Поток лазури - новое, хорошо забытое старое, роман

[Upolex]

Глава 24
Разговор начистоту

Южногория, начало августа 20.. г.

Атира отнесли в лагерь, положили на одеяло в тени деревьев. Дыхание у мальчика было ровное, взгляд осмысленный. Он понимал, что ему говорили, но молчал. Пытался сесть, но ноги в коленях сгибались с трудом, а приподнятая от земли рука тут же безвольно падала.
— Не старайся пока, — осматривая Атира, сказала ему Татьяна. — Это временный шок — пройдет. Отдохни лучше, расслабься.
— Что с ним? — спросил Сергей.
— Временная потеря координации и речи. Скорее всего, последствия удара молнии. Может, не прямого, но мальчишку зацепило хорошо. Ожог на руке — тому свидетельство.
— Это спиннинг его виноват, — вступил в разговор подошедший Ямашев. — Как гроза началась, я еще тогда подумал: железякой в голой степи махать совсем плохо — как громоотвод притягивает.
— Ну и сказал бы ему. — Татьяна обернулась к мужу.
— Так ведь уплыли они — не успел предупредить, — ответил с сожалением Ильнар.
— Ну а сейчас что делать? — спросил Сергей.
— Родным его надо сообщить, — ответила Татьяна. — И в палатку отнести. Покой ему нужен. Успокоительные дам, общеукрепляющие. А чтобы проблем не было, местного врача пригласить хорошо бы.
— Да где ж его здесь в степи найдешь? — Ямашев почесал голову. — На сотню верст один фельдшер, да и тот, скорее всего, без лекарств.
— Лекарства я обеспечу и уход тоже. Госпитализации, скорее всего, не потребуется, но сам факт несчастного случая констатировать надо, — настаивала Татьяна.
— Попробуем констатировать. — Сергей достал из кармана мобильник и, посмотрев на экран, разочаровано сжал губы.
— Ну-ка. — Ямашев достал свой. — И у меня: «Связи нет».
— Можно Беллу с Борисом попросить, чтобы врача по пути вызвали, — предложила Катя. — Все равно отплывают.
— А ты у меня умница. Борис! — позвал Сергей.
Нимерницкие тем временем, сняв палатку, грузили вещи в починенную лодку.
— Борис, подойди на минутку!
Договорились так: Нимерницкие берут лодку с мотором, грузятся и возвращаются в Байчак: откуда все прибыли. А еще Сергей предложил отправить с ними Антошку — так безопасней будет. Ильнар возразил, но Татьяна и Катя настояли.
Антон с одной стороны хотел остаться, но с другой: в одиночестве, без друга. Уговорили пацана. Пообещали, что временно он поживет вместе с Мишаней на даче у Нимерницких.
В Байчаке Нимерницкие сообщат доктору и участковому о случае с Атиром. Дальше сядут в свою машину и благополучно проследуют в Москву. Связь с Сергеем и Ильнаром будут держать по мере того, как она восстановится.
По расчетам Сергея, если идти на хорошем ходу, то в Байчак Нимерницкие прибудут засветло. А врач и участковый, соответственно, появятся на острове завтра утром.
— Это реально, — подвел итог Сергей.
Прощание было недолгим: мужчины пожали друг другу руки. Обидевшаяся на весь мир Белла, забралась в лодку и никому даже не кивнула.
— Ну что, мужики, еще увидимся, — с грустью в голосе произнес Нимерницкий.
Шагнул вдруг к Кате и поцеловал ее в щеку.
— Хорошая у тебя, Сергей, жена. Береги ее, — сказал и оттолкнул лодку от берега. — До встречи!..
— Теперь мальчишка, — напомнил Ямашев. — Помогите ему.
— Да, — ответил Сергей и приблизился к Атиру.
Тот лежал все так же недвижимо, глядел в небо серыми глазами.
— Смотри. — Катя склонилась рядом, указала пальцем.
— Ожог, — Сергей призадумался. — Ожог, но какой-то странный, слишком правильной формы.
На предплечье мальчика четко выделялись два круга: соединенные между собой параллельными полосками.
— На схему какую-то похоже, — произнес Сергей.
— Да, — ответила Катя. — И еще, может, тебя заинтересует? Одежда на Атире была мокрая, и я заметила…
Катя, погладив мальчика по обсохшей голове, расстегнула ворот его рубашки, еще пару пуговиц. Поморщилась — неприятно было это делать, стыдно и как-то… С беспомощного, будто с покойника, снимать одежду. Но Сергею и всем им это могло пригодиться — так она думала. Расстегнула рубашку до конца.
— Странно, — произнесла, сдвинула брови. — Мне показалось, что у него на шее… амулет. — Посмотрела растерянно в сторону реки. — Может, потеряли?
— Нет, Кать, не потеряли, — молвил задумчиво Сергей. — Нашли.
Подошла Татьяна. Закатав мальчику рукав, померила давление. Сделала пару уколов.
— Ну вот, давление, пульс в норме. Успокаивающее, укрепляющее вколола. Перенесите его в палатку, — распорядилась. — Пусть поспит. И родителей его надо позвать. Че сидите, мужики?
Оглянулась на Ямашева.
Тот пожал плечами и направился в степь в сторону фермы. Шариф рванул следом.
— Как плохую весть сообщить, так я, — послышалось Ильнарово приглушенное бубнение. — Хоть ты, верный пес, меня не бросил.

Когда Нимерницкие отчалили от берега, Белла посмотрела на часы: стрелки показывали пять.
— Борь, мы до темноты успеем? — спросила она мужа.
— Однозначно, любимая.
Нимерницкий, завел мотор и, сев на заднюю скамью, взялся за румпель — направил лодку на середину реки.
Мальчишки с носа лодки с сожалением смотрели на удаляющийся берег. Жалко им было отсюда уезжать.
— Ты это, Борь, сильно не гони, — попросила Белла.
Омут: темная вода справа-слева кружилась в водоворотах. То тут, то там появлялись глубокие воронки, гребешки пены, плавали в ней какие-то ветки, пучки травы. Правда, течение было не сильным и лодку не раскачивало. Но чувство у Беллы возникло, что под ней бездонная пропасть. Аж, мурашки побежали по спине. А еще ей казалось, что из темной глубины на них кто-то смотрит — охотится. Бр! Вот сейчас высунутся корявые костистые руки и… наконец-то!
Она услышала, как свободно, радостно выдохнул Нимерницкий:
— Прошли! — бросил коротко.
И, замершие на носу, Мишаня с Антошкой тоже расслабились, зашевелились.
— Считай, половина пути позади, — Борис, улыбнувшись, посмотрел на серьезное лицо Беллы.
— Не половина, но уже кое-что, — ответила она, пригладила растрепавшиеся на ветру темные волосы.
Дальше пошло веселее. Слева остров с пологим, покрытым песком берегом — как пляж. Справа берег обрывистый темный с засохшими по верху деревьями — все это проплывало, оставалось за кормой.
Лодка вырвалась на простор. Забытая богом и людьми протока влилась в основное русло. Борис развернул судно и, обогнув южную оконечность острова, пошел с другой его стороны, прибавил газа. Пятнадцатисильный мотор заурчал на повышенных оборотах.
— Борис…
— Не бойся, Белек. — Нимерницкий будто кураж поймал: улыбался. — Не бойся, здесь же простор, глубина. Ни коряг тебе, ни омутов, ни сетей браконьерских. Ни пробок с заторами. Смотри красота какая!
И, правда, красиво было. Белла залюбовалась.
Слева — их остров с зелеными столетними ивами, склонившими до воды свои плакучие ветви. Еще: кусты и сочная высокая трава. А понизу в спокойной воде — желтые и белые кувшинки и кормящееся среди них семейство диких уток с детенышами.
Справа — зелень степи. И среди нее стадо рыжих коров, и пастух на лошади. Прикрывшись рукой от солнца, он посмотрел в сторону лодки и помахал рукой. А запах, воздух, наполненный ароматами и свежестью.
— Вот где останавливаться надо было, — сказала Белла. — Красота, покой и цивилизация. А вы с Ямашевым: «экстрим-экстрим». Вот и доигрались: до конца отпуска две недели — сиди теперь на даче. Хорошо еще, что живы остались.
— Кто знал, кто знал, — подставив лицо встречному ветру, ответил Нимерницкий.

Старый Ульхан и Дальгира появились вскоре.
— Привел гостей, — коротко бросил Ямашев и опустился за стол.
— Где Атир? — спросила взволнованно Дальгира.
Татьяна проводила женщину к палатке. Пробыли они там недолго.
— Все будет хорошо, — услышала Катя Танины слова, когда полог откинулся и женщины вышли наружу. — Вот только трогать его пока нельзя — покой нужен. Пусть Атир некоторое время у нас побудет.
Дальгира кивнула.
— А, можно, я здесь, с ним останусь? — спросила тихо.
— Да, конечно. Места хватит. А завтра местный врач приедет — он и решит: в больницу надо или как.
— Не надо в больницу, — вступил в разговор стоящий в стороне Ульхан. — Мы с бабкой сами его на ноги поставим — народными средствами.
— Ну, смотрите, — ответила Татьяна.
— Отец, — Сергей приблизился к старику и взял его за локоть. — Вот ведь как получилось. Ты уж прости нас. Да и Дальгира — простите тоже. Ведь никто не знал, не предполагал. Все гроза эта дьявольская.
Сергей склонил голову.
«Вот ведь какой, — подумала Катя. — Он на самом деле от души переживает за мальчика и кается, но… Но вопросы гостям все равно будет задавать, душу из них вытягивать. До завтра не может подождать? Ну как с этим мириться?»
— Если так получилось, — продолжил тем временем Сергей, — проходите, присаживайтесь к столу. Мы, правда, ничего не приготовили, но… хоть чаю попьем, да и поговорить нам надо, обсудить кое-что. А за Атира не беспокойтесь — Татьяна очень хороший врач, она ему лекарства дала. Отлежится, а завтра уже бегать будет. Не переживайте, присаживайтесь, — сказал и подмигнул Кате и Татьяне.
Ужин собрали на скорую руку: бутерброды, овощи; открыли консерву. Ямашев вскипятил кан воды, засыпал туда чаю, а напоследок засунул головешку — чтоб «с дымком».
Пока готовились, Дальгира с Татьяной несколько раз заходили в палатку к Атиру — проверяли, как он. Но мальчишка спал — дышал ровно, и лоб был не горячий. Старый Ульхан, да и все остальные немного успокоились: ухудшения здоровья Атира не наблюдалось, а временный шок пройдет. Ведь могло быть хуже. Лишь Дальгира немного нервничала.
Выпив по чашке чая, гости немного расслабились. Дальгира еще раз проведала Атира и, присев к столу, потянулась к бутербродам. Ну и хорошо. Кате симпатична была эта молодая женщина, ровесница, можно сказать.
— Вот, ветчину еще попробуйте.
Катя протянула гостье тарелку с нарезкой. Она не поняла до конца: то ли обстановка была такая спокойная и домашняя, то ли Сергей применил свои методы воздействия, но все вдруг расслабились и даже заулыбались. А старый Ульхан поблагодарил хозяев за хороший стол. Разговор завязался как-то сам собой.
— Ульхан, Дальгира, — начал Сергей, — я ведь и сам хотел с вами поговорить, признаться. Признаться в том, что мы здесь не просто так. Мы многое знаем про этот остров и приехали сюда специально.
Катя заметила, как лицо Ульхана сделалось в миг серьезным, а Дальгира прищурила глаза. Сергей замолчал, выдерживая паузу.
— Я это знала, — сказала Дальгира. — Тоже хотела с вами поговорить.
— Я… Бабка моя твердила: «Не туристы это», — выдавил старик.
— Ну, тогда нам нечего скрывать, — Сергей продолжил: — Мы здесь, потому что погиб наш друг — Игорь Лазаревский, и еще много людей, моих друзей погибло. Цель нашей экспедиции — победить того, кто здесь прячется, того кто всех их убил. Хочу, чтобы вы ответили на мои вопросы. Ваши ответы помогут нам всем. Так как, вы мне поможете, расскажете?
Дальгира слегка кивнула. А старик Ульхан ответил коротко:
— Да.
— Тогда, начнем. Вопрос первый: кто та девушка-селянка, что жгла факелы на развалинах, та, с кем я сегодня говорил возле расколотой каменной тумбы?
— Ее зовут Анися, — ответил старик. — Дух острова. По нашим преданиям, она появляется перед тем, как… приходит плохое.
Катя отметила, как при слове «плохое», старик передернул плечами.
— Я так и думал, — сказал Сергей. — Дальше, что это за браслеты? — Сергей вытянул руки, оголив запястья. — В чем их сила? Что это за спираль-меандр?
— Браслеты эти и спираль ее, Аниси. А в чем их сила — мы не знаем.
— А как один из браслетов попал к Игорю Лазаревскому?
Дед закашлялся, а Дальгира отвела глаза. Помолчав, сказала:
— Отец, прости, ты многого не знаешь — я расскажу…
И вновь умолкла, глядя в одну точку.
Сергей налил из кана в ее чашку чаю.
— Попейте, успокойтесь. И бутерброд — угощайтесь.
Дальгира сделала глоток, вытерла ладонью губы.
— …Факелы жгла я.
При этих словах брови старика поползли вверх.
— Да, отец. Не знаю, что на меня нашло.
Теперь уже Катя и Сергей недоуменно переглянулись.
Дальгира задумалась, продолжила:
— Атир рожден не в браке. Его отец — русский. Игорь — его друг. Отец Атира, Павел, был ученым, погиб, утонул здесь в реке — Алатай тело нашел. Похоронил на острове…
— Мы видели могилу, — вступил в разговор Сергей. — Ее надо привести в порядок.
Женщина нервно повела плечами:
— … на острове…
Катя чувствовала, как трудно даются Дальгире ее признания, как свежа еще память о потерянном муже и отце ее ребенка. Но женщина мужественно продолжала говорить:
— Браслет — память, доставшаяся от предков. Его я подарила Павлу, в знак, что мы родные. А он, перед тем, как… Сказал, если не вернется, отдать тому, кто придет вслед. Он чувствовал, знал — в браслете сила, но какая — не смог разгадать. Думал, получится у его ученика: у… Игоря. Я после гибели передала браслет Игорю и еще тетрадь. Извините!
Дальгира поднялась из-за стола и, прикрыв глаза ладонями, медленно направилась в сторону реки. Татьяна встала и пошла за ней. Катя видела, как она обняла женщину за плечи и стала что-то нашептывать ей — успокаивала.
— Эх, дочка-дочка, — пробормотал им вслед Ульхан. — Алатай до сих пор не может Дальгире простить, что замуж за него не вышла. С русским с этим связалась.
«Так вот откуда у егеря эта нелюбовь, — подумала Катя. — И не конкретно к нам, а вообще к пришлым, к туристам».

Остров остался позади. Появившийся ветер стал раскачивать лодку, волна била в ее перед. Легкая лодка шла на глиссировании: то поднималась на очередной волне, то клевала носом вниз — как на качелях. Антон с Мишаней радовались такому явлению: смеялись и визжали, особенно, когда их осыпало брызгами.
— Боря, куда ты летишь? — забеспокоилась Белла. — Ты не видишь, как нас мотает?
— Хочу успеть в Байчак до заката, — ответил Нимерницкий.
— Боря, тише едешь — дальше будешь.
— Уговорила! — Нимерницкий сбросил газ — сам понял, что заигрался.
— Па, ну, па, — заныл Мишаня.
— Сиди тихо, — оборвала его Белла. — А то…
Закончить она не успела: сильный удар сотряс лодку, мотор выбросило из воды, он пару раз чихнул и заглох. Лодка, замедлив движение, остановилась.
— О, нет! Что такое?
Борис склонился над мотором: винт оказался искорежен.
— Я же говорила! — повысила голос Белла.
— Да нет, не в скорости дело, — задумчиво ответил Борис. — Я не специалист, но напоролись мы на что-то.
— Опять на покойника, — пошутил Мишаня.
— Миша! — одернула его Нимерницкая. — Только этого не хватало.
— На бревно — плавун — скорее всего, — сказал Борис. — Здесь где-то ремкомплект был.
Заглянул под лавку.
— А, ну вот: пассатижи, молоток, запчасти какие-то…
— Боря, и ты думаешь, что сможешь все это починить? Тогда пристань к берегу.
Лодку тем временем повернуло, и волна била ей в борт, относила назад. Качка усилилась.
Борис прищурился, посмотрел на далекий берег.
— Попробую здесь винт выпрямить, запустить мотор. Может, удастся?
Стал работать молотком и пассатижами.
Недалеко от лодки прошла баржа. Волной закачало так… Белла по-настоящему испугалась, что их перевернет, схватилась руками за лавку. Потом еще пара катеров — тоже прилично поболтало.
— Боря, я же говорила тебе: греби к берегу.
— Белек, пока догребем… Я быстро: чуть-чуть осталось. — И он снова взялся за инструмент.
— Тебе себя и меня не жалко, — не унималась Нимерницкая. — Детей пожалей! Где-то здесь эти, как их, были.
— Да, — Борис оторвался от работы, — Антон, Миша, под лавкой у вас… Вон, видите, зеленый пакет — там жилеты. Надуйте и наденьте.
Белла тоже потянулась за своим.
Борис улыбнулся, хотел сказать: «Тебе, Белек, таких два или три надо», — но промолчал.
— …Ну вот, выпрямил, — оторвавшись от мотора, сказал Борис. — Но почему винт так легко крутится? Здесь что-то те так. — Задумался.
— О, боже! Когда же все это кончится! — запричитала готовая разреветься Белла.
— Белек, я понял! — радостно воскликнул Борис. — Стержень крепежный сломался, а запасной…
Осмотрел ремкомплект.
— Есть! Сейчас вставим… — Подстучал молотком. — Ну, вот. Давай, не подведи!
Опустил винт в воду и, потянув тросик стартера, попытался завести мотор. Раз, еще раз. Мотор чихнул, и они услышали его долгожданный стрекот.
— А теперь…
Нимерницкий попробовал включить скорость. Надавил на ручку раз, другой… Лицо его сделалось бледным и растерянным.
— А заднюю… И задняя не включается.
Мотор работал, но толку от этого было мало.
— Блин, что же делать?! — воскликнул Нимерницкий с негодованием.
— Веслами грести, — посоветовала Белла. — Катера попутные ловить: может, подцепят. А время… семь часов — до темноты бы добраться.
— Что ж, смотрите попутных.
Борис заглушил мотор и, подняв винт из воды, сел за весла.

Сергей тем временем продолжал спрашивать старика:
— Дальгира сказала, что отец Атира куда-то пошел, боялся, что не вернется. Куда он пошел?
Задумчиво шевеля губами, Ульхан молчал.
— Игорь нырял. Где нырял? Что искал? Что потом с ним случилось? А после его нашли… Ваша дочь его нашла? — задавал вопросы Сергей.
Придвинулся к старику и взял его за руку. «Говори правду. Говори!» — стал внушать мысленно.
Ульхан встряхнулся и медленно произнес:
— К омуту. И отец Атира, Павел, и, позже, Игорь ходили к омуту. Там и ныряли, там и искали.
— Они что-нибудь нашли?
— Я не знаю, — был ответ.
И Сергей понял — старик не врет. Что ж, можно с другой стороны зайти. Сергей припомнил свои прошлые видения: пароход «Неистребимый» под обстрелом артиллерии красных, перекошенное лицо молодого белого офицера и палуба скользкая от крови.
— А пароход беляков в омуте затонул? — спросил, дал мысленный посыл деду: «Говори!»
Старик как-то съежился и выдавил:
— Да, там.
«Еще рассказывай, — Сергей послал импульс в мозг Ульхана. — Трупы на острове: ты говорил мне про какие-то останки. Где трупы, чьи?»
— Трупы, останки. Не знаю, слышал, что Игорь ваш что-то нашел — да. Может…
— Что может?
— Отец мне рассказывал, — будто в забытьи, старик говорил отрывисто: — Красные пароход расстреляли, на озере лагерем встали … В ночь крики оттуда слышно было, стрельба на всю степь. Утром отец пошел туда, а там… Трупов не было. Никого не было. Как в воду канули. Палатки стоят, рассказывал, в них пусто, на земле кровь. Он перепугался. Говорил: пушки, винтовки, пулеметы, кони пасутся, а людей… нет никого. Трава кровяная. Позвал соседей. Лошадей разобрали, винтовки, пулеметы закопали. Пушки в озеро столкнули — будто не было ничего. А то пришли бы красные, да всех за смерть своих и расстреляли. Прав-виноват — разбираться не стали б…
«Говори, еще», — мысленно внушал старику Сергей.
— …Потом нагрянули комиссары, спрашивали про своих: видели-нет, куда делись? Никто правду не сказал: «Не было, не видели никого». И все — отстали они, уехали. И сколько с тех пор времени прошло: я уже состарился, а на озеро то, мы ни ногой. Да и на реку саму с опаской, а к омуту — так вообще. А пришлые, туристы — да. Каждый год здесь гибнут: то пловцы, то… бай-дарочники, браконьеры. А почему? Говорят, река бурная и течения какие-то подводные, а там кто его разберет.
«Говори: что с Лазаревским случилось, кто его на баржу посадил?» — Сергей продолжал отдавать приказы.
— Утопленников находили — участковый приедет, протокол напишет: «несчастный случай», мол, «пьяное купание». А если раны на теле: «браконьерские разборки» — как это: «виновных не найдем». И все. А если эти — «не в себе», которые — держать их не станешь, в доме не приютишь. Участкового вызовешь… Бумаги всякие писать. Суматоха. Сажали таких в лодку, да и отвозили на тот берег. А утопленник по реке плывет — пущай себе плывет, скорей бы течением его, волной отнесло куда подальше. Вот так и жили.
Игоря этого… не знаю — исчез, как в воду канул. А остров давно нехорошим считается, но вот живем пока. Про зло легенда старая есть. Оттого и утопленники, и чокнутые, и красноармейцы пропавшие — так думаем.
Старик замолчал, Сергей почувствовал, как выдохся дедок. Да и сам он тоже устал от сеанса — слабость вдруг накатила. Отпустил дедову руку.
— Ну что, Ульхан? — спросил улыбнувшись. — Ильнар, Катя, что вы такие мрачные?
— Давайте еще по чаю. — Глянул через плечо. — А вон и Татьяна с Дальгирой.
Женщины в это время как раз выходили из палатки, а за ними… сутулясь, пошатываясь, появился Атир.
— Я знал, что все будет хорошо! — подвел итог Сергей.

Несколько катеров прошло у дальнего берега, баржа на буксире. Большой военный катер обогнал лодку Нимерницких, потом сухогруз поболтал на волнах. Кричали, махали кораблям руками, но они не остановились.
— Бесполезно на них время тратить и силы, — сказал Борис. — Только попутный катер или лодка могут остановиться, помочь.
В ответ компания из трех новеньких катеров, яхт вынырнула сзади. Антошка с Мишаней закричали, замахали руками. Довольные, в ярких рубашках и купальниках, мужчины поприветствовали их радостно поднятыми бокалами.
Протарахтел мимо на старенькой деревянной лодчонке седой дедок. Звали его, просили помочь — даже головы не повернул.
Солнце все ниже опускалось к горизонту. На реку постепенно начал наползать туман.
Еще одна лодка, металлическая обшарпанная, приблизилась сзади, сбавила ход. Двое мужчин в темных робах, с суровыми, небритыми лицами посмотрели оценивающе, в упор и, переговорив друг с другом, прибавили газу.
— Фу-ух, — выдохнула Белла. — Они шептались, а я боялась, что предложат на буксир нас взять. Ну и рожи!
— Браконьеры, наверное, — предположил Нимерницкий. — А, может, и нет. Был бы я один — точно подцепили бы. Потом меня…, а мотор, лодку…
— Боря, не продолжай, прошу!
— …Но нас много — не решатся.
— Решатся, не решатся, — Белла разволновалась, — давай-ка лучше к берегу. А то скоро туман все накроет, да и стемнеет через час. Думаю, Борь, на ночлег надо останавливаться. Все равно никуда мы сегодня не попадем.
— К берегу надо, но в голой степи тоже как-то… Давай, пока не стемнело, я еще погребу. Может, деревня попадется, село. Или лагерь туристов, турбаза. Лучше, чем одним ночевать.
— Ты много деревень или турбаз видел, пока мы к острову плыли? — спросила Белла.
— Да… нет, — замялся Нимерницкий. — Я все больше мечтал, в небо глядел.
— А я не мечтала, но не видела.
Туман сгустился. Дальний берег совсем в нем утонул. Тот, что ближе, еще вырисовывался, и то местами, нечетким рваным контуром. Солнце прижалось к горизонту, и стало стремительно темнеть. Антон и Мишаня принялись зевать и клевать носами.
— Борь, пора.
— Да, я понял.

— Ну ты че, Лосось? — небритый, мордатый толстяк, сидя на носу лодки, обратился к своему товарищу. — Че струхнул?
— Зачем струхнул? — ответил с кормы темноволосый и жилистый, крепче сжал ручку-румпель мотора.
— Говорил я тебя: давай лохов этих на буксир возьмем, денежку сшибем, а ты отказался.
— Знаю, Кабан, я твою денежку, и как ты ее сшибаешь.
— А ты че, не сшибал никогда?
— Так, то конкуренты были, бизнес. — Темноволосый потупил взгляд.
— Бизнес… Мишку, инспектора, не ты подстрелил?
— Мишка сам нарвался: жрал и ртом и попой. А здесь мальчишки — дети, считай.
— Детей пожалел. — Толстяк подался вперед. — Я их трогать не собираюсь. Оттащим ихнюю лодку к берегу, высадим. Пока выберутся — далеко будем. Ты, Лосось, прикинь: лодка у них классная, штуки на полторы зелени потянет. Движок ваще Япония — треху стоит. Сколь нам за эти бабки сети тягать? Стрематься. А здесь ваще риска ноль: полчаса и всех делов. Еще прикинь: пришлые они, может даже из столицы, а там все богатые, значит, с денежкой — еще и кошельки им почистим. Ну, так что? Убедил?
— Далеко уж отплыли, — сделал последнюю попытку чернявый. — Темнеет и туман. Не найдем мы их.
— Найдем, — убеждал его толстяк. — Это я на себя беру. А далеко — пятнадцать минут хода. Разворачивай, разворачивай посудину.

— Понял, Белек, понял, — повторил Нимерницкий, — причаливаем.
Туман уже полностью накрыл реку. Борис посмотрел в сторону, где должен был быть берег. Ни черта не видно, а впрочем…
— Белек, глянь правее. Ты ничего не видишь?
— Огни, — произнесла Нимерницкая сначала неуверенно, а потом: — Боря, там огни! Ты был прав — туристы! — воскликнула.
— Вот и я про то же. Антон, Миша, достаньте из рюкзака фонарик. Пусть они тоже нас заметят.
Мальчишки сообразили быстро: нашли, зажгли, отдали фонарь Белле. Борис повернул лодку и с удвоенной силой налег на весла, замурлыкал любимого Вертинского: «В бананово-лимонном Сингапуре, в бурю…» Огни на берегу приближались, один из них колебался. «Костер, — подумал Нимерницкий, — точно, туристы. Ну, слава богу!»
— Боря, — перебила его Белла, — смотри, а там еще огонек… на реке. Приближается. Не нравится мне это.
Издалека послышался звук мотора. Он нарастал и вдруг сделался тише. Луч света на воде качнулся и стал поворачиваться в сторону их лодки.
— Совсем не нравится, — сказала Белла. — Боря, греби сильнее, а вы, дети, ложитесь на дно.
Сказала и потушила фонарь.
— Молчите все, — прошептала.
Огонь с реки — прожектор — принялся беспорядочно шарить в тумане: вправо, влево, вверх, вниз. Хозяева той лодки явно кого-то или что-то искали.
Волнение жены передалось и Борису. Что за люди ночью, да на пустынной реке? Браконьеры? Или… ищут их? Ни то, ни другое, ни третье ничего хорошего Белле, ему, детям не обещало. Так что, скорее бы доплыть до берега. Он уже виден сквозь туман: палатки, костер и сидящие вокруг него люди. Переговариваются о чем-то, смеются — мужчины, женщины.
Борис греб быстро, старался не плескать веслами по воде. Огонь на реке замер, мотор там работал, но очень тихо. Похоже, что лодка та остановилась. Над рекой раздались голоса, сначала тихие, а потом все громче и громче. Ему показалось, что неизвестные, невидные в тумане о чем-то спорили, даже ругались. Примолкли люди на берегу, вслушались в шум от реки.
— Боря, греби, — прошептала Белла.
Он греб, и берег приближался. И вдруг спорящие голоса смолкли. С полной силой взревел мотор, и свет резко дернулся, разгоняясь, пошел в их сторону, прямо на них…
Удар был сильным, резина лодки его сгладила, но… Удар пришелся в корму, в то место, где сидел Борис. Борт лодки поднялся из воды, а сама она, встав на попа, перевернулась, накрыв собой седоков.
— Напоролись, блин! — услышала Белла чужой истошный крик и звук удаляющегося мотора.
Вода накрыла ее, но сознание не ушло. Работая рукам и ногами, она быстро всплыла на поверхность. «Хорошо, что жилет надувной надела — помог, — подумала. — А где же Миша, где Борис, Антон? Осмотрелась, как могла, в темноте и в тумане, прислушалась. Лодка качалась рядом — торчала из воды темным боком. Со стороны берега слышались крики, плеск воды, вдалеке — звук удаляющегося мотора. Но где же Миша?
— Мама, мама, — тихо раздалось из-за перевернутой лодки.
Ну, слава богу, жив! Белла, собрав силы, отодвинула лодку в сторону, сделав пару гребков, схватила сына за спасательный жилет.
— Как ты? Здоров? — спросила, вгляделась в его мокрое испуганное лицо.
Мальчик закашлялся.
— Жив, жив, — выдавил с трудом.
И откуда только взялись в ней силы? Держа сына за жилет, она подплыла к перевернутой лодке и зацепила его пальцы за плетеный шнур, идущий по краю баллона. Взялась сама. Услышала плеск воды, голоса, сквозь клочья тумана увидела много огней, круги на речной глади и приближающуюся лодку — с берега к ним спешили люди.
— Миша, держись, — сказала она. — А где папа? Где Антон?.. Боря, Антон! — крикнула в ночь и в туман.
— Я здесь, — прозвучал откуда-то справа голос Антона. — А дядя Боря… я его видел, он из-под лодки помог мне выбраться. А сейчас — не вижу его.
— Боря! Боря! — закричала Белла.
Но ответа не последовало.
— Боря, — тихо прошептала она и расплакалась.

Сергей проснулся среди ночи, открыл глаза. Рядом в спальном мешке тихо посапывала Катя. Свет луны, пробиваясь сквозь прозрачный полог палатки, отбрасывал тени. В степи мирно стрекотали ночные кузнечики, пели разрозненным хором какую-то свою песню.
Почему проснулся? — Ему приснилась селянка. В светлой, до пят, рубахе стояла она в полутьме на фоне развалин часовни. Факелы у нее за спиной, воткнутые в растрескавшуюся каменную стену, тускло освещали длинные светлые волосы, играли отблесками на ее правильном, красивом лице. Слабый ночной ветерок слегка колыхал пламя. Девушка стояла и молчала. Ее большие глаза, казалось, смотрели на Сергея в упор. В них не было печали, тревоги, покой и уверенность нес тот взгляд. Молчала, но слова сами возникли в голове: «Думай, подмечай мелочи, знаки». Сергей это уже слышал: днем, у расколотой тумбы с ржаво-торчащем из ее середины штырем-гномоном. Но почему все же он проснулся? Опять что-то произошло?
Сергей выбрался из спального мешка, нащупал рубашку и брюки, а еще фонарь.
— Ты куда? — сонно спросила Катя, приподнялась на руке.
— Я… по нужде, — нашел ответ.
— У-у, — выдохнула она сонно и повернулась спиной.
Вот и хорошо — зачем ее беспокоить.
У выхода нашлись кроссовки. Коротко тявкнул Шариф. «Цыц!» — погрозил Сергей ему пальцем, наскоро оделся и, стараясь не шуметь, пошагал в степь.
Посторонних звуков ни здесь, ни от берега не слышалось, лишь все так же стрекотали кузнечики, а еще слабый шорох травы под ногами. В луче фонаря плясали комары и мошкара, ночные бабочки попадая в него недоуменно шарахались в сторону. Покой и свежий воздух поднимали настроение, отгоняли появившуюся вначале тревогу.
А вот и часовня, каменная стена. Так что же хотела сказать ему явившаяся во сне селянка? Между старыми камнями трещины, из них совсем недавно торчали древки расположенных квадратом факелов. А в нем прорисовывался портрет, образ. Вот то место на стене! Сергей приложил к нему ладони и, как и пару дней назад, почувствовал идущее из-под слоя старой штукатурки тепло. Огляделся, поднял с земли камень и стал аккуратно, стараясь не шуметь, долбить по стене. Счищал остатки раствора.

[Upolex]

Глава предпоследняя

Глава 25
Погружение

Южногория, начало августа 20.. г.

На следующее утро проснулись рано и всей компанией отправились на ферму.
Решили навестить Атира, Татьяна должна была его осмотреть. Да и Сергей хотел кое-что спросить у Дальгиры и старика Ульхана.
— События ускоряются, — сказал он Кате, когда они шли степью к низкому белому зданию.
— Ускоряются — да, но будь осторожней. Хорошо, что Нимерницких и Антошку на большую землю отправили.
— Что не так — обратный ход дадим.
«Да, дадим, — подумала Катя. — Если успеем».
Желания у нее продолжать это дело не было никакого. И если б не ее отношение к Сергею, дружба с Ямашевыми, кинула бы все и уехала. Ну, и отпуск! Лучше бы в ее родную Климовку съездили — отдохнули по-человечески. Мать, бабулю проведали. Воздух там такой же чистый, лес с грибами, река с рыбой. И как она не догадалась? Ведь прояви упорство и женское обаяние, хитрость — вполне могла бы уговорить Сергея, а Татьяну с Ильнаром — тем более. Но вот, затмение какое-то нашло: жребий, куда ехать, бросили. И вот — получили.
Она заметила у ворот на ферму фигурку Дальгиры. «Ждет, — подумала. — Может, случилось что-то?» Такой вот отпуск — сплошные нервы. Или это синдром Беллы Нимерницкой ей передался? Обернулась к Сергею:
— Я осталась здесь с тобой и, чем смогу, помогу. А ты обещай, что когда закончится все это — съездим к моим в Климовку. Мать, бабуля давно нас ждут, с тобой хотят познакомиться. Все спрашивают: «Когда зятек наш будущий приедет? Когда?» — Катя, склонив голову, улыбнулась.
— Ну-у…
Сергей растерянно отвел глаза.
— Что засмущался, любимый? — Катя усилила хватку. И правда: кругами все ходит. «Люблю, люблю», — говорит, а в глаза не смотрит. Пусть немного задумается.
— …Я обещаю, — произнес Сергей тихо и добавил: — Ну, ты и коварная! — Заулыбался, приобнял.
— От тебя научилась.
Сзади их нагнал Ямашев. Держа в руке мобильник, обратился к Сергею:
— Слушай, хотел Нимерницким позвонить, спросить про Антона, а связи до сих пор нет. Посмотри, как у тебя?
— Я тоже хотел, но… то же самое. Значок красным мигает.
— Что же делать? — Ямашев нахмурился.
— Ждать. Думаю, после обеда и доктор, и участковый здесь по-любому появятся. Да не переживай ты так, Ильнар, ничего с ними не случилось.
Они вошли во двор фермы. Шариф вырвался вперед и радостным лаем приветствовал Лайму, та коротко гавкнула в ответ.
— Дальгира, здравствуйте! — обратился к женщине Сергей. — Как ваши дела, как Атир?
Расположились за домом: в тени деревьев стоял деревянный стол и скамьи. Дальгира позвала мальчика. С ним приковылял и старый Ульхан — опустился на скамью.
Оказалось, что ухудшения здоровья Атира нет. Он все понимает, ходит, кушает, вот только не говорит пока ничего. Татьяна, осмотрев подростка, подтвердила, что состояние это временное, как последствие от удара молнии. Электрошок своего рода.
Молчание мальчика напомнило Сергею Игоря Лазаревского: впервые, когда он того увидел. Но психические отклонения в данном случае у Атира отсутствовали. И если удар молнии можно условно сравнить с электрошоковой терапией, то такое временное состояние вполне возможно. «Скоро мальчик заговорит, — подумал Сергей. — И может рассказать много интересного, например, свои видения, встречи, там, откуда он вернулся».
Сергей не очень верил в то, что попадание молнии было случайным. И причины имелись: Сергей когда-то просматривал статистику. По всей стране за год подобных случаев регистрировалось пара сотен; с летальным исходом — примерно половина. Вероятность попадания именно в Атира, как и в любого другого человека, была минимальной. И вдруг, и именно сейчас, и именно в этом месте. Нет, это снова были чьи-то игры. Мальчик, слава богу, выжил, странный ожог на его предплечье, видение разыскиваемого Сергеем меандра на шее — слишком много совпадений. Но кто направлял? Вопрос оставался открытым. Может, Атир придя в себя, даст на него ответ.
И еще: Сергей не зря изучал случаи попадания молний, встречался с выжившими — проверял одну теорию. Она не нашла пока стопроцентного подтверждения, но факты присутствовали: некоторые из потерпевших приобретали новые знания, у них обострялись чувства. Сергей мог бы попробовать активировать память мальчика, «расшевелить» его, но он не хотел торопить события. Он принял игру, в которую с ними играли. Пусть, пусть все идет своим чередом по прописанному кем-то сценарию. Ход партии не выходил за рамки, и резать, идти ва-банк казалось преждевременным.
— Я хотел спросить у вас, уважаемый Ульхан, — Сергей присел рядом со стариком. — Вы говорили, что после Игоря вещи какие-то остались. Можно посмотреть?
Старик переглянулся с Дальгирой.
— Пойдемте, — встал со скамьи и направился к сараю. — После Павла — ничего, А от Игоря… Думали, что он вернется, приберегли кое-чего. Одежду нам девушка ихняя передала, одежда в доме.
— А записи какие-нибудь были там, ну… ноутбук, документы? — спросил Сергей.
Старик замялся…
— Нет, не было. Вот что было. — Открыл дверь сарая.
— Вот они…
Стоящий за спиной Сергея Ямашев даже присвистнул:
— Ни фига себе! — оживился.
В дальнем углу на куче сена лежало несколько пятнадцатилитровых баллонов для акваланга, еще пара — поменьше, жилет — компенсатор плавучести, гидрокостюм и еще… Ильнар подошел ближе, нагнулся, стал перебирать вещи руками.
— Сереж, да здесь весь набор: ласты, маска, регулятор, загубник, пояс с грузами, фонарь, даже компьютер наручный. Хорошая экипировочка — ничего не скажешь. И все это Игорево было? — спросил, повернувшись к старику.
— Да, его, — ответила за деда Дальгира. — Еще лодка резиновая с мотором, но ее участковый забрал. Сказал, отдаст, как Игорь вернется. Так она у него и осталась. А еще он ноутбук Игорев забрал и паспорт.
Сергей недоуменно качнул головой. Ямашев хмыкнул, скривил губы:
— Да-а! А баллоны-то… — Потрогал, попробовал приподнять. — Три полных, можно и нырнуть. А еще у нас оборудование есть. А, Сергей?
— Надо место сначала осмотреть, подготовиться, — вступила в разговор Катя. — А потом видно будет: «нырнуть»,
Она еще днем раньше, когда с Сергеем поссорились, поняла, что нырять скорее всего придется. А здесь еще и находка эта. Снаряжение у них тоже было, да и пара баллонов. Сергей хотел с Катей на реке свои навыки испытать. Но что те два баллона — на одно погружение хватило бы, а теперь… весь омут пропахать можно. «Опасные игры продолжаются», — подумала она. Видела, как у Сергея глаза загорелись.
— Ну что? Забираем? — обратился он к Дальгире.
— Как же это? — вступился дед. — Алатай вернется — ругаться будет.
— Что, Алатай, — опустив голову, сказала Дальгира, — кому теперь все это нужно? Игорь погиб. А гостям нашим пригодится. Может, выяснят правду, накажут того… за Атира, за Игоря и за Пашу.
Женщина вышла из сарая и направилась в сторону фермы.
Ямашев взвалил на плечи по баллону. Еще один подхватил Сергей.
— Спасибо тебе, Ульхан, — поблагодарил деда. — Мы еще к вам зайдем. А Алатай появится — объясню ему. Кстати, где он?
— В низовьях браконьеров ловит. К ночи обещался быть.

До лагеря добрались быстро, сразу приступили к делу. Ямашев достал из палатки эхолот и аккумулятор. Наскоро соединил проводами, включил.
— Эх, подзарядить бы! — качнул головой. — Но на один раз хватит, а потом деда попросим.
Сергей подошел к Кате, обнял.
— Мы с Ильнаром поплывем к омуту — дно посмотрим. А вы с Татьяной достаньте акваланги — проверьте, протрите, соберите. Ну, ты лучше меня знаешь.
Она знала, мог бы и не напоминать.
— Аккуратней будьте, — напутствовала.
— Жди, и я вернусь, — ответил Сергей и, поцеловав в щеку, крепко, по-дружески, сжал ей руку.
«Все прикалывается, дурачится. Проблемы, трудности, а он, как мальчишка», — подумала. Посмотрела вслед Сергею и Ильнару и направилась к своей палатке — акваланги вытаскивать.
От реки раздался звук мотора, Катя обернулась — резинка с двумя седоками, отчалив от берега, направилась в сторону омута. Ну вот, первая вылазка. Дай бог, чтобы все было хорошо!
Не доплыв до омута метров пятьдесят, Сергей с Ильнаром взяли влево — на мелководье — причалили к берегу. Омут уже отсюда выглядел мрачно. Течет, течет река, теченье быстрое, но в одном ритме — тревоги не вызывает. И вдруг начинает бурлить, гребешки пены полосой почти во всю ее ширь появляются. А дальше — блюдце, тарелка и в ней, словно, горячий суп кто-то лениво помешал: движется по кругу вода, поднимается местами пар.
— Да уж, как у черта на кухне, — Ямашев угадал Сергеевы мысли.
Справа утес: коричневый, изъеденный трещинами, провалами, выбоинами, словно проказой пораженный, с засохшими, больными по его верху деревьями. С торчащими корнями: скрюченными, как руки покойников.
— Черта, ни черта, но нырять туда придется, — сказал Сергей. — Давай, настраивай технику.
Ямашев достал из сумки эхолот и прибамбасы. Штангу с датчиком сигналов для исследования дна и обнаружения объектов опустил в воду. Закрепил на корме — на транце. Разместил на лавке сам эхолот. Достав аккумулятор, соединил систему проводами. Экран зажегся. Вглядываясь в него, Ильнар поколдовал с кнопками на консоли.
— Ну вот, готово! Можно начинать.
— Отсюда и начнем. Да, сделай так, чтобы все в память записалось.
— Ес, командор! — Ямашев картинно отдал честь. — Уже сделано.
Сергей не спеша повел лодку на середину реки. Ильнар сидел у прибора и, глядя в экран, комментировал увиденное:
— Дно опускается полого: полтора, два метра, мелкие рыбешки плавают, два с половиной метра — первый свал до четырех, судачки стайкой мальком кормятся; от берега двадцать пять. Площадка ровная — метров шесть, второй свал до пяти. Судак хороший…
— Ильнар, рыба меня не интересует. Дно — да. И то, что на нем, — сказал Сергей.
— Понял, а жаль — картинка хорошая. Закончится все — на рыбалку с тобой, Серега, сходим. Дно чистое слегка понижается, все — выровнялось, глубина шесть метров, плес, от берега шестьдесят — фарватер, середина реки. Дальше примерно так же будет, только от того, обрывистого, берега — свал почти сразу начнется. Продолжать?
— Нет, по фарватеру пойдем.
Сергей повернул лодку. Боковое течение снесло их прилично, и теперь они находились совсем близко от входа в омут.
— Дно поднимается, — глядя в экран, сказал Ямашев: — Шесть метров, пять… Бруствер, или гряда каменная. Рыба стоит. Вот где ловить надо. Все! Пошел свал в омут.
Сергей почувствовал — течение почти пропало, сбросил газ до минимума. Теперь они медленно дрейфовали, подчиняясь законам не реки, а омута. Водовороты и водоворотики закручивались то справа от лодки, то слева, возникали и вновь пропадали. Лодку вело против часовой стрелки — вправо, движение по кругу, почти по самой крайней границе виртуального циферблата, продолжалось. Циферблат, штырь-гномон, серая полоска тени ползет вопреки законам, отмеряя часы и дни, года, ползет в прошлое. Как там — под столетними деревьями: скамьи, расколотая каменная тумба и картинки из прошлого. Но здесь картинки пока не возникали. Да и духа-селянки не было. Здесь вотчина другого. И знакомиться с ним Сергей пока не спешил.
Метрах в пяти от них справа проплывал утес. Казалось, что до коричневой глинистой стены можно было дотронуться рукой.
— Глубина везде одинаковая, — прервал его размышления Ямашев, — десять метров. Дно, как ни странно, чистое: ни топляка, ни коряг, ни даже водорослей не видно. И, что тоже странно — рыбы нет, даже мелкоты.
Стена утеса осталась позади. Сделав полукруг, лодка оказалась у выхода из омута. Сергей, чтобы их не снесло появившимся течением, дал газ, и теперь они двигались уже вдоль противоположного берега — пологого.
— Все так же, — сказал Ямашев: — дно чистое, глубина, правда, меньше: три метра. Диаметр омута — почти двести метров, совсем неплохо. Но движухи в воде никакой. Чисто и мертво. Странно это.
— Примерно так я и думал, — ответил Сергей. — Разведку провели, эхолот попробовали — к центру двигаться надо. Пароход, по-любому, в этой котловине лежит. И, скорей всего, в середине.
Центр омута приближался.
— Свал, глубина резко растет, — сказал Ямашев. — Десять метров, пятнадцать… двадцать пять, тридцать. Это ж надо! А река-то не на каждой карте есть. Дно все так же чистое. Сергей, сорок метров! Фантастика какая-то… Все, дно ровное. Вот только… — Ямашев вгляделся в монитор: — Странная какая-то картинка — нечетко все, в дымке. Словно… Сам посмотри. — Повернул к Сергею монитор.
Картинка и в самом деле была странной: дно видно, но как-то смазано, будто туман над ним клубится.
— Что это — не знаю, никогда подобного не видел, — сказал Ямашев. — Дым, муть, краска — эхолот этого не показывает, а здесь… И еще — смотри: там что-то есть.
На экране высветились предметы.
— Тормозни, — попросил Ямашев.
Но Сергей и сам уже сбросил ход.
— Что это?
В центре омута на дне лежали какие-то предметы. Сергей насчитал десять. Лежали не хаотично, а в определенном порядке, образуя что-то типа рисунка, фигуры. Но какой — сказать было сложно.
— Это в память запишется? — спросил Сергей.
— Да, конечно. Попробую увеличить картинку.
Ильнар нажал пару кнопок — картинка приблизилась, выхватила один из предметов.
— Это… необработанный камень, — продолжил он. — Довольно большой. И смотри еще… — Указал пальцем.
Сергей вгляделся: от камня вверх шла… цепь или веревка. Медленно, как змея, изгибалась она в придонном течении.
— О, боже, — пробормотал он.
Серьезность всего, что происходило ранее, вспыхнула в мозгу Сергея с новой силой. Но отступать было поздно. Нырять с Катькой им все же придется. А дальше… Но камни камнями, а где же то, что они ищут? Где затонувший пароход?
— Давай, корабль искать, — повернулся он к Ямашеву.
Включил скорость и прибавил газа. На экране монитора задвигалась картинка дна. Миновали центр омута, развернулись и прошли по диагонали, еще раз прошли.
— Дно чистое, нет никаких предметов, вещей, коряг, топляка. Чисто и безжизненно, — после каждого захода повторял Ильнар.
«Да что ж такое? Здоровый двухтрубный пароход не иголка в сене», — думал Сергей, делая очередной разворот. Отвел лодку к берегу и стал крутить по спирали, все более и более сужая круги к центру омута, и опять ровный, безэмоциональный голос Ямашева:
— Дно чистое…
— Все, — остановил он Ильнара. — Думаю, ничего мы уже не найдем. Пора возвращаться.
Сергей повернул лодку и прибавил газу. «Ну как же так?» — думал. Пароход обманка? Не было никакой катастрофы, никакого золота. Так получается. Даже если пароход подняли, все равно должны были остаться детали, обломки, мусор. А здесь… только странные камни.
И вдруг в мозгу всплыла картинка, приняла четкие очертания. То, над чем он так долго бился, вопросы, на которые он искал ответы — все стало ясным и понятным, очевидным. Он все делал правильно, правильно, вот только распутывал клубок не с того конца. Решение созрело, и хоть опасность не уменьшилась, он теперь знал, что надо делать, куда двигаться. Он подставил лицо встречному ветру и крикнул:
— Ес!
Омут остался позади, а по курсу нарисовался их берег: палатки сквозь зелень деревьев, песчаный пляж и на нем, сидя на покрывале, Катя с Татьяной — вглядываются в реку, ждут их возвращения.
«Какой красивый у Кати купальник, — когда нос лодки уперся в берег, подумал Сергей, улыбнулся. — Да и сама она красивая».
— А теперь — купаться! — перескочив через борт, крикнул он.
Подхватил Катю на руки и закружил.
— Соскучилась по мне, родная? — спросил. — Я — очень! Съездим, съездим мы к твоим родителям.
Накупались вдоволь. Песок еще не нагрелся — повалились прямо на него. Барахтались, смеялись. Вокруг носился Шариф, делал прыжки и радостно лаял. Тревоги и волнения ушли. Казалось, будто все замечательно и они в настоящем отпуске: веселы и беззаботны.
Солнце, перейдя зенит, стало клониться к западу.
— Сергей, мы погружаться будем? — спросила Катя. — До заката надо успеть.
Он перевернулся на спину, улыбнулся.
— А тебе хотелось бы?
— Честно, не очень. — Смахнула песчинки с его груди.
— Вот и мне тоже. Да и смысла в этом не вижу. — Увидел, как удивленно расширились ее глаза. — Все проще, чем мы думали, — добавил. — Пойдем другим путем — правильным. Убирай назад свои акваланги.
Закончил, поднялся с песка.
— Господа! — объявил во всеуслышание. — А не покушать ли нам? Татьяна, Ильнар, ведь вы сегодня дежурные.
— Не мы, а вы, — присев, ответила Татьяна. — Мы вчера были.
— Таня! — Сергей состроил недовольную рожицу. — Командор кто? Я! И мои приказы в условиях чрезвычайного положения не обсуждаются.
— Командир, командир, никакой ты не командир, — пробубнил Ямашев, поднимаясь с песка. — Пошли, Танюш.
Все дружно направились к лагерю.
Катя с Татьяной порезали овощей, открыли пару банок тушенки, вскипятили чай. И, наскоро перекусив, вскоре все были готовы к дальнейшим действиям. Ждали лишь указаний Сергея.
Он встал из-за стола.
— Ильнар, вооружайся, — бросил коротко.
— Сергей, я не понимаю, что происходит.
— Вооружайся, бери Шарифа. Скоро поймешь.
Ямашев, пожав плечами, направился к своей палатке, вышел оттуда, держа в руке помповик и кобуру с пистолетом. Протянул ее Сергею.
— Нет, оставь себе.
Повернулся в сторону степи.
— На ферму заглянем, — бросил на ходу.
Шли цепочкой друг за другом, молчали, когда вдруг раздался звонок Сергеева мобильника. Он достал телефон.
— Ну, надо же! — изумился. — Прорвало — Филимонов.
— Вы на острове? — раздался голос Андрея.
— Да.
— Уходите оттуда немедленно! За вами охотятся, — голос следака звучал озабоченно. — Им нужно золото. Они сначала пытали, а потом убили твою историчку. И вот-вот будут у вас. Они…
— Андрей, успокойся, — перебил его Сергей, задумался, продолжил с расстановкой: — Мне очень жаль, что погибла Анна Владимировна, но сюда они не придут.
— Почему ты так уверен?
— Я… виноват, я поступил жестоко, но помнишь тот визит ко мне на дачу: тебя, ее, твоего эксперта?
— Ну.
— Утром перед отъездом я стер ее память.
Тишина повисла на том конце.
— Так, значит, ее пытали и убили напрасно? — голос Филимонова прозвучал растерянно. — Она просто физически ничего не могла им рассказать?!
— Получается так, — ответил Сергей и опустил голову. — Она и про клад забыла, и про встречу с Лазаревским и с нами.
— Ну, ты и…, — разгневанно произнес Филимонов. — А, впрочем, я не судья, хоть и жестоко, что ты сделал… А я думал, что это звенья одной цепи.
— Какие звенья, ты о чем?
— Вчера вечером специально или случайно покушались на Нимерницких — врезались в их лодку и перевернули. Но…
— Что с ними?
— Живы, и Антон Ямашев — тоже. Туристы их спасли. Вот только Борис Нимерницкий сильно пострадал: сотрясение мозга, переломы, еле живого из реки выловили. Он в реанимации. Белла, дети — все хорошо — передай Ямашевым, пусть не беспокоятся. — Филимонов торопился, выбрасывал фразу за фразой. — Что еще? Белла Нимерницкая сказала, что мальчик там местный пострадал. Как он? Врач нужен? Дело в том, что…
— Сегодня нет, может, завтра, — перебил Сергей.
— И это хорошо. Я сейчас в Байчаке, оперов местных беру и к вам направляюсь. Если ничего не произойдет, часа через три прибудем. Вы там держитесь, и до моего приезда ничего не предпринимайте, никуда не суйтесь. Сидите в лагере. У меня подозрение, что твои местные друзья в этом деле по уши завязаны. Вооружитесь и держите оборону. Как понял, Сергей?
— Понял, так и попробуем.
— Не попробуем, а это приказ!
— Сделаем. До встречи, — ответил Сергей и отключил телефон. — И вы тоже мобильники отключайте, а то начнется перезвон. — Окинул взглядом Катю и Ямашевых. — С Антоном все в порядке — он в Байчаке, — добавил.
Они подошли к дому. В этот раз их никто не встречал.
— Катя, я вот здесь изобразил…
Сергей протянул ей листок бумаги и карандаш.
— Прикиньте с Таней, что это значит. А ты, Ильнар, посматривай, вдруг кто-нибудь принесет. Я скоро буду, — сказал и открыл дверь в дом.
— Хозяева!
В сенях и в кухне было пусто, из соседней комнаты доносились тихие голоса. Сергей слышал Атира. Ну вот, мальчик заговорил. Сергей открыл дверь, вошел. Зал был большим. Посреди стол, дальше — три окна с видом на реку, справа в стене дверь еще в одну комнату. За столом Атир, Дальгира, Ульхан и его старая жена Асат. Сидели, пили из пиал зеленый чай и разговаривали.
— Не помешал? — спросил Сергей.
— Нет, — ответила Дальгира, — мы вас ждали.
— Атир, как ты себя чувствуешь? — спросил у подростка.
— Хорошо.
— Ты после молнии тоже мог говорить? Так? Только напуган был.
Мальчик кивнул.
— Ты увидел его, и то, что он творил — Анися показала. Ведь так? — продолжил задавать вопросы Сергей. — И еще она сказала, что надо делать. Но вот только ты не мог решиться. А сейчас вы обсудили и…
— И я готов, — тихо ответил подросток, опустил глаза.
— Мы устали жить в постоянном страхе, — вступил в разговор Ульхан. — А если селянка появилась — опять чего-нибудь этот… сотворит. Мы решились.
— Я вот только не понимаю, Атир, почему ты? — спросил Сергей.
— Он последний потомок того, прошлого Атира, великого воина, назван в его честь. А тот Атир и Анися остановили зло, — скрипучим голосом вступила в разговор молчавшая до сих пор старуха.
Сергей качнул головой:
— Что ж, что делать вы знаете, я — тоже. И возьми это.
Он снял с запястий костяные браслеты, вытащил из кармана амулет-меандр на кожаном шейнике и положил их перед Атиром.
— Когда все закончится, вернешь мне мой браслет, — сказал.
Вышел из дома, закурил.
— Ну что? — спросил Ямашев.
— Просьба, Ильнар, будет: побудьте здесь с Татьяной и с Катей. Если что, — показал глазами на помповик, — защитите их, а попросят помочь — поможете. И еще: Филимонов должен скоро подъехать — встретите.
— Я пойду с тобой, — сказала Катя.
— Нет, это лишнее. Здесь ты будешь полезнее, и… ну, сама увидишь, разберешься по обстоятельствам. Кстати, рисунок удалось расшифровать?
Надулась, но протянула мятый листок. На нем красовалась пятиконечная звезда.
— Понятно, — пробормотал Сергей. Обвел звезду в круг, вспомнил извиваемые течением веревки-змеи. — Теперь еще понятней: жертвенное место. Держи на память! — Передал листок Ямашеву. — Все, я пошел!
И двинулся назад к лагерю.
Катя смотрела ему вслед и думала: «Почему он меня с собой не взял? Может, догнать? А вдруг с Сергеем что-нибудь случится? Она будет далеко и ничем не сможет помочь». Слезы навернулись на глазах. Его ссутулившаяся одинокая в голой степи фигурка выглядела обреченной. Нет! Она сделала шаг…
— Постой, — остановил ее Ильнар. — Он лучше нас знает, что делать. Если сказал, что ты нужна здесь — так и надо поступать. Успокойся: я не первый год с Сергеем и не помню, чтобы он ошибся.
Из дома появились Атир и Дальгира — прервали Катины тяжелые мысли.
— Нам нужен дождь, — глядя в безоблачное небо, сказал мальчик, поправил костяные браслеты на запястьях. — Вы поможете?
— Что нам надо делать? — спросил Ямашев.
— Лить воду на могилу утопленника, — ответила Дальгира, опустила глаза. — Я покажу.
Сергей, тем временем, дошел до лагеря. Залез в свою палатку, и, взяв оттуда небольшой рюкзак, не спеша двинулся в сторону озера.
«Ну, вот и все, — с грустью подумал он. — Конец близко, только каким он будет?»

[Helenvik]

Привет,Юра. Читаю.Интересно, единственно что в начале тяжеловато читалось

[Upolex]

Привет,Юра. Читаю.Интересно, единственно что в начале тяжеловато читалось

Лен, спасибо. Я старался, но на форумах были только отрывки, и текст, возможно, неоднороден: где-то лучше, где-то слабее. Хотелось бы твоего мнения, но не тороплю. Сам вот только урывками бываю - до твоего "доберусь" в выходные. Ты уж не обижайся - все это работа наша проклятущая.

[Helenvik]

Ты уж не обижайся - все это работа наша проклятущая.

у меня такая же

[Upolex]

По тексту - здесь все. Последнюю главу, по традиции, выложу отдельной темой.

[Upolex]

перетусую темы. Напомню: начало - книга первая - "Кто-то. Мистерия войны".

[Upolex]

Попиарюсь однако!
А то совсем скучно становится.