашковый луг — на пленэр.
Вот уже месяц всё никак не закончит этюд, единственный за всё это лето. Самый обычный — для начинающих...
Всё прописано до мельчайших деталей: каждый листочек на кустике, каждая жилочка листика. Всё — в точности, как перед глазами, но... Всё не хватает чего-то, может, верного освещения, может, таланта. Не то!..
Сидит каждое утро, сравнивая натуру с изображением, подправляет и подправляет этюд, и всё бестолку.

Я знаю ваше любимое слово))

[Александр Дром]

Считай, всё лето, каждое утро, перед восходом солнца, приезжий художник приходил к ней на Ромашковый луг — на пленэр.
Вот уже месяц всё никак не закончит этюд, единственный за всё это лето. Самый обычный — для начинающих...
Всё прописано до мельчайших деталей: каждый листочек на кустике, каждая жилочка листика. Всё — в точности, как перед глазами, но... Всё не хватает чего-то, может, верного освещения, может, таланта. Не то!..
Сидит каждое утро, сравнивая натуру с изображением, подправляет и подправляет этюд, и всё бестолку.

Я знаю ваше любимое слово))

Всё верно! Новеллетта сделана на слове "всё" — 10 раз повторяется. Это и создаёт пронзительность этой простенькой коротенькой истории — всё... И спрятаны 7 "всё" на первой из двух страниц. И 3 "всё" на верхней половине второй страницы.
Браво! Сразу заметили этот фокус. Можете сравнить с другим текстом: http://www.litclub.cvclinton.com/viewtopic.php?f=43&t=16962 — сколько раз там Вы найдёте моё "любимое" всё ?
С уважением — Дром

[Александр Дром]

М

заводит руку за спину, срывает, не глядя, ромашку, гадает: "Любит — не любит..."

Момент понравился, разве что я бы убрала, что она срывает ромашку за спиной - а то сначала спина художника, потом ее спина.

Спасибо! Там было сразу ТРИ ошибки. Глаз замылился, видел только повтор: "за спиной" - "за спину". Вторая ошибка - этот жест: "заводит руку за спину" - не нужен, не имеет ни какого значения, просто так изначально увидел эту картинку. А третья ошибка и вовсе грубейший ляп: "заводит руку за спину, срывает, не глядя, ромашку" - одно из двух лишнее!
Спасибо, исправил.
С уважением - Дром

[Александр Дром]

Считай, всё лето, каждое утро, перед восходом солнца, приезжий художник приходил к ней на Ромашковый луг — на пленэр.
Вот уже месяц всё никак не закончит этюд, единственный за всё это лето. Самый обычный — для начинающих...
Всё прописано до мельчайших деталей: каждый листочек на кустике, каждая жилочка листика. Всё — в точности, как перед глазами, но... Всё не хватает чего-то, может, верного освещения, может, таланта. Не то!..
Сидит каждое утро, сравнивая натуру с изображением, подправляет и подправляет этюд, и всё бестолку.

Я знаю ваше любимое слово))

Спасибо! И правда - перебор.
Работают только две тройки "всё":
"Всё прописано до мельчайших деталей: каждый листочек на кустике, каждая жилочка листика. Всё — в точности, как перед глазами, но... Всё не хватает чего-то, может, верного освещения, может, таланта. Не то!.."
и
"— Всё. Кончилось лето. Не будет и завтра нужного света, бросаю всё к чёрту. Бездарность. Прямая дорога на рынок — торговать баклажанами.
Наутро художник привычно всё разложил по местам."
Остальные "всё" - лишние!
Но удалось убрать только три из них. И пришлось убить фразу : "Вот уже месяц всё никак не закончит этюд, единственный за всё это лето." Отредактировать её невозможно, столько раз пытался, но там - "эффект бабочки" - всё неправильно, а тронь - умирает.
А вот это пришлось оставить :
"Считай, всё лето, каждое утро, перед восходом солнца, приезжий художник приходил к ней на Ромашковый луг — на пленэр."
Две мёртвых фразы подряд убьют всю новеллетту.
Спасибо, исправил.
С уважением - Дром

[Александр Дром]

Фея

Её звали Фея. Она и была феей. Только маленькой. В пересчёте на человеческий возраст всего-то лет двенадцати. Самое время влюбляться без памяти. Она и влюбилась. В художника.
Разве она виновата в том, что художник был начинающий, так, неумеха-мазилка.
Считай, всё лето, каждое утро, перед восходом солнца, приезжий художник приходил к ней на Ромашковый луг — на пленэр.
Вот уже месяц никак не закончит этюд. Самый обычный — для начинающих. Изгиб реки в рассветной дымке тумана, заливной луг, вернее, прибрежный кочкарник, и на переднем плане — единственный куст ромашки, высвеченный лучами восходящего солнца. Банально.
Всё прописано до мельчайших деталей: каждый листочек на кустике, каждая жилочка листика. Всё — в точности, как перед глазами, но... Всё не хватает чего-то, может, верного освещения, может, таланта. Не то!..
Сидит каждое утро, сравнивая натуру с изображением, подправляет и подправляет этюд, и бестолку.
За спиной у художника, словно ангел-хранитель, всегда сидит Фея. Тихонечко и невидимо сидит себе и сидит, не сводя обожающего взгляда с возлюбленного. Осторожно, чтобы не спугнуть гению вдохновения, срывает, не глядя, ромашку, гадает: "Любит — не любит..."
Так вдвоём и сидели с рассвета и до полудня каждый день в августе, пока однажды художник не вздохнул горестно:
— Всё. Кончилось лето. Не будет и завтра нужного света, бросаю всё к чёрту. Бездарность. Прямая дорога на рынок — торговать баклажанами.
Наутро художник привычно всё разложил по местам. Начал придирчиво сравнивать свой этюд с видом и... обомлел. Лепестки ромашки просвечивали необычайно нежным шелковисто-красным оттенком. Дрожащими руками смешивал краски художник, боясь упустить краткий миг чуда. Слава богу, нужное освещение, как по заказу, не уходило, только ближе к полудню поблекли ромашки.

На вернисаже в Париже художника дружно признали восходящей звездой какого-то псевдо-изма.

Художник уехал, и луг совсем опустел.
У Феи было прирождённое чувство прекрасного, на то и фея, вот только чудесить она ещё не умела — слишком маленькая. Лепесток за лепестком расписала собственной кровью, а сколько той крови в маленькой фее...

Ноябрь 2010 г.
Памяти Валентины

[Руслан]

С точки зрения ремесла я бы сделал образ художника более привлекательным или, по крайней мере, не таким безликим. Иначе поступок Феи всё-таки кажется перебором.

[Александр Дром]

С точки зрения ремесла я бы сделал образ художника более привлекательным или, по крайней мере, не таким безликим. Иначе поступок Феи всё-таки кажется перебором.

Согласен, если это всё написать в другой технике. Это единственная моя работа в технике Голоса, именно поэтому - править почти невозможно, только точечно - одно слово, не больше, иначе всё убиваешь.

[Руслан]

Вы чересчур мнительны.

[Александр Дром]

Вы чересчур мнительны.

ОК! Попробуйте внести правки, возможно, Вы и правы.
Я просто уже пробовал. Пробовал править и Зощенко, с тем же эффектом, междометие убираешь, даже не слово, и всё скукоживается.

Но прежде, чем вносить правку, ответьте сами себе всего на один вопрос - зачем? Зачем изменять образ художника? Что это изменит в этой истории?
Фея - любит. А художник даже не подозревает о её существовании.

[Руслан]

Ну, текст-то ваш, уж извините.

[Александр Дром]

Ну, текст-то ваш, уж извините.

И что? Редактор правит, иной раз и не спрашивая разрешения. Вот и побудьте в роли художественного редактора. Иначе как мы узнаем - можно править такие тексты или нет? Вполне возможно, что это и правда просто моя фобия, возможно просто из-за личной значимости для меня этой новеллетты.
Попробуйте отредактировать, для этого, ведь, этот раздел форума и предназначен. Только спасибо скажу - при любом результате.

[Руслан]

Александр, а сценарий за меня Вы писать будете? У меня своей работы хватает.

[Руслан]

Да и потом, я перепишу, а вы скажете - ах, не то. А мне будет казаться, что самое то. И зачем оно мне надо? Вы попросили совета в плане ремесла, я его дал. Если для вас усилить и обогатить сюжет значит сломать ваш неповторимый темпоритм, то оставляйте, как есть, хотя по мне это дурь несусветеая, ничего особенного я в вашей стилистике не вижу.

[Руслан]

Да, кстати, знаете почему дурь? Чтобы вы не обижались. Новелла ваша строится не на атмосфере, которая создаётся именно что стилистическими изысками, а на сюжетном повороте в конце, когда мы узнаем, что Фея отдала свою кровь и выжить не может. Так вот для этого вовсе не надо мучать себя, создавая особую стилистическую конструкцию.

[Александр Дром]

Да и потом, я перепишу, а вы скажете - ах, не то. А мне будет казаться, что самое то. И зачем оно мне надо? Вы попросили совета в плане ремесла, я его дал. Если для вас усилить и обогатить сюжет значит сломать ваш неповторимый темпоритм, то оставляйте, как есть, хотя по мне это дурь несусветеая, ничего особенного я в вашей стилистике не вижу.

Да нет, скорее, мы просто говорим о разных историях, по разному понимаем, что значимо, в чем сама суть этой истории. С разных колоколен, каждый со своей, на текст смотрим. Вот и всё. Мне и правда интересно, что увидели Вы в этой истории.

[Руслан]

История самопожертвования. Чтобы сделать её более убедительной советую доработать образ художника. Всё. О чем ещё рассуждать-то?

[Александр Дром]

Да, кстати, знаете почему дурь? Чтобы вы не обижались. Новелла ваша строится не на атмосфере, которая создаётся именно что стилистическими изысками, а на сюжетном повороте в конце, когда мы узнаем, что Фея отдала свою кровь и выжить не может. Так вот для этого вовсе не надо мучать себя, создавая особую стилистическую конструкцию.

Я и говорю, что мы по разному понимаем, что значимо в тексте.

[Александр Дром]

История самопожертвования. Чтобы сделать её более убедительной советую доработать образ художника. Всё. О чем ещё рассуждать-то?

Для меня это другая история.

[Руслан]

Устал я от вас. Конечно, по-разному. Вы пафос накручиваете на пустом месте, а я как дурак пляшу под вашу дудку. Меньше думайте о собственной значимости. Всего хорошего.

[Руслан]

Если другая, значит, вы не с текстом работаете, с тараканами в вашей голове. Это к психологу.