На этот текст я случайно набрёл в сети.
Почти уверен, что это не "придумка", а зарисовка с действительности. С действительности, о которой, большинство из нас, только догадывается.
Некий краткий рассказ о вершителях авторских судеб. И самое противное - что ничего нового, мы в этом не увидим.
Всё старо, как Мир ... и, продолжается и продолжается.
23.11.2017
Текст: Сергей Петров
Сергей Петров продолжает самоотверженно раскрывать нам глаза на страшные тайны овеянного священным дымом литературного мира. На сей раз предлагаем Вашему вниманию колонку о литературных критиках. Таинственных и беспощадных.
Я вообще-то не хотел туда идти. Стеснялся. Но мне сказали, надо. Лишним не будет, сказали. Иди.
- Ты окунёшься в мир современной литературы. Ты познакомишься с его представителями. Ты обретёшь связи.
И я пошёл. Потому пошёл, что всегда был за связи, за кумовство, за коррупцию. За блат, короче. Дитя советской эпохи, а потом ещё и силовых структур дитя – испорченный человек, такая вот репутация, ничего не попишешь.
Местом обретения силы (в смысле – связей), оказалась застеклённая веранда старинного клуба в центре столицы, июльское солнце светило за огромным окном. Прозаики и поэты должны были читать здесь свои произведения. Каким был повод? Это совершенно не важно. Прозаики и поэты должны читать свои произведения! Точка.
… Подобные мероприятия предполагают присутствие публики. Но публики, как таковой, в зале не наблюдалось. Там сидели литераторы и их знакомые. Первых было на порядок больше вторых. Скромные люди, в скромных одеждах, местами помятых. Скромные, но влиятельные. Они решают: кого включить в нужный круг и продвинуть по лесенке литературного мира вверх, а кого – осадить. Нужные люди.
Я присел за свободный столик и заказал коктейль. Высокий стакан с ромом, колой, грудой льда и лаймом. В свете солнечных лучей это, должно быть, смотрелось красиво. В этот вечер всё должно было быть красиво, так решил я. Ведь у меня в кармане лежал гонорар за мою первую книгу, и я себя чувствовал Хемингуэем. Убеждён был, что впереди – только хорошее. Новые книги, слава, поклонницы. Ну, а если Хемингуэй, значит, ром. В кругу доброжелательных коллег. А как же ещё?
На сцену вышел организатор вечера. Он поприветствовал присутствующих и призвал к соблюдению регламента.
- Десять минут, друзья! – предупредил организатор. - Не больше!
Один за другим, литераторы стали выходить к микрофону и читать свои произведения минут по двадцать. Финал каждого выступления сопровождался дождём аплодисментов.
Наблюдая за происходящим, я мелкими глотками добивал свой коктейль. Литераторы, что сидели за столиками напротив, поглядывали на меня с подозрением. Они попивали водочку.
Мне неловко было. Я хотел вскочить, подбежать к ним и сказать: ну, что же вы, ребята? Я такой же литератор, как и вы. У меня книжка вышла! Я теперь полное право имею…
Увы! Скромность. Или гордость. Чёрт знает – что? Мешало и то и другое. Я задавил их было, гнусные эти качества, допил остатки коктейля и собрался уж встать, но тут...
В зал вошёл мужчина в черном. Не в первой свежести костюме, не первой свежести мужчина. Я его почему-то окрестил Мефистофелем. Из-за бородёнки, должно быть.
Опираясь на чёрный зонт, как на трость, сутулясь и озираясь, Мефистофель проследовал к одному из столиков. Его объяли тонкие руки литературных друзей. Я еле сдержал себя, чтобы прилюдно не перекреститься. Со стороны могло показаться, что вошедшего опоясали змеи.
Сущий диавол. Чёрный человек. Я видел его на фейсбуке. Судя по фейсбуку, Мефистофель являлся литературным критиком. Боги, боги. Дьявол и змеи, вот-вот покажутся вурдалаки. Вий? Поднимите мне веки! Но мела нет в кармане. И очертить круг не чем.
Он проходит к сцене. Положив ладони на рукоять упиравшегося в пол зонта, обращает свой взор на выступающего, сверкая очами. А я осознаю, что ни одной молитвы не знаю. Прости и сохрани – все познания.
Коктейль! – успокаиваю вдруг себя я. - Всё это он, коктейль поганый. Пил бы водочку, пил бы без закуски, как остальные, и всё бы нормально было. Сидел бы, аплодировал. И вошедший показался бы нормальным, симпатичным человеком. Никаким не Мефистофелем. А Белинским, скажем. Таким же честным и принципиальным. Пусть и неистовым.
Но, коктейль, чёртов коктейль. Литераторы вроде бы и сидят вяло, сидят и не слушают. Но как только выступление заканчивается, аплодируют, переглядываются многозначительно и кричат: «ура»! «Ура», кричат, «гениально». А я сижу, не кричу и не аплодирую. Мне, признаться, не понятно. Почему «ура»? Почему «гениально»?
Как же мне не стыдно? Как не совестно? Покарает же, ох, покарает!
И вот.
- На сцену приглашается…
Боже!
Точно покарает!
Мефистофель-Белинский возвышается перед сценой. Его профиль величественен.
… Свой рассказ я прочитываю минут за семь. Прижав айфон к сердцу, сгибаюсь в поклоне. И всё это проделывается в гробовой тишине.
Разгибаясь, встречаюсь взглядом с НИМ.
ОН поднимает зонт-трость к верху.
И тогда раздаются жидкие хлопки. Эдакая морось.
…Я живу в ожидании бурных аплодисментов. Я анализирую своё поведение. Учитываю минусы. И жду нового приглашения. Жду, чтобы стать наконец-то своим. Чтобы не морось была, а ливень. Или – снегопад.
Никаких коктейлей отныне! Я вообще заказывать ничего не буду. Я явлюсь с бутылкой под курткой! С бутылкой хорошего, но недорогого тамбовского самогона, переданного мне в обстановке строжайшей конспирации проводницей поезда № 31 на Павелецком вокзале.
Явившись, прикинусь близоруким. Сделаю вид, что не вижу свободных мест, присяду за нужный мне столик, поставлю бутылочку и стану своим.
Ну, в смысле, настоящим писателем стану.